Призрак Альенде над Чили

"Ведомости", 21 декабря 2021 года

Победу марксиста на президентских выборах нельзя считать революцией

Новым президентом Чили избран 35-летний марксист Габриэль Борич. Его оппонент – ультраконсерватор Хосе Антонио Каст признал поражение и поздравил противника с победой. Победа Борича была предсказуемой: за него проголосовал почти весь электорат кандидатов, выбывших из борьбы после первого тура. Против Каста сыграла его неуступчивость – в частности, по проблеме абортов. Перед вторым туром СМИ сообщили, что отец Каста был не просто солдатом вермахта, но и членом NSDAP, что в таком антифашистском обществе, как чилийское, оттолкнуло от него многих. 7 декабря Национальный конгресс Чили проголосовал за легализацию однополых браков, что стало еще одним ударом для Каста, принципиального противника расширения прав ЛГБТ.

Борич – второй марксист на президентском посту в Чили (в 1990–2000-е гг. во главе Чили стояли левые, например Мишель Бачелет, но марксистами они не были и соблюдали «постпиночетовский консенсус»). Борич же победил под знаменем отмены конституции, принятой при Пиночете, и вообще выкорчевывания всего наследия военного режима.

Противостояние Борича и Каста – это битва исторической памяти, сражение призраков Альенде и Пиночета. Для Борича правление Альенде – великий социалистический эксперимент, сорванный реакционерами, транснациональными корпорациями, американским империализмом и военщиной. Для Каста и его сторонников это погружение Чили в хаос, стрельба на улицах, остановившиеся предприятия и карточная система.

Не ввязываясь в спор между альендистами и пиночетистами, попытаемся ответить на вопрос: станет ли Борич новым Альенде? Почти наверняка не станет. Потому что изменился мир, изменились чилийцы и изменилось само чилийское (и в целом латиноамериканское) левое движение.

Левые силы, выдвинувшие Альенде в президенты, рассчитывали на финансовую, экономическую, а при необходимости и военную помощь СССР и стран социалистического лагеря, особенно Кубы. В современном мире рассчитывать на внешнюю помощь Борич и его команда не могут: СССР давно нет, прагматичный Китай принципиально не помогает единомышленникам, а у Кубы нет возможности помочь даже самой себе. Венесуэла, финансировавшая левых при Чавесе, пребывает в тяжелейшем кризисе и тоже давно никому не помогает. Значит, прежде чем заняться национализацией частной собственности и другими любимыми делами марксистов, Боричу придется сто раз подумать – ведь в случае экономического коллапса помощи ждать неоткуда. Поэтому ему остается ограничиться повышением налогов, расширением бесплатного образования и национализацией пенсионных фондов. То есть вести примерно такую политику, какую проводили левые президенты Бразилии Лула да Силва и Дилма Русефф в 2003–2018 гг. и президенты Уругвая Табаре Васкес и Хосе Мухика в 2005–2020 гг., а сейчас проводит президент Мексики Андрес Лопес Обрадор.

За Альенде стояли жестко структурированные партии и руководимые ими профсоюзы. Отряды социалистической партии и левых христиан захватывали заводы и вузы, громили редакции оппозиционных газет, бородатые поклонники Че Гевары из Левого революционного движения терроризировали землевладельцев. За Боричем аморфные общественные движения: феминистки, ЛГБТ-активисты и разнообразные гуманисты. Остатки традиционных партий, поддержавших Борича (в том числе коммунистическая), малочисленны и давно утратили боевой дух. Альенде проводил свои преобразования под сильнейшим давлением своих более радикальных сторонников либо просто не мешал им самим делать «реформы на местах». На Борича давить некому, а феминистки не станут захватывать заводы и стрелять в правых журналистов. Да и возможностей проводить радикальные реформы у Борича не будет: в верхней палате парламента у его коалиции всего пять мест из 42, в нижней – 37 из 155. Он это прекрасно понимает и уже говорит о готовности выслушивать предложения Каста по руководству страной.

Чилийское общество во времена Альенде включало в себя многочисленный и организованный в профсоюзы рабочий класс – сейчас индустриальных рабочих гораздо меньше. Зато намного больше лиц свободных профессий и всевозможных стартаперов, которые сочувствуют беднякам и индейцам, не любят капитализм и требуют увеличения налогов на богатых. Но о революции наподобие русской или кубинской эти ребята не мечтают. Строить баррикады они могут (протесты 2018–2019 гг. это показали), но только точно зная, что полиция стрелять по ним не будет, а если и задержит, то лицо не разобьет и через пару часов отпустит.

