"Туда ему и дорога". Как Николай Мартынов объяснил, за что он убил Лермонтова

15 июля 1841 года на горе Машук в Пятигорске прозвучал роковой выстрел, прервавший жизненный путь великого поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. За четыре года до этого события в Петербурге на Черной речке от руки Жоржа Дантеса пал Пушкин и солнце русской поэзии закатилось. Закатилось, чтобы взойти вновь в обличии юного Лермонтова. И вот - опять. Опять закат.

Но на этот раз "пустое сердце билось ровно" не в груди французского карьериста. Убийцей Лермонтова, лишившим свое Отечество величайшего поэта, был русский человек, солдат, патриот - Николай Соломонович Мартынов.

Два поэта

Николай Мартынов родился 9 октября 1815 года в Нижнем Новгороде в родовитой, обеспеченной семье. Сразу после рождения родители увезли мальчика в свою подмосковную усадьбу в Мартыново-Знаменское, где он и провел детство, играя со своими многочисленными братьями и сестрами.

Когда настало время, отец отправил Николая в школу юнкеров. Именно здесь Мартынов и познакомился с Мишей Лермонтовым - едким, насмешливым, но невероятно талантливым мальчиком. Николай и Михаил подружились. Во время уроков по фехтованию на эспадронах Мартынов был постоянным партнером Лермонтова.

Михаил писал прекрасные стихи, и все это знали. Мартынов втайне тоже сочинял и, тщеславный, как и все мальчишки, считал себя поэтом ничуть не худшим, чем Лермонтов.

Как-то раз Николай показал Михаилу свои стихи, надеясь на одобрение, но тот отозвался о них с иронией. Мартынов стерпел, но затаил обиду на товарища.

Солнце и песчинка, красавец и карлик

Вскоре Михаил Юрьевич прославился на всю страну, его стихотворение на смерть Пушкина гремело над Россией, как набат. За эти стихи Лермонтов отправился в свою первую ссылку на Кавказ. Мартынов же своими стихами покорял лишь сердца салонных дам, да и то далеко не всегда.

Тем не менее, Николай не считал себя в чем-то уступающим Лермонтову. Напротив, несмотря на успехи Михаила, Мартынов был уверен, что он гораздо лучше и как поэт, и как прозаик. Просто его стихи "не угодили в струю".

Николай Мартынов. Акварель Томаса Райта. 1843 год. Общественное достояние.

До нас дошло не так много образцов творчества Мартынова, но даже не специалист, сравнив их с произведениями Лермонтова, скажет, что это все равно что сравнивать Солнце и песчинку.

Вот только Мартынов не считал себя песчинкой литературного моря. Он никак не мог смириться с тем, что поэтический талант Лермонтова неизмеримо больше. Мартынову была дана великолепная внешность - высокий рост, широкие плечи, мужественное лицо. Неказистому коротышке Лермонтову был дан талант. И с этим Мартынов никак не мог смириться.

Впрочем, Михаил Юрьевич, которого в юнкерской школе прозвали Горбуном, также не мог смириться с тем, что он всегда ощущал себя нелепым карликом рядом с Мартыновым.

Заочная полемика

Николай Соломонович, подобно другим литераторам, вел с Лермонтовым заочную полемику на страницах своих произведений.

11 июля 1840 года Николай и Михаил приняли участие в кровопролитном сражении с горцами на реке Валерик у крепости Грозная. Оба написали об этом стихи. "Валерик" - мощнейшее антивоенное стихотворение Лермонтова, в котором он зримо показывает те страдания, что несет людям война, задается философскими вопросами о том, зачем Божьи создания истребляют друг друга. В поэме "Герзель-аул" Мартынова акценты совсем другие: это типичные ура-патриотические, верноподданнические стихи, оправдывающие царскую "тактику выжженной земли" на Кавказе.

Прочтя "Героя нашего времени", Мартынов усмотрел в Грушницком себя, а в княжне Мери - свою сестру Наталью. В целом, Николай Соломонович был согласен с той оценкой, что дал роману Лермонтова царь: "Такие романы портят нравы и портят характер".

