Хитрый лис Леонид Кравчук (продолжение)

Сельский хлопчик из крошечного местечка, а после — педагог, а затем — и один из первейших в Республике. Наконец, президент. В таких случаях говорят: головокружительно! Сколько мы слышали об американской мечте, но разве это не воплощение мечты советской? Чего ж жалуетесь на те времена, пан Кравчук?

На старт! Полетели!

Леонид Кравчук выучился на преподавателя общественных наук и должен был ехать учить студентов в Запорожский алюминиевый техникум. Но оказалось, что там все места заняты. Преподавать должны были те, кого направили от горкомов и райкомов, а не от университетов.

Однако, как это часто бывало в судьбе Леонида Макаровича, сложилось всё даже лучше, чем предполагалось изначально. У Кравчука, несмотря на его подчёркнуто «всего добился сам», что он педалирует всякий раз независимо от фактов и обстоятельств, нашлись хорошие знакомые (может, из тех, кому он носил еду в ровенские леса?) в ЦК партии, которые способствовали его продвижению по карьерной лестнице далее — Леонида Макаровича направили преподавать политическую экономию в Черновицкий финансовый техникум. Весьма достойно и перспективно.

Впрочем, сама жизнь, её бытовое воплощение, скажем так, от того не сильно наладилась. Антонина Михайловна, новоявленная супруга Кравчука, осталась в Киеве, а Леонид поселился в Красном уголке женского общежития. Другого места в Черновцах страна молодому специалисту, пусть и увешанному грамотами, дипломами и медалями, не предоставила. Вот и вышло, что брился всегда элегантный, подтянутый Кравчук в общественном туалете на городской площади (сейчас в подобных местах вряд ли встретишь будущих президентов; места у прохудившихся умывальников всё больше оккупировали хмурые личности). Правда, постепенно Леонид Макарович планомерно шёл на жилищное повышение — и со временем переехал на горище, над «ленинской комнатой», где, по его словам, точно в романе Кнута Гамсуна «Голод», нельзя было толком распрямиться в полный рост.

Железнодорожный вокзал. Черновцы

 Posterrr

Позже перебралась к Кравчуку и жена. Антонина Михайловна устроилась в местный индустриальный техникум. Логично, что там же, в Черновцах, у Кравчуков родился сын — Александр. На уже независимой Украине он станет одним из первых «золотых детей» власть имущих. Тех, кто, во многом пользуясь родительской фамилией и связями, добьётся феноменального материального успеха, вызывая протест и ярость рядовых граждан.

И это, конечно, отдельная статья любой подобной действительности. «Дети генералов, которые не знают, чего им хотеть». К слову, по весьма распространённой и популярной версии евромайдан 2014 года на Украине, собственно, и случился даже не столько из-за Януковича и его сподвижников, сколько из-за их деток. В том смысле, что простые люди раздражались и свирепели от лихих и наглых действий тех, кто пороха не нюхал и мерзковатых субстанций не пробовал.

Дедам и отцам — не всем, ясное дело — довелось пройти и голодное, холодное детство (когда, как вспоминает тот же Кравчук, делали коньки из деревянных колодок, примотанных к ногам), и пертурбации в Красной империи, и потери, и боль, а вот их отпрыски — в большинстве своём — пришли сразу из руин прошлого, чтобы тут же забрать, так они думали, им причитающееся с самого рождения. Новые феодалы новой страны, где забыли о равенстве. Власть, деньги, ресурсы, территория — они захотели всё.

Александр Кравчук, входящий в сотню самых богатых украинцев, ассоциируется, прежде всего, с деятельностью компании «Нафком-Агро», одним из крупнейших землевладельцев (более 200 тысяч гектаров) Украины. Отец возглавил государство, а сын получил его земли. С «Нафком-Агро», как и с Александром Кравчуком, связано множество превышающих нормальные для бизнеса децибелы скандалов. Само собой задело и Леонида Макаровича.

Владимир Зеленский и Леонид Кравчук. 2021

President.gov.ua

Уничтожив одно из крупнейших в мире морское пароходство, Черноморское, где, к слову, работали и мои родители, Кравчук как, перефразируя Гоголя, осуществитель деятельности группы лиц создал акционерную судоходную компанию «Бласко» (его руководителю Павлу Кудюкину позже, уже при режиме Леонида Кучмы, дадут десять лет, но через пять помилуют), от которой сын Леонида Макаровича Александр, согласно СМИ, и получил свои первые миллионы. По этому поводу в декабре 2001 года Генеральная прокуратура Украины возбудила уголовное дело, закончившееся, правда, как всегда, ничем. Получал Александр деньги в начале 90-и с других «историй»: автомобильной, земельной, оборонной и многих других.

