Бродвей по-еврейски

Как только идишский театр был запрещен в России, в Нью-Йорк потянулись все его звёзды – из Киева, Одессы и Кишинёва. Актёры облюбовали Вторую авеню в Нижнем Ист-Сайде – и идиш сразу затмил все, что играли на английском языке.

В 1876 году на летней эстраде парка в Яссах – ныне территория Румынии – состоялась первая в истории постановка идишского театра. Два актёра – исполнители мужской и женской роли Исроэль Гроднер и Шахар Гольдштейн – разыграли двухактную комедию «Бабушка и внучек» по стихам Авраама Гольдфадена.

Публика была в восторге. На волне успеха Гольдфаден набрал в труппу актеров, актрис и даже певиц и стал разъезжать с гастролями по Румынии и всей России. Он сам писал пьесы – в итоге их у него было около 60, сам режиссировал и оформлял постановки, сам сочинял под них музыку. Нам осталось множество его чудесных театральных песен: одна из самых популярных – «Изюм и миндаль».

Актеры его труппы постепенно организовывали новые коллективы, явление стремительно расширялось. Но Гольдфаден надолго определил характер развития национального театра. Приверженец Хаскалы, еврейского просвещения, он писал пьесы для всех, считая их прекрасным средством воспитания. Он однозначно делил героев на положительных и отрицательных, разбавлял действие простыми шутками и завершал все нравоучительным финалом. Поэт-авангардист и режиссер театра на идише Янкев Штернберг называл Авраама «прекрасным принцем, разбудившим вялую румынскую еврейскую культуру».

Расцвет длился недолго – в сентябре 1883 года идишский театр был запрещен в Российской империи. Труппу Гольдфадена запрет застал в Санкт-Петербурге. Он пытался организовывать постановки в Варшаве, Львове и Бухаресте, но в конце концов окончательно осел в Нью-Йорке. И тем не менее здесь он не реализовался как режиссер. Хотя считается, что первым американским представлением на идише в безымянной кофейне Ист-Сайда в 1882 году была именно его оперетта «Волшебница, или Колдунья». И что песня Миреле из первого акта позже побудила евреев начать праздновать дни рождения. По легенде, женскую роль – ту самую Миреле – сыграл уроженец Киевской губернии Борис Томашевский.

Именно с именами Томашевского и трагика из Одессы Янкева Адлера связана история еврейского театра в Америке. Оба прожили долгую успешную жизнь, основали актерские династии и оставили мемуары, по которым, собственно, мы и изучаем сейчас эту историю. Впрочем, там много нестыковок. Та же «Колдунья» вряд ли могла быть поставлена в 1882 году, так как Томашевскому было всего 13 лет – в Америку актера много позже привез Мойше Финкель, антрепренер прибывшей в 1886 году из Бухареста первой профессиональной еврейской «труппы Могулеско». В этой же труппе началась карьера Адлера.

Другие действующие лица – приехавшие в США из Кишинева Мойше Финкель, Зигмунд Файнман, Дувид Кесслер и Леон Бланк. В середине 1890-х Файнман с Кесслером создали собственную труппу Thalia Theatre, Адлер основал Grand Theatre, а Финкель – National Theatre, специально для которого и привез Томашевского. Томашевский сразу пошел в гору: он обладал незаурядным чутьем, быстро понял, что театр будет востребован в растущей иммигрантской общине, и развил бурную деятельность, выписывая для National Theater актеров, певцов, драматургов и композиторов из Европы.

В первые десятилетия на Второй авеню преобладала серьезная идишская драма: пьесы оригинальные, преимущественно Гольдфадена, и переведенные – русские, немецкие и английские. Но вскоре стало очевидно, что общину не очень интересуют библейские, исторические и дидактические сюжеты, а вот доморощенные народные мотивы Старого Света и иммигрантские ситуации Света Нового идут на ура. Томашевский понял предпочтения своих зрителей и стал давать им то, что они хотели. Музыкальная комедия окончательно победила.