Может, даже с извинениями. На другую революцию они не готовы.

Сам Борич, при всей его любви к Альенде, очень отличается от своего кумира. Альенде, бывший кирасир и участник боя с нацистами еще в 1938-м, с автоматом в руках – это нормально. Но Борич с автоматом – нонсенс.

Борич – представитель нового левого движения Латинской Америки, давно названного «розовым». Брать власть навечно, подобно большевикам или кубинским барбудос, розовые не намерены – это противоречит их демократическим взглядам. Захватывать собственность иностранных инвесторов и местных буржуев они не собираются: это грубо и чревато нехорошими последствиями для экономики. Поэтому розовые защищают права женщин, инвалидов, ЛГБТ и преступников (они ведь жертвы классовой несправедливости!), а их практическая деятельность ограничивается повышением налогов для богатых и социальной помощи бедным. В результате традиционная социально-экономическая система сохраняется, как в Мексике, Бразилии, Уругвае и Эквадоре при левых правительствах.

В то же время негативных последствий от деятельности розовых правительств достаточно: растет инфляция, сокращаются инвестиции, расцветает преступность, а главное – исчезает мотивация к труду. Огромное число трудоспособных людей предпочитает жить на пособия, потому что зарплаты не намного выше пособий из-за высоких налогов и сокращения инвестиций. Так, в Аргентине при нынешнем перонистском правительстве социальные пособия получает 40% населения, примерно столько же было в Бразилии при Русефф. В обеих странах чудовищная преступность, поскольку полиции крайне трудно обосновать любой арест – и тем более применение оружия.

Такая политика приводит к социально-экономической деградации латиноамериканских обществ, зато создает электоральную базу для левого движения. Потомственные получатели пособий точно знают, за кого голосовать на выборах.

Есть, правда, три левых латиноамериканских режима – кубинский, никарагуанский и венесуэльский, – не вписывающихся эту модель. Они генетически другие; их можно назвать милитаристско-социалистическими. Элиты этих стран не намерены отдавать власть, они контролируют огромную собственность и опираются на армию и военизированные структуры. Левые в Чили пойти по этому пути не могут: за ними не стоят бывшие повстанцы, а чилийская армия, сильнейшая в Латинской Америке, опирается отнюдь не на левые традиции. Кстати, сам Борич во время предвыборной кампании негативно высказывался о венесуэльском режиме.

Чили в ближайшие четыре года пойдет по розовому, а не красному пути – как Мексика и Аргентина, а не наподобие Венесуэлы и Никарагуа. Опасность для Чили сейчас представляет в основном радикальное движение индейцев мапуче. С 1998 г. в Араукании (территория расселения мапуче) действует военизированная группировка Координация арауко-мальеко (CAM), нападающая на белых фермеров, представителей компаний, работающих в регионе, сжигающая церкви и атакующая водителей-дальнобойщиков. САМ поддерживается меньшинством индейцев, но мешает жить она очень сильно. Для противодействия партизанам (так называют себя боевики САМ) в Араукании сформировано движение правого толка Ассоциация за мир и примирение в Араукании (АПРА), в рядах которого объединились местные белые и многие мапуче. Пока деятельность САМ блокируется полицией, АПРА ограничивается митингами и протестами. Но она готова взять охрану порядка в свои руки, если власти ослабят борьбу с партизанами. Борич, скорее всего, попытается договориться с САМ, а значит, ослабить антипартизанские операции. А это чревато вспышкой нешуточного конфликта в Араукании. Тем более что в этом регионе Каст значительно опередил Борича, т. е. большинство населения новую власть там воспринимает негативно. Арауканский конфликт способен на много лет осложнить ситуацию в Чили, но в полномасштабную войну с элементами межрасового противостояния, как в Перу в 1980–1990-х, он вряд ли перерастет – партизаны не имеют серьезной внешней поддержки (остаточные повстанческие структуры из Колумбии, вроде бы пытающиеся обеспечить боевиков САМ оружием, не в счет).

Электоральная битва между призраками Альенде (Борич) и Пиночета (Каст) закончилась победой первого. Но, к счастью для Чили, призраки бесплотны, в их сражениях не льется живая кровь и идут они в основном в головах людей. Поэтому президентство Борича может быть лишь бесплотным призраком правления Альенде – с теми же флагами и лозунгами, с граффити в виде профиля погибшего президента на стенах домов, но без внутреннего содержания того периода. Без той страсти, той крови, той непримиримости. Призрак только тень прошлого.