И так далее, и так далее. Говорю же: Кравчук во многом задавал тренды новой Украины. Но при этом, конечно, и наследовал прошлое. Своего рода протягивал от него вектор в будущее.

Но ведь и возможны были такие взлёты исключительно в то время. Сельский хлопчик из крошечного местечка, а после — педагог, а затем — и один из первейших в Республике. Наконец, президент. В таких случаях говорят: головокружительно! Сколько мы слышали об американской мечте, но разве это не воплощение мечты советской? Чего ж жалуетесь на те времена, пан Кравчук? Благодарить надо.

 ***

Лестница в красное небо

Итак, Леонид Макарович Кравчук, педагог. Тут надо заметить, что в то время отношение к учителям было иным, нежели сегодня: пусть их и не баловали деньгами, но они почитались воспитателями новых советских людей, тех, кто должен был покорить космос и по кратчайшему отрезку пройти от лежащей в руинах страны до величайшей сверхдержавы, диктовавшей волю всему миру. Этому красному гиганту требовались грамотные, талантливые солдаты империи, которые разгоняли бы его колесницу к раскалённому алому солнцу. Чтобы в итоге обжечься, да, но тогда они не знали об этом. Тогда их сердца разгорались и пылали сами, и поступь марширующих боевых слонов с пятиконечными звёздами на боках казалась непоколебимой. Им нужны были наездники.

Леонид Кравчук — устремлённый, образованный, красноречивый, убедительный, жадный до власти и денег — на эту роль подходил едва ли не идеально. Уверенной поступью он шагал вверх, по лестнице в красное небо. От селянина в президенты — чудесный слоган украинской мечты.

Когда Леонид Макарович станет лидером нации, а позже умудрённым рассудительным старцем, идеально работающим для любой аудитории, умеющим нравиться, он скажет, что «никогда бы не вступил в партию». Если бы знал о голодоморе и репрессиях. Если бы в принципе понимал тот временной контекст. Так будет говорить Кравчук и тем самым снимать с себя какую-либо ответственность. Невиноватый, мол, я, они сами ко мне пришли, эти красные комиссары, завербовали, посулили блага, а я и повёлся.

Да и трансформация сознания, — эко совпадение! — с его же слов, произошла у него почти аккурат перед развалом Союза, в 1988 году, когда он проник в архивы, после посещения которых его начали терзать ночные кошмары. «Никто не ограничивал моего доступа к ним ранее»; вопрос лишь в том, когда именно захотел правды, как он её характеризовал, Кравчук, в какой момент и почему именно в него. Вопрос этот немаловажен, он многое объясняет. Добивать ведь легче, чем ломать вначале.

Безусловно, всей картины, будучи обычным партийным работником, Кравчук знать не мог. Но вот догадываться, несомненно, должен был, а при своём пытливом уме и обязан был искать и находить соответствующую информацию. К тому же он регулярно подчёркивает, что ему — в отличие от соратников — постоянно приходили в голову мысли из серии «а правильно ли это всё?». Наверняка при этом он отвечал себе. Опять же если верить Леониду Макаровичу. Но менять он ничего, конечно же, не стал.

О своём будущем начальнике — Первом секретаре Центрального комитета Коммунистической партии Украины Владимире Щербицком — Кравчук скажет так: «Другим он не мог быть — он был человеком своего времени, человеком Системы». Фокус в том, что то же самое применимо и к самому Леониду Макаровичу, и к тысячам других. Так работает Система. И, как правило, нет ни истинного осознания, ни подлинного покаяния. Есть лишь подкожное стремление к вершине лестницы, взбираться по ней значит жить, остановись — и коллапс, распад, захоронение.

«Пролистав около 5000 документов, в том числе фотографий, увидел, какой это был кошмар для крестьян, — вспоминает Кравчук, как изучал секретные архивы. — Политбюро приняло смелое решение издать — впервые в Украине — книгу о голодоморе. После архивов, работы над книгой понял, что страна с такой идеологией, с такой практикой не может долго жить — голод был устроен целенаправленно».

Прозрел, изменился? Некто, подобно апостолу Павлу на пути в Дамаск, принёс Кравчуку новую истину? Допустить подобное можно. Но можно допустить и иное: Кравчук подстроился, мимикрировал, лавируя под каплями очистительного дождя. Тут каждый может выбрать понравившийся ему вариант. Что скажет об этом сам Кравчук? В любом случае он будет верить в произнесённое.

В те же времена Леонид Макарович летит, мчит, скачет по лестнице вверх. Его, как таланта, отобранного на коммунистическом кастинге, двигают от должности к должности. Успех, столь много, по выражению Достоевского, значащий между людьми, осёдлан им в полной мере. За счёт чего? Лобби? Заговор? Личные связи? Контекст судьбы? И это тоже.