В период до Первой мировой появилось много драматургов и композиторов, следовавших рецепту успеха Томашевского.

Они предложили альтернативу Гольдфадену – поверхностные мелодрамы и оперетты с ностальгией по Европе. Довольно примитивный уровень пьес подтверждают их названия: «Благодарение Б-жье, или Еврейский министр», «Геройская армия» или «Еврейский Гамлет». Постановка 1896 года «Благословение, или Еврейский король Польши на одну ночь» интересна тем, что дала миру самую известную в мире песню на идише: Eyli, eyli – ее создал Джейкоб Коппель Сандлер.

Во время открытия специально построенного Финкелем и Адлером идишского Grand Theatre в 1903 году, газета The New York Times отметила: «То, что идиш-население состоит из признанных любителей театра, было очевидно давно». К похоронам Гольдфадена в 1908 году, на которые пришло 75 тысяч человек, та же газета написала: «Плотное еврейское население в нижней восточной части Манхэттена демонстрирует высокую оценку своей скромной идишской поэзии и драмы. Такой же дух осенял грубую аудиторию шекспировского театра времен Елизаветы. Там, как и в Лондоне XVI века, происходит настоящее интеллектуальное возрождение».

На самом деле это было даже преуменьшением. Примерно тогда же журналист Линкольн Стеффенс писал: «…то, что играют на идише, затмевает то, что играют на английском языке». Идишские нью-йоркские театралы были знакомы с пьесами Ибсена, Толстого и даже Шоу задолго до того, как эти произведения сыграли на Бродвее. Но высокий уровень актерского мастерства на идише по-настоящему стал ясен, когда эти актеры начали переходить в американский театр на Бродвее.

Когда США вступили в Первую мировую войну, в одном только Нью-Йорке было 22 идишских драмтеатра и два театра оперетты. На основе их спектаклей появились кинофильмы – пьесы, сыгранные на широком экране и иногда даже предшествующие живым постановкам. К 1920-м Вторая авеню получила новую порцию драматургов, сценаристов и мелодистов. Но вкусы и пристрастия общины оставались неизменны. Ни один из сюжетов, персонажей или сценариев не нашел бы отклика у искушенных зрителей XXI века.

Однако с появлением на сцене более одаренных композиторов появился и репертуар прекрасных вневременных песен. В основном это заслуга «великой четверки» – Иосифа Румшинского, Александра Ольшанецкого, а также Шолома Секунды и Авраама Эллштейна. Музыкальные формы Второй авеню основывались на моделях Гольдфадена, венской и других европейских традициях оперетты. Но музыка быстро впитала еврейские, украинские, русские, цыганские и канторские мотивы. Иногда использовались подлинные народные европейские еврейские песни – впрочем, высокообразованные композиторы плохо знали музыкальную фактуру штетла.

Вторая авеню максимально процветала, как ни странно, в суровые годы Великой депрессии и тревожные годы Второй мировой войны. Yiddish Broadway стал колыбелью великих звезд: первой леди музыкальной сцены Молли Пикон, взошедшей на сцену в 1923 году, Менаше Скулника, Германа Яблокоффа, Аарона Лебедева и многих-многих других. Морис Шварц оказался последней звездой идишского театра.

К 1950-м годам театр пришел в упадок, среди прочего – из-за замены в общине идиша на английский. Один за другим элегантные залы закрывались. Занавес медленно опускался на эту славную сцену еврейского творчества. Нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер сказал: «В еврейской жизни между болезнью и смертью может пройти много времени. Театр Второй авеню с самого начала болел. Но я бы не сказал, что он мертв. Музыка и песни живут».

Осенью 2017 года Национальный еврейский театр Folksbiene с полным аншлагом возродил гольдфаденовскую «Колдунью» под музыкальным руководством Залмена Млотека, сделавшего так много на стыке XX и XXI веков для возрождения культуры идиш в России и на Украине. А на Второй авеню остались лишь малые следы бурного театрального прошлого – кошерные деликатесные лавки и пекарни, возникшие в начале XX века.