В своей повести "Гуаша" Мартынов спорит с другом, пытается вывести образ "правильного" героя, который ведет себя с дамами не так, как Печорин. Николай Соломонович не осознает, но его герой получается натуральным Грушницким.

В текстах Мартынова явно проявляются болезненное самолюбие, нетерпимость к чужому мнению и даже некоторая жестокость характера.

Сестра

За уже упомянутой сестрой Мартынова Натальей Лермонтов одно время ухаживал. Приемы, которые использовал Мишель, пытаясь покорить Наталью, Мартынов узнавал, читая о том, как Печорин кружил голову княжне Мери. В романе все закончилось громовыми словами "Я вас не люблю", сказанными девушке, любви которой Печорин столь старательно добивался.

В жизни все было совсем иначе. Разговоры о том, что Мартынов защищал честь сестры и, уж тем более, о том, что Лермонтов распускал дурные слухи о Наталье - миф, не имеющий под собой никаких оснований. Честь Натальи во время общения с Михаилом Юрьевичем никоим образом затронута не была. Лермонтов был элегантен, остроумен, исключительно вежлив и благороден.

Тем не менее, сам факт того, что Михаил может подшутить над сестрой, мучил Мартынова, заставлял воображать то, чего не было.

Буря

В тот день над горой Машук была страшная буря. И страшная буря долго - очень долго - копилась в душе Мартынова. Николай Соломонович болезненно "коллекционировал" все обиды, даже самые мелкие, что нанес ему Лермонтов. В коллекцию шли даже невинные детские шалости. Чего уж говорить о таких "грехах", как, скажем, иронические замечания, отпущенные Михаилом Юрьевичем в адрес романтических стихов Мартынова.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Николая Соломоновича, стали события, произошедшие в пятигорском доме генерала Верзилина вечером 13 июля 1841 года.

Лермонтов и Мартынов ухаживали за тремя дочерями генерала, уделяя особое внимание красавице Эмилии Верзилиной. Девушка больше благоволила Мартынову: красивая внешность для нее перекрывала поэтическую гениальность.

Михаил Юрьевич Лермонтов.

Общественное достояние.

Лермонтова это обстоятельство, понятное дело, порадовать не могло. Он пытался развеселить девушку, но колкости Михаила Юрьевича утомляли и даже пугали Эмилию. В результате поэт обратил свое внимание на Мартынова. Николай Соломонович стоял рядом с роялем, на котором играл князь Трубецкой.

- Мontagnard аu grand poignard, - сказал Лермонтов. С французского это означало "горец с большим кинжалом". Дело в том, что Мартынов не так давно вдруг сменил обмундирование русского офицера на черкесский наряд. Лермонтову это обстоятельство показалось забавным, и он неоднократно подтрунивал над Николаем Соломоновичем.

Сказана фраза была негромко, но - надо же было такому случиться - князь Трубецкой именно в этот момент бросил играть на рояле. В наступившей тишине отчетливо прозвучало слово "poignard".

Мартынов побледнел, как полотно. Подойдя к Лермонтову, он процедил сквозь зубы:

- Сколько раз я просил вас оставить свои шутки при дамах!

И тут же отошел прочь, не дожидаясь ответа Михаила Юрьевича. Лермонтов, впрочем, ничуть не расстроился.

-Это ничего, завтра мы опять будем друзьями", - сказал он Эмилии.

Но он ошибся.

Ссора продолжилась на улице. Конечно, она выглядела не так, как в наши времена, ведь оба ее участника были людьми благородными. Когда Лермонтов вышел из дома Верзилиных, он увидел Мартынова. Тот ждал его.

Николай Соломонович взял Михаила Юрьевича под руку и они пошли вверх по бульвару.

Мартынов по-французски сказал, что он долго выносил шутки Лермонтова и неоднократно просил, чтобы тот прекратил. В конце своей тирады Николай Соломонович добавил по-русски:

-Я тебя заставлю перестать.

Лермонтов пожал плечами:

-Ты ведь знаешь, Мартынов, что я дуэли не боюсь, и от нее никогда не откажусь, значит, вместо пустых угроз тебе лучше действовать.