Но ещё, безусловно, то, что Кравчук при всём умел казаться человеком. Не быть, а именно казаться. Подлинный Кравчук мало кому известен. «Я человек гибкий, дипломатичный, редко говорю людям правду прямо в глаза, совсем редко открываюсь». Но на фоне прикованных к бумажкам именно он, умеющий натянуть любую маску, душевно сказать, убедительно пообещать, казался искренним, самостоятельным, живым.

Со временем Кравчук заклеймит коммунизм как главное зло человечества. Тогда же, в 1960, когда его вызывают в горком Черновцов, он верит в победоносный курс партии. Противоречие, диссонанс? Возможно, но только не для Кравчука, этого извечного эквилибриста.

Партийные товарищи видят в нём соответствующие данные для того, чтобы не преподавать политическую экономику, а всерьёз, по-настоящему заниматься агитацией и пропагандой. Кравчук не сразу, но соглашается. Ничто человеческое ему не чуждо — необходимо было жильё. Потом, видимо, ещё одно и ещё, хотя, будучи президентом Украины, справедливости ради, от казённой дачи он отказывается. В раскручивании агитпропа Кравчук оказывается настолько хорош, что его приглашают в Москву, в Академию общественных наук при ЦК КПСС, кузницу большевистских кадров. Отныне марксизм, ленинизм — те лучи, которыми Леонид пронзает своих слушателей.

Отправлялся в Академию Кравчук из Черновцов, значит и вернуться должен был туда же. Не хотелось, конечно, — ведь принципиально иное грезилось. И вновь помогли добрые знакомые. Сельский хлопчик, носивший еду бандеровцам в лес, отправляется в уже освоенный ранее Киев.

Однако контекст его прибытия уже совсем иной. Он больше не голодранец из западноукраинского села, а солидный, успешный человек из столицы, с репутацией идеального солдата Красной Империи. Кравчук селится в роскошном отеле «Октябрьский» и сразу же заступает на должность заведующего сектором организационного отдела ЦК КПУ. В задачи его входит подготовка и переподготовка кадров. Кравчуку доверяют будущее Советской Украины. Как он им распорядился, станет ясно через несколько десятков лет; Михаил Горбачёв назовёт его главным виновником развала СССР.

Того же Кравчука ждали в Киеве, лоббировали его назначение. Он прекрасно зарекомендовал себя в Москве. Как? Способ для того времени был лишь один — беспрекословно соблюдать все писаные и неписаные законы Системы, уметь идти и по судьбам, и по крови. Лисы ведь не только хитры, но и кровожадны.

Статус Кравчука настолько возрос, что он становится абсолютно закрытой особой, человеком в красном футляре, доступ к которому — строго по ходатайствам и назначению. Молодой Леонид инспирировал тех, кто позднее получит власть на уже незалежной Украине, несмотря на перемены так и оставшейся гнездом номенклатурных ос. Не первый, но и не последний человек: с 1970 года он работал заведующим сектором, инспектором, заведующим отделом агитации и пропаганды ЦК.

Начальником же его был руководитель УССР Пётр Ефимович Шелест. Однако уже вскоре его сменил Владимир Васильевич Щербицкий. Два человека, весьма и весьма повлиявшие на Кравчука.

***

О Петре Шелесте и Владимире Щербицком.

Украина

Иван Шилов © ИА REGNUM

Боссы Кравчука. Шелест, восхождение

Эти очерки не только, а подчас и не столько о Леониде Кравчуке, сколько о временах, из которых он вышел. И они в том числе и о людях, его окружавших. Тем более что в начальстве у Кравчука ходили два знаковых человека, два первых секретаря ЦК КПУ — Владимир Васильевич Щербицкий и Пётр Ефимович Шелест, которых некоторые, если не многие, любят противопоставлять друг другу. Что, с одной стороны, верно, а с другой — есть вопросы. В общем, две стороны украино-советской медали.

Шелеста называют ярым сторонником украинизации, а кое-кто идёт, что называется, ещё дальше и величает его чуть ли не украинским националистом. Это, безусловно, преувеличение. Шелест верил в коммунистические идеалы (ну так и коммунисты для Украины сделали столь много) и вместе с тем всячески способствовал украинизации. Начал реставрировать Хортицу (в своей книге «Украина моя советская», со временем запрещённой, он напишет, что Екатерина II уничтожила демократический дух казаков), спас фильм о Тарасе Шевченко «Сон», оберегал от травли интеллектуалами и спецслужбами режиссёра Сергея Параджанова, создал Музей народной архитектуры и быта Украины в Пирогове, курировал написание многотомной «Истории городов и сел Украинской ССР», построил дворец культуры «Украина», генерировал социальные, культурные инициативы, способствующие развитию украинского искусства, кино, литературы. Позднее главного коммуниста УССР Петра Шелеста обвинят в буржуазном украинском национализме и отправят в отставку.

