К чему взывает намаз в Кремле

Поворот на Восток означает для России тесное взаимодействие с политическим исламом

Президент Исламской Республики Иран Эбрахим Раиси произвел немалое впечатление на публику, совершив вечернюю молитву в Кремле, для чего потребовалось прервать переговоры с президентом России Владимиром Путиным. Иранский лидер расстелил принесенный с собой молитвенный коврик прямо на паркетном полу и произнес намаз «Магриб».

В Кремле такого еще не видели, но в современной иранской повседневности мусульманские обряды составляют часть политической культуры. Здесь намаз приравнивается к собранию государственного значения, потому что ислам находится в основании политической системы. Но Раиси, как говорит русская поговорка, пришел в чужой монастырь со своим уставом. Мог ли он отложить молитву? Совершение «Магриба» допустимо ненадолго отсрочить в связи с особыми обстоятельствами, приблизив время совершения послезакатной молитвы к часу ночного намаза «Иша». Впрочем, Раиси виднее, потому что он не только глава государства, но и духовное лицо высокого ранга в шиитской иерархии, к тому же потомок пророка Мухаммеда.

Однако молитвенное нетерпение президента Ирана дает основание предполагать, кроме очевидной религиозной ревности, еще и желание сделать некоторый политический жест, демонстрацию принципиальной позиции иранской стороны в вопросах религиозной идеологии. Политическое устройство Ирана достаточно демократично в отношении сменяемости глав государства и иных руководителей, однако предполагает неизменность императива религиозных установлений, приспособленных лидером исламской революции 1979 года имамом Рухоллой Хомейни для функционирования своеобразной государственной системы.

В России много говорится о повороте на Восток. Эта стратегия связана с долгосрочным настроем на противостояние с Западом. Президент Ирана в своей речи в Кремле сфокусировался как раз на программе совместного противодействия Тегерана и Москвы Америке и ее союзникам.

Та политическая культура, которую представляет Раиси, – одно из проявлений Востока, если не брать во внимание Китай. Множество стран руководствуются в своих основополагающих политических доктринах мерой ислама. Если в Иране это проявляется в республиканском принципе «правления законоведа» (велаят-е факих), то в других государствах существует симбиоз монархии и мусульманского духовенства. Разворачиваясь на Восток, российским дипломатам и чиновникам придется учитывать все эти особенности. Возможно, от многих привычных установок, вроде принципиального дистанцирования государства от религии, придется отказываться, чтобы заслужить признание мусульманского мира.

Причем все это касается не только дипломатии. Контакты с мусульманским миром не могут не затронуть внутреннюю политику России, ее систему балансов. Прежде всего в региональном и межрелигиозном измерении. Скажем, президент Ирана во время своего долговременного пребывания в Москве встречался с председателем Духовного управления мусульман РФ муфтием Равилем Гайнутдином, посетил Московскую соборную мечеть и принял участие еще в некоторых мероприятиях вместе с мусульманским духовенством.

Система исламских централизованных организаций России представляет собой многополярное образование со сложными и многомерными связями духовных управлений между собой. Эти взаимодействия осложняются филигранной и диверсифицированной политикой государства по отношению к муфтиям и их общинам. Привилегия контактов с авторитетными зарубежными лидерами не может не оказывать влияния на этот не очень устойчивый баланс.

Не менее многообразно и взаимодействие мусульманских стран. В сложной палитре взаимоотношений внутри российской мусульманской уммы появляются новые оттенки, отражающие международные противоречия. Такой эффект от сближения с исламским миром тоже следует учитывать.