-Ну, в таком случае завтра у вас будут мои секунданты, - отозвался Мартынов и, отпустив руку Лермонтова, отправился восвояси.

Выстрел на горе Машук

Лермонтов был уверен, что дуэль закончится примирением. Поэт считал причину поединка пустяком, но обидчивый Мартынов думал совершенно иначе.

Николай Соломонович ехал на гору Машук убивать или быть убитым.

Секунданты Васильчиков и Глебов отмерили тридцать шагов. Мартынов и Лермонтов заняли свои места, зарядили пистолеты.

"Сходитесь!" - крикнул Глебов.

Лермонтов остался стоять на месте. Пистолет он поднял дулом вверх, демонстрируя нежелание стрелять. Лицо поэта было светло и спокойно.

Мартынов же быстрым шагом дошел до барьера, сократив расстояние со своим недругом до максимально разрешенного, и, прицелившись, выстрелил.

"Лермонтов упал, как будто его скосило на месте", - написал впоследствии князь Васильчиков.

Секунданты бросились к поэту: тот был мертв.

Мартынов даже не взглянул на бывшего друга. Будучи военным, он прекрасно знал, что его пуля не оставила Лермонтову ни малейшего шанса. Николай Соломонович стрелял не для того, чтобы Михаил Юрьевич выжил. Не говоря никому ни слова, Мартынов вскочил на коня и поскакал по направлению к городу.

Грохотала гроза.

"Я не намерен служить мишенью для его ума"

Разумеется, Мартынов не собирался убегать. В Пятигорске он тут же отправился в комендатуру и сдался властям, заявив о дуэли и ее результате.

Военно-полевой суд приговорил Николая Соломоновича к разжалованию и лишению состояния, однако царь заменил эту относительно суровую кару на трехмесячный арест на гауптвахте и церковное покаяние. Отбыв наказание, Мартынов тут же отправился в свое имение в Подмосковье.

Впоследствии он неоднократно предпринимал попытки оправдаться за свой поступок, никогда, впрочем, не высказывая раскаяния или сожаления. Вот что писал Мартынов:

«Я показывал ему, как умел, что не намерен служить мишенью для его ума, но он делал вид как будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно; просил его перестать, и, хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней».

Кроме того, в частной беседе Николай Соломонович якобы сказал, что целью Лермонтова в обществе было создать всем дурное настроение.

"Туда ему и дорога"?

В целом, реакция царя и светского общества сводилась к фразе "Туда ему и дорога". Удивительно, что в наше время все больше людей солидаризируются с этим вердиктом.

Да, Лермонтов не был ангелом. Это был насмешливый, разочарованный человек. В светском обществе Михаил Юрьевич видел лишь "приличьем стянутые маски".

Но является ли все это основанием для того, чтобы заочно оправдывать убийцу 26-летнего поэта? Убийцу, который прекрасно видел, что Лермонтов не собирается стрелять в него, не собирается сокращать расстояние у барьера?

Исследование взаимоотношений Мартынова и Лермонтова со всей очевидностью показывает, что Михаил Юрьевич не допускал откровенных грубостей в адрес Николая Соломоновича. И, уж конечно, Лермонтов никогда не называл сестру Мартынова женщиной облегченного поведения - это миф.

По большому счету, причиной гибели Лермонтова стали шутки вроде той про кинжал. Обидная ли это шутка? Едва ли. Но не для болезненно-восприимчивого, параноидального Мартынова.

Николай Соломонович не хотел быть мишенью для ума Михаила Юрьевича, и сделал бывшего друга мишенью для своего пистолета. Своим поступком Мартынов лишь доказал правоту Лермонтова в свой адрес - он, и правда, оказался горцем с большим кинжалом, лишенным интеллектуальной гибкости, чувства юмора, способности ответить шуткой на шутку.

Николай Соломонович Мартынов благополучно прожил в своем имении до 60 лет. В 1924 году ученики Алексеевской школьной колонии, желая отомстить за Лермонтова, разорили фамильный склеп Мартыновых, достали останки убийцы поэта и утопили их в пруду.