Национальный дворец искусств «Украина»

 Artemka

О Владимире Щербицком, наоборот, часто пишут как об отрицателе всего украинского и сугубо как о беспрекословном выразителе стальной воли Москвы. Его якобы делегировали, чтобы красным копьём пронзить брюхо распрямляющегося чудища украинского буржуазного национализма, густо замешанного на свиданиях с ОУН-УПА (организация, деятельность которой запрещена в РФ). На самом деле, конечно, подобное разграничение двух управленцев УССР по большей части упрощено и в некоторой мере даже гротескно. Оно удобно лишь для тех, кто предпочитает исключительно чёрно-белую гамму.

Сам Леонид Кравчук отзывается о своих руководителях по-разному, подчас прямо противоположно. В одном интервью первый украинский президент говорит: «Шелест стоял до Украины ближе, чем Щербицкий». В другом же наоборот заявляет: «Я не считаю, что Шелест и Щербицкий — это два разных типа украинской номенклатуры. И тот, и другой были защитниками существующего строя, выступали за укрепление Советского Союза, за переход к коммунизму. Что они говорили «за чаем» — я не знаю. Я могу говорить только об их официальных заявлениях. Это были люди одного типа, только Щербицкий был, по моему мнению, на порядок выше по человечности и значительно легче в общении. Шелест был человеком крутым, не очень любил дискуссии и высказывался всегда однозначно. Я тоже с ним немного работал, был несколько раз у него на приёме. Он не был склонен выслушивать кого-то, потому что имел свое мнение. Может, если и слушал, то только тех, кто стоял на ступень выше него».

Владимир Щербицкий (справа)

 Александр Тимофеевич Бормотов

В общем, самое время сказать пару слов о Шелесте. Родись Пётр Ефимович сейчас, и на него, как, впрочем, и на очень многих коммунистических деятелей, навесили бы ярлык self-made man. Он появился на тогда ещё царский свет в 1908 году, в бедной, если ни сказать нищей, семье в селе Андреевка Харьковской области. Всю жизнь считал себя потомком запорожских казаков. Уже добившись власти, он резко ответит Суслову, заявившему:

— Архаизм — эти ваши запорожские казаки!

— Если бы не казаки, то и тебя бы здесь не было!

Такова — насчёт ответа — легенда, во всяком случае.

В раннем детстве Шелест батрачил, а уже с 13 лет работал почтальоном, позже — ремонтником дорог, помощником машиниста паровоза, слесарем (в одной из книг есть такая его характеристика того времени — двужильный). В общем, истинный пролетарий.

И как большинство из них путёвку в большую сытую жизнь ему дала партийная работа. В 1923 году Пётр Шелест вступил в комсомол, в 1927 году поступил в Изюмскую партийную школу и стал секретарем Бровского райкома Комсомола. Коммунистом он стал в 1928 году. Однако действительно работать по партийной линии начал лишь перед войной в 1940 — до этого вновь было производство на заводах и металлургических комбинатах — Шелеста назначили секретарём Харьковского горкома по вопросам оборонной промышленности.

Факт значительный: уже к 27-ми своим годам он окончил три высших учебных заведения: Харьковский Коммунистический университет, Инженерно-экономический институт и Мариупольский металлургический институт. Энергичный, жадный как до практики, так и до теории, он, по сути, являл собой новый человеческий тип — хомо советикус, стремящийся, как мечтал Горький, стать сверхчеловеком, преодолев и себя, и среду, его окружавшую.

В Харькове Пётр Ефимович женился повторно — уже навсегда — на Ираиде Павловне Мозговой, враче и друге семьи. Та уже была замужем за партийным работником Поповым. Первый же брак закончился трагично: Любовь Банная умерла рано, оставив двух маленьких детей. В 1939 году она попала в автомобильную катастрофу, у неё сместились позвонки, а уже в 1941 году врачи констатировали саркому позвоночника, от которой она и умерла в Челябинске, эвакуированная из Харькова вместе с военным госпиталем. Так в своей книге вспоминает данный период сам Пётр Ефимович: «Я часто бываю в больнице. Люба смотрит на меня умоляющими глазами и с надеждой просит: «Спаси меня, Петя». А я ничего уже сделать не могу… Сильно беспокоится за детей Люба, все время просит меня больше проявлять о них заботы и внимания…»

С Ираидой Шелест прожил всю оставшуюся жизнь. Она умерла в 1994 году и похоронена вместе со своим мужем на Байковом кладбище в Киеве. Ираида Павловна, к слову, в какой-то мере прославилась тем, что «гнала» водку — «шелестовку», настаивая клюкву на спирту и разбавляя её до нужного градуса.

