Продал папу в крепостные

Когда за ним пришли, Степан Егорович Кротков не мог поверить своим ушам: разве у него, у Симбирского уездного предводителя дворянства, может быть хозяин? Помещик, дворянин, он с удивлением узнал, что за несколько месяцев до этого сын его, Дмитрий, продал своё поместье. Да ещё и с крестьянами. А в перечень «душ» внёс и отцовское имя. Получалось, что Дмитрий Кротков совершенно спокойно продал собственного папу в крепостные.

полотно Г.Мясоедова

Богатство этой семьи копилось сотню лет. Сначала, в 1624 году, Михаил Романов пожаловал земли Андрею Кроткову. Потом за верную службу отличили его потомков при Петре I и при Елизавете Петровне. Но со временем Кротковы поиздержались: семьи заводили большие и о расходах не думали. Так что к концу XVIII века были у них во владении три села да барский дом.

Степан Егорович Кротков родился в 1739 году, а повзрослев, поступил на службу в Шешминский драгунский полк. Говорили, что дослужился до капитана, и в этом чине попросился в отставку, по состоянию здоровья. Завел семью. Супруга, Анна Афанасьевна, что ни год радовала мужа новыми наследниками, число которых в итоге составило полтора десятка. Требовалось большое хозяйство, чтобы всех обеспечить. Но карманы Кроткова были пусты.

Удивительно, но ситуацию исправила Крестьянская война. В 1774 году отряды Емельяна Пугачева двинулись на Пензу и Симбирск. В разных городах и сёлах поднимались восстания, в поддержку «пугачёвцев». Крестьяне Кроткова сразу сказали барину: они тоже присоединятся к государю Петру Третьему, как себя называл Емельян. Но поскольку Степан Егорович всегда был с ними добр и справедлив, помогут ему укрыться с детьми в лесной избушке. Можно соорудить дополнительный навес, чтобы все спрятались. И тогда пугачёвцы пройдут стороной. И никого не тронут.

кадр из фильма "Русский бунт"

Анна Афанасьевна, Степан Егорович и дети подались в леса. Несколько дней они провели в неведении: что происходит в их родном доме? Уцелел или нет? Слышали уже, что в соседних губерниях полыхали барские усадьбы… Но спустя неделю пришли вести – отошли восставшие подальше от Симбирска. Жили какое-то время в доме Кротковых, но теперь оставили его. И можно возвращаться. Дождавшись темноты, на всякий случай, двинулись Кротковы в обратную сторону.

Дом, действительно, был в порядке. Степан Егорович методично обходил все помещения, все кладовые, чтобы проверить: что осталось. И с удивлением обнаружил – гораздо больше, чем было до того! Он увидел меха и церковную утварь, россыпи золотых монет, серебряную посуду в несколько пудов весом... 

«Кротков старался разузнать, где и что было взято, а все прочее оставил, и объявил он, что ему досталось тысяч на триста, а кто говорил, что он вполовину этого только сказал», - рассказывала современница Степана Егоровича, дворянка Елизавета Янькова.

декорации к фильму "Русский бунт"

Трудно сказать точно, сколько богатств нашел Кротков в своём доме. Но соседи обсуждали – немало. Отряд Пугачёва просто не успел вывезти ценности, раздобытые в разных местах. Теперь все это принадлежало Степану Егоровичу, но он не спешил оставлять ценности себе.

Лично ездил по округе, возвращая драгоценные оклады в храмы, кубки и шкатулки с именными надписями их прежним владельцам. За это многие были ему благодарны. Но изрядная часть золота осталась у Кроткова – кто бы мог сказать ему точно, кому принадлежали горы золотых монет?

Свалившееся богатство помогло поправить дела. Степан Егорович прикупил несколько сёл, полностью перестроил разваливающийся дом, окружил его большим фруктовым садом, и увеличил число крепостных душ с трёх сотен до десяти тысяч. Когда не стало Анны Афанасьевны, сделал большое пожертвование местной обители. И с большим интересом следил помещик за нововведениями в сельском хозяйстве, отчего заслуженно считался «знаменитым в хлебопашестве в Симбирской губернии». О Степане Егоровиче даже докладывали императрице Екатерине II. Приводили в пример его владения. 

Симбирский Кремль на гравюре М.Махаева

«Неутомимый хозяин, - писал о нём М.И.Пыляев, - зоркое око его ещё в 70 лет внимательно следило за ходом хозяйственной его машины».

Только одно беспокоило Степана Егоровича – сыновья. Степан и Дмитрий уж больно мало рвения проявляли к хозяйству. Особенно Дмитрий. Тому куда больше нравилось ездить в столицу и жить на широкую ногу. И делать долги. Всякий раз Степан Егорович выручал сына, но в конце концов признался: не может больше. Не станет помогать в таких делах. Выделил Дмитрию сельцо с сотней крепостных и пожелал употребить наследство во благо.

Но Дмитрию ненадолго хватило отцовских денег. Задумал он продать село, а поскольку бережливость Степана Егоровича невероятно злила его, то внёс в реестр крепостных «Степана Егорова, сына Кроткова». И определил его «бурмистром».

Вскоре за Степаном Егоровичем пришли. Дескать, всех крепостных уже пересчитали, согласно списку, а вот этого, последнего, найти не могут. Пожилой помещик едва не лишился чувств. Получалось, что сын продал папу в крепостные!

полотно К.Костанди

Потребовалось время, средства и помощь влиятельных лиц, чтобы Степан Егорович сумел всё расставить по своим местам. Добиться полного признания в совершении подлога. Симбирскую губернию будоражило от этих вестей. Говорили, что поначалу помещик хотел отправить сына в Сибирь, но, уступив слёзным мольбам дочерей и невесток, сменил гнев на милость. Дмитрию удалось выйти сухим из воды, но Кротков повелел – чтобы глаза его не видели больше.

Когда всё утихло, Степан Егорович предпринял шаг, который от него ждали меньше всего: женился на молодой мещанке, который и оставил впоследствии все свои богатства. Детям выделил самые крохи. Впрочем, сыну Степану повезло больше других – он отлично ладил с мачехой, и та передала ему управление многими селами, а потом и оставила московский особняк, в котором жила после кончины Степана Егоровича.

Дмитрий Кротков пошел под венец со скромной девушкой Марией Фёдоровной Матюниной, из числа московских дворян, и стал соседом по усадьбе графа Владимира Соллогуба, который упоминал о нём в своих «Воспоминаниях». Отмечал Соллогуб двойственность Кроткова: с виду очень приятный и вежливый человек, однако «обратная сторона медали совсем не такая».