Иллюзии и контузии «руководящей роли партии»

Автор: Александр Гончаров

Настоящему русскому монархисту просто необходимо знать работы и речи «вождя мирового пролетариата» В. Ульянова (Ленина). Понимаю, что многим будет просто противно обращаться к строкам, написанным человеком, погубившим историческую Россию и на ее обломках не создавшим ровным счетом ничего. Квазиимперское государственное образование СССР возник и развивался в годы его недееспособности и после смерти Ильича. Сам же Ленин стал «высоким» жупелом коммунистической пропаганды.

В данном случае монархисту необходимо помнить: в перевязочной, когда врач и медсестра участвуют во вскрытии гнойника, они не хлопают от радости в ладоши, а делают свое дело. Так и нам, монархистам, несмотря на отвращение к большевистскому гнойнику, важно уразуметь, с чем мы сталкиваемся и тоже делать свое дело.

Как ни странно, но современные коммунисты и ревнители почившего Советского Союза труды своего плешивого кумира изучают отвратительно. И их можно понять, подавляющую часть писанины Ленина приходится перелопачивать, продираясь через «лошадиный» стиль, нагромождения чепухи и рассуждения в стиле философского импотента. Однако на всем этом и строилась советская пропаганда. Правда, пропагандистские «негры», вроде Алексея Толстого, Ильи Эренбурга и иже с ними, вполне успешно из неудобоваримого политического чтива клепали лозунги и «заморочки» для самых разных умов: от интеллигентского до сугубо детского.

Процесс шел нормально до тех пор, пока коммунистические идеи кондового марксизма-ленинизма благополучно не изжили сами себя, пав под натиском западной пропаганды, более развитой, зрелой, разветвленной и структурированной.

Оказалось, что поездка в «светлое будущее» на коммунистической схоластике сродни скачке в безлунную ночь по ухабистой дороге: «Ночь темна, кобыла черна. Еду, еду, да и пощупываю, не везет ли меня сатана».

Примерно за десять лет до «перестройки» важнейшие коммунистические перлы были наглухо забиты в последнюю «брежневскую» Конституцию СССР (1977 г.). Самой любопытной явилась статья 6. Она звучала так: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма. Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР».

В принципе, статья как статья, не лучше и не хуже других, да и наврано не с три короба. Единственное, что формулировочку «КПСС существует для народа и служит народу» можно было бы дать с небольшим дополнением «КПСС существует для «малого народа» и служит «малому народу». И тогда Статья 6. буквально заблистала бы своей честностью и открытостью. Но, ах, мечты, мечты! О трудах французского мыслителя Огюстена Кошена, автора термина «малый народ» в ЦК КПСС вряд ли ведали, а «Русофобия» И. Р. Шафаревича вышла в запрещенном «самиздате» только в 1982 году.

А еще нельзя пройти мимо официально закрепленной в Конституции руководящей и направляющей роли КПСС. Дела в Советском Союзе с идеологией обстояли неважно, а еще СССР фактически капитулировал в 1975 году перед Западом в Хельсинки, отказавшись от распространения «мировой революции» на Европу. Советская элита начала путь к демонтажу социалистической системы. В этих условиях статья №6 явно выглядела фарсом для серьезных аналитиков.

Повеяло духом «Палаты №6» Антона Павловича Чехова.

Удивительно, но термин «руководящая роль партии» появился тоже в «палатных» условиях, когда в руководстве тогдашних большевиков началась грызня за власть, а реальное положение дел в стране отставлено за ненадобностью в подковерной борьбе.

21 января 1921 года Ульянов (Ленин) выпустил статью «Кризис партии». Собственно, она была посвящена внутрипартийному раздраю перед очередным съездом, связанному с попытками отдельных группировок установить контроль над профсоюзным и рабочим движением, еще сохранявшим некие вольности со времен Царской России.

В споры вовлеклись и первые большевистские фигуры: Троцкий, Зиновьев, Бухарин, Томский и т. д. Причем мнение даже самого Ильича его соратники начали игнорировать сгоряча. Троцкий выступает против него, Бухарин тоже подключается, а самому «великому вождю» приписывается ошибочность рассуждения и некая запальчивость.

«Вожди» и «вождята» большевиков между собой передрались не зря. Всем уже было понятно, что грядет отказ от политики «военного коммунизма», надвигается НЭП. Конечно, не все благополучно на небосклоне РСФСР: с поляками не доразобрались, Белая армия еще не добита, падение производства по сравнению с Российской Империей в 14 раз, дикое сокращение урожайности и посевов в сельском хозяйстве, голод в городах, крестьянские восстания под Тамбовом и Воронежем, разброд и шатания в Красной армии, коллапс на железнодорожном транспорте. Но в Москве-то все нормально. Власть прочна. Можно пуститься и в драчку, столь привычную в эмигрантские времена. Кроме того, болезнь Ленина таилась от масс, а среди лидеров ВКП (б) секретом не являлась. Известна записка Ленина Каменеву от 3 марта 1921 года: «Вижу, что на съезде, вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное…» Естественно, поэтому надо признать набирание оборотов в схватке за «ленинское наследие».

В «Кризисе партии» товарищ Ульянов, отдавая себе отчет в происходящем, старается не допустить развала. Об этом свидетельствуют его слова: «…Надо бороться с идейным разбродом и с теми нездоровыми элементами оппозиции, которые договариваются до отречения от всякой «милитаризации хозяйства», до отречения не только от «метода назначенства», который практиковался до сих пор преимущественно, но и от всякого «назначенства», т. е. в конце концов от руководящей роли партии по отношению к массе беспартийных. Надо бороться с синдикалистским уклоном, который погубит партию, если не вылечиться от него окончательно».

Ленин дает понять, что если большевики не будут контролировать беспартийных рабочих через профсоюзы и не ограничивать их самостоятельность и вовлеченность в принятие хозяйственно-политических решений, то дело запахнет керосином.

Впрочем, ленинская точка зрения вряд ли бы сорвала внутрипартийную распрю. Грызне положило конец Кронштадтское восстание, подавленное с примерной жестокостью. Испуг временно заставил свернуть разборки видных большевиков между собою…

Ленинский же лозунг о руководящей и направляющей роли партии просуществовал вплоть до падения СССР и развоплощения КПСС. И он всегда служил в качестве ярма на шее и рабочих, и крестьян, и интеллигенции. Им можно было пресечь любые живые течения внутри духовной сферы в советском обществе.

Партия в «перестройку» доедала страну, готовя теплые места для своих функционеров в новых условиях жизни, а народу предлагалось все также верить ее «руководящей» роли.

Итог всем хорошо знаком. Возникшее как иллюзия и обман государство Советов и ушло с исторической сцены под гвалт лживых лозунгов и иллюзий, ими навеянных.