Во время Великой Отечественной Пётр Шелест отвечал за перепрофилирование предприятий на производство военной продукции сначала в Харькове, а после в Челябинске и Саратове. Там он и остался после Победы 9 мая 1945 года, сосредоточившись на авиационной промышленности.

На Украине, в Киеве, Пётр Ефимович оказался в начале 50-х. Его назначили курировать серийное производство самолётов Ан-2 и Ил-8. С задачами он справился блестяще — «двужильный, волевой хозяйственник, всегда уверенный в правильном курсе партии», говорили о нём. При Никите Сергеевиче Хрущёве, которого позже Шелест, скажем так, не станет жаловать и сдаст, выдвинулся на первые роли в ЦК КПУ. Уверенность в линии партии значит следованию всем её инициативам, и после XX съезда КПСС Пётр Ефимович возглавил Комиссию по реабилитации незаконно репрессированных граждан на территории Киевской и Винницкой областей. Хороший Сталин — плохой Сталин, хороший Хрущёв — плохой Хрущёв.

Самолет Ан-2

 Artem Katranzhi

Никиту Сергеевича убирали в 1964 году долго и муторно. Успешность данного предприятия определили в том числе и действия Шелеста, под влиянием Николая Подгорного, после отвечавшего за кадровую политику, и Леонида Брежнева, первыми выступившим с критикой персека. Правда, годом ранее именно Хрущёв выдвинул Петра Ефимовича на должность первого секретаря ЦК КПУ, инициировав его назначение фактически хозяином Украины. Сам Шелест в своих дневниках вспоминает: «Председатель КГБ Семичастный рассказал мне, что ему Брежнев предлагал физически избавиться от Хрущёва путем устройства аварии самолета, автомобильной катастрофы, отравления или ареста. Все это подтвердил Подгорный». При этом считается, что ключевую роль в отставке Хрущёва сыграл тогдашний председатель Комитета партийно-государственного контроля при ЦК КПСС Александр Шелепин, кончивший так же печально: вскоре его отправили на пенсию, предварительно сделав возглавляемое им ведомство, преобразовав в Народный контроль, весьма заурядным.

Позже, уже после смерти Петра Ефимовича, его сын Виталий будет вспоминать, что отец ужасно мучился из-за того, что выступил против Никиты Сергеевича. Винил он в этом, прежде всего, Николая Подгорного, так же сокрушавшегося о предательстве. «Я был возле него в больнице в последние дни, — говорит Виталий, — и он, уже будучи в бреду, повторял: «Не трогайте Никиту Сергеевича». Вдова Шелеста, Ираида Павловна, рассказывала, что Пётр Ефимович дома всегда говорил на русском (мовой соловьиной, впрочем, он тоже владел прекрасно), но перед смертью бредил на украинском.

С уходом Хрущёва — когда тот в 1971 году умрёт — Шелест будет предлагать Брежневу похоронить «кукурузного генсека» у Кремлёвской стены со всеми почестями, но Леонид Ильич и слышать того не захочет — на первый план в СССР выдвинулась так называемая группа «винтиков»: «третье поколение» советских бюрократов, большинство которых начинало свою карьеру в конце 30-х годов, начале 40-х годов — профессиональные аппаратчики, убеждённые консерваторы, покорные исполнители приказов, не слишком приветствующие, понимающие инициативу, ответственность и самостоятельность.

Шелест был не самой плохой, а во многом, возможно, и оптимальной кандидатурой на пост первого человека в УССР. Он считался, что называется, крепким хозяйственником, именно при нём Украина дала максимальные промышленные показатели. Кроме того, Пётр Ефимович, несмотря на то, что человеком был грубым, резким, «от сохи», похоже, искренне, как уже говорилось, любил украинский язык, культуру и всячески их опекал, даже решился на то, чтобы лично защищать Ивана Драча от справедливых обвинений в национализме.

Александр Капто, в 60-х годах руководивший украинским комсомолом, а при Щербицком ставший секретарём ЦК по идеологии, говорил, что существует два Петра Шелеста: один — сторонник твердой руки, непримиримый борец с «буржуазным влиянием», другой — сентиментальный человек с ярко выраженным украинским самосознанием.

Александр Капто

 А. С. Капто, Д. Б. Споров и Фонд Устная история

Он сделал немало для роста Коммунистической партии, увеличив её за 13 лет с 1,1 млн членов, сконцентрированных преимущественно в Днепропетрвоском и Донецком районах, до 2,5 млн, среди которых к 1971 году появилось немало представителей Западной Украины. При этом представительство этнических украинцев на высших партийных должностях в УССР составило 90%, а среди московских бонз — 20%. Цифры эти реально отражают влияние украинцев на политику всего Союза. Обратное тоже верно.

Вполне возможно, что Пётр Ефимович, пролетарий и коммунист, уже тогда желал максимальной автономности, самостоятельности Украины. Впрочем, если читать опубликованные позднее дневниковые записи Петра Ефимовича, то можно предположить, что он видел Украину всё же не абсолютно независимой, а скорее максимально самостоятельной в составе Советского Союза. Но так или иначе в 1991 году он всячески приветствовал провозглашение её независимости, а в 1993 году приехал в Киев с публичными выступлениями.

До этого же он старался не посещать Украину. При Брежневе даже ходило такое негласное правило, дабы «не волновать народ». Исключение Пётр Ефимович сделал лишь ради своего младшего брата Мити, преподавателя математики. С Украины же ему возили знаменитую «Горiлку з перцем», выпуск которой наладили, когда он был первым секретарём ЦК КПУ; потчевал её Шелест, как истинный, если говорить о шаблонах, украинец, с наваристым борщом, варениками и салом.

Фактически Пётр Ефимович действительно вёл политику украинизации. В 1965 году они вместе с министром высшего образования Юрием Даденковым готовили в данном разрезе реформу высшего образования. Пожалуй, сфера распространения украинского языка при Шелесте была максимальной за всё советское время. Количество журналов и книг, издаваемых на мове, составляло тогда 45 и 60% соответственно, 63−68% школьников обучались на ней. Комсомольским секретарям, даже в Крыму, приказано было выступать только на украинском языке, а летом 1965 года вузы республики переводили на украиномовное обучение.

Забавно, что главным оппонентом такой украинофильской политики Киева одно время были новопоставленные партийные руководители Западной Украины, действовавшие, конечно, в большинстве случаев согласно указам кремлёвских начальников. С другой стороны, Шелест максимально централизировал происходящее в Украинской Советской Республике. Оттого позже экономисты и социологи заговорят о так называемом запустении Западной Украины, испытывавшей серьёзные проблемы.

Однако в целом при Шелесте УССР достигла завидных промышленно-экономических показателей лишь в некоторых областях. Первый секретарь успел даже создать в Украине Торгово-промышленную палату. УССР не была дотационным регионом. Что, впрочем, не мешало Леониду Брежневу упрекать Петра Ефимовича: «Могли бы куда больше отчислять в союзный бюджет. Украина такая богатая, а ты все зажимаешь». Наибольшие же успехи наблюдались в строительстве (с 1956 по 1965 годы около 18 миллионов украинцев получили квартиры) и, безусловно, в военно-промышленном комплексе. Например, в родной для Шелеста Харьковской области на долю ВПК приходился 71% продукции.

Впрочем, наблюдалась серьёзная зависимость Украины от СССР в иной продукции массового употребления. Даже молотки привозились из Коми. На Украине производилось, например, всего 3,5% от общесоветского выпуска тканей, 9% — стиральных машин. Потребности украинцев превышали тот объём товаров, что производились непосредственно на Украине. К слову, при Владимире Щербицком данное положение дел не слишком-то изменилось. Именно он, как мы помним, пришёл на смену Шелесту.

***

Как смещали Петра Шелеста.

Никита Хрущев и Петр Шелест на открытии Северо-Крымского канала в октябре 1963 года

Боссы Кравчука. Шелест, падение

Для Петра Ефимовича Шелеста, как и для всей Украины, многое начало меняться в 1965 году с началом «экономической реформы Косыгина». Обосновывалась она в Харькове профессором Либерманом при непосредственной поддержке Шелеста. Хрущёва обвинили в волюнтаризме и манифестировали научный подход к экономике. Предприятия должны были стать более автономными, независимыми единицами, из центра диктовался только общий объём произведённой продукции в денежном выражении, номенклатура важнейших изделий и общий фонд заработной платы, вводились так называемые «бригадные подряды», когда группа трудящихся брала на себя конкретные обязательства, распределяя работу и её оплату. Была пересмотрена и аграрная политика. Ослабили контроль над колхозами, сверхплановый продукт мог сдаваться в государственные приёмники по повышенным (не менее чем на 50%) ценам, трудодень заменили ежемесячной платой деньгами и продуктами. С 1965 года колхозники начали получать пенсии, им предоставили социальное страхование и право на гражданский паспорт. Но, в отличие от промышленности, в сельском хозяйстве серьёзных позитивных подвижек достичь не удалось, хотя отрасль и лидировала по числу капиталовложений, сказались и неполнота эффективных мер, и природные невзгоды.

Косыгинская реформа поначалу всё же дала достаточно ощутимый положительный эффект. За пятилетку 1966−1970 гг. объём промышленного производства вырос более чем на 50%; Украина, по обыкновению, числилась в лидерах. Производительность труда в промышленности выросла на 37 процентов.

На волне такого подъёма Шелест решил лоббировать строительство в Броварах или в Чернигове мощнейшего в стране автомобильного завода. К тому, собственно, всё и шло, но приход Щербицкого похоронил данную идею. Завод же, чья продукция станет предметом шуток, в итоге построили в Тольятти.

Никита Хрущев и Пётр Шелест на кукурузном поле. Краснодарский край. 1963

МАММ / МДФ

Но «кому война, а кому мать родна», и благоприятное положение дел угрожало, прежде всего, иждивенческой империи чиновников, и часть реформ была остановлена (в частности, замена распределения ресурсов оптовой торговли так и не реализовалась), а кубометры отчётных бумаг и муравьиные орды цифр только возросли, окончательно тормозя движение. Следующая пятилетка (1971−1975 гг.) оказалась не слишком удачной.

Впрочем, её большую часть Украина провела уже без Петра Ефимовича Шелеста. 19 мая 1972 года он был снят с должности первого секретаря ЦК КП Украины под предлогом формального повышения: его перевели на должность заместителя Председателя Совета Министров СССР по вопросам транспорта и связи в Москву, где предоставили бывшую дачу Анастаса Микояна в Калчуге и квартиру в центре Москвы, а уже совсем вскоре, в апреле 1973 года, его вообще вывели из состава Политбюро и отправили на пенсию «по состоянию здоровья». Затронули и ближайших родственников бывшего «первого человека на Украине»: одного его сына, Бориса, убрали с должности начальника военной кафедры в Киевском институте гражданской авиации и перевели служить в Мариуполь, а другого, Виталия, доктора физико-математических наук, члена-корреспондента Академии наук Украины, лишили должности директора института теоретической физики в Киеве.

«Внезапный перевод с Украины. Самый чёрный день моей жизни… — Так охарактеризовал Пётр Шелест своё падение в дневнике, вспоминая, — Пришёл ко мне Я. К. Руденко, заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПУ. Вижу, чувствую, что он искренне расстроен: «Украина в трауре, люди не понимают, что делается. Никто за внутреннее состояние в стране не несёт ответственности и не отвечает. У нас в руководстве не любят энергичных, смелых, самостоятельных, откровенных работников. Авторитет ваш кое-кого испугал, вас просто съели». Руденко был до того огорчён случившимся, что просто у меня в кабинете расплакался, чем причинил мне еще большую боль. Подобные заявления я слыхал от десятков людей…»

Пётр Шелест и Леонид Брежнев в Донецке. 1967

По словам внука, названного в честь деда Петром, Шелест-старший крайне тяжело воспринимал свой перевод в Москву, организаторами его называл Леонида Брежнева и Михаила Суслова, тогда поклявшись пережить их. «Я приехал к деду на Большую Бронную, — вспоминает внук Петра Ефимовича. — Поднялся на девятый этаж, позвонил. Дверь открыл дед, его глаза блестели. Двумя пальцами он оттянул синие гэдээровские подтяжки, щелкнул ими и сказал: «Суслов умер». Никому не пожелаю, чтобы о его смерти сообщали под щелчок подтяжек».

Есть мнение, что падение Петра Шелеста началось с приезда на Украину начальника КГБ Юрия Андропова. Он должен был, что называется, прощупать первого секретаря республики, узнать, где тот даёт слабину. Ею, по некоторым версиям, оказалось слишком трепетное отношение Шелеста к украинской культуре и языку.

Для подготовки отстранения первого секретаря в Украину на должность председателя республиканского КГБ назначили генерала, контрразведчика Виталия Васильевича Федорчука, командированного, дабы «копать» под Шелеста. «Ничего хорошего я от этого назначения не жду», — уже предчувствуя, записал в дневнике Пётр Ефимович. И был прав. Федорчук давил на идеологическую чистоту и был недоволен отсутствием борьбы с украинскими националистами. Шелест, впрочем, сам регулярно декларировал её необходимость: «Надо решительно срывать зловещую маску с украинских буржуазных националистов, которые в своей антисоветской борьбе объединяются с сионистскими организациями и разными контрреволюционными националистами за рубежом». Так, впрочем, говорили все, кто так или иначе занимал высокие посты в УССР.

Впрочем, большинство историков всё же склоняется к тому, что так называемое украинофильство Шелеста носило советский характер: Пётр Ефимович видел Украину независимой, да, но в составе, в тесной связке с могучим СССР. Странным образом он мог защищать казаков, их культуру и едва ли не тут же способствовать, при защите некоторых, массовым чисткам от угрозы буржуазного национализма.

Кроме того, Шелест был одним из наибольших — среди высших партработников — противников и даже ненавистников Запада. При его активном протекторате советские войска зашли в Чехословакию. Он, похоже, был убеждённым почвенником и консерватором, любившим и землю, на которой родился, и систему, которая его возвеличила, а чуть позже сбросила.

Во Дворце съездов в Кремле. Пётр Шелест — крайний справа. Апрель 1971 года

Только 3 из 25 секретарей украинских обкомов поддержали увольнение Шелеста. Его уход означал ослабление украинского влияния в СССР.

19 мая 1972 года в Свердловском зале Кремля открылся очередной пленум ЦК КПСС. Во время перерыва главные члены политбюро отправились на третий этаж, в кабинет Брежнева, Шелеста не позвав. А после у Петра Ефимовича начались неприятности.

Воспроизводится такая версия. Брежнев, оставив пленум и вызвав Шелеста к себе, один на один, осторожничая, выкатил пушки на палубу:

«Ты, Пётр Ефимович, уже десять лет первый секретарь ЦК компартии Украины. Может, пора тебе сменить обстановку? Когда долго работаешь на одном месте, притупляется чутье, надоедаешь ты людям, и они тебе».

Ошеломленный Шелест спросил:

— Почему так внезапно встал этот вопрос?

— Надо перейти работать в Москву.

— Почему?

— С твоим опытом ты нужен в Москве, а там надо омолодить кадры. Надо готовить смену. Соглашайся. Всё будет хорошо — это я тебе говорю…

В ответ Шелест просил уйти на пенсию, но Брежнев возражал, сулил положение, блага, статус. После аналогичную беседу завёл Подгорный. Он и Брежнев снимали Хрущёва — они разобрались и с Шелестом.

Вечером на заседании политбюро Брежнев заявил, окончательно и бесповоротно:

«Нам надо брать в Москву опытных работников. В связи с этим вносится предложение утвердить Петра Ефимовича Шелеста заместителем предсовмина. Я с ним по этому вопросу имел разговор. Он согласился».

Присутствующий тут же Владимир Щербицкий, будущий первый секретарь ЦК КПУ, буркнул:

«Что же хорошего? Забрали первого секретаря и ничего не сказали».

Но это, конечно, был лишь ход не слишком красиво завёрнутой вежливости.

Партийные и хозяйственные деятели СССР во время вручения наград Владимиру Щербицкому. 1977

МАММ / МДФ

Они возвращались из Москвы в Киев на разных самолётах, Щербицкий и Шелест. Садились на разные самолёты. Брежнев говорил, что ещё не знает, кто сменит Шелеста на посту первого коммуниста Украины. Но он врал.

Через два дня Суслов дёрнул Шелеста в Москву. Срочно! Пленум по выборам первого украинского секретаря откладывался. Суслов бил под дых:

«Пётр Ефимович, вы должны быть в Москве. Иначе…»

Шелест якобы ответил по-казацки:

«Товарищ Суслов, вы меня не пугайте. Ничего я не боюсь, хуже и страшнее того, что вы со мной сделали, уже не будет».

На следующий день он уехал московским поездом. Вскоре пленум в Киеве всё же прошёл. Первым секретарём ожидаемо избрали Владимира Васильевича Щербицкого, доброго знакомого Брежнева.

В Москве Шелеста толком не приняли. На Украине отношение, как вспоминал его сын, было ещё хуже. Многие боялись поддерживать с ним контакт. Его людей отрезали от всех должностей.

Уже в 1973 году книгу Шелеста «Украина наша советская» разгромили («низкий идейно-теоретический и профессиональный уровень»; «недопустимо много места отводится прошлому Украины, нарушен принцип классово-партийного перехода»), изъяли из доступа, а его самого «по болезни» отправили на пенсию.

Два года он сидел дома, буквально тосковал. На работу никуда не брали. Первый человек Украины оказался никому не нужен. Только в 1975 году после, в общем-то, унизительного письма Брежневу, Шелеста назначили директором подмосковного авиазавода. Пётр Ефимович вновь оказался в сфере, которую знал ещё с военных времён. Во время перестройки Шелест ушёл на пенсию.

Могила Петра Шелеста на Байковом кладбище в Киеве

 Kamelot

Последние же годы он прожил на Пресне, скончавшись 22 января 1996 года в Москве. 13 июня 1996 года его тело перезахоронили на Байковом кладбище в Киеве. Там Пётр Ефимович Шелест воссоединился с независимой Украиной.

См также:

Хитрый лис Леонид Кравчук (начало)
https://maxpark.com/community/8460/content/7525672

Хитрый лис Леонид Кравчук (продолжение)
https://maxpark.com/community/8460/content/7525808

Хитрый лис Леонид Кравчук (окончание)
https://maxpark.com/community/8460/content/7525993