Первая Конная армия

На протяжении многих лет Первая Конная армия являлась священной воинской коровой советской власти. В сознании рядового гражданина СССР Первая Конная – это и была Красная Армия времен гражданской войны, та непобедимая сила, которая отстояла рабоче-крестьянскую Республику от нашествия 14 держав, Деникина, Колчака, Юденича и Врангеля. В гражданской войне на стороне красных действовали 17 полевых и 2 конных армии общей численностью 5 млн. человек, но в памяти народной сохранилась прежде всего 30-тысячная Конармия. О ней написано множество книг, в ее честь слагались песни, ее героическая борьба послужила темой кинофильмов, пьес, картин и монументальной скульптуры.

Бойцы 1-й Конной

На протяжении двадцатых и тридцатых годов конармейцы доминировали в руководстве вооруженных сил страны. Следы этого господства очень зримые. За 58 лет, с 1918 по 1976, в советском государстве сменилось – под различными наименованиями – 10 военных министров. Три из них служили в Конармии, они руководили обороной страны на протяжении 25 лет: 1925-1940 К. Е. Ворошилов, 1940-1941 С. К. Тимошенко, 1967 – 1976 А. А. Гречко. Надо еще помнить, что за 19-летний промежуток между окончанием гражданской и началом Отечественной войны только 3 года, да и то в самом начале, у руля Красной Армии не стоял конармеец.

Пребывание в Первой Конной служило пропуском для занятия высших командных должностей. Такая беспрецедентная для XX века диктатура кавалерии в армии великой державы смогла утвердиться по той причине, что страной правил крестный отец Первой Конной – Сталин, а вооруженными силами – ее политический наставник Ворошилов. Подобно тому, как император Калигула ввел свою лошадь в сенат, эти два лошадепоклонника наводнили кавалеристами армейскую верхушку. Конармейцы С. М. Буденный, Г. И. Кулик, Е. А. Щаденко, А. А. Гречко, К. С. Москаленко были заместителями министра (наркома) обороны, К. А. Мерецков – начальником Генштаба. При введении в 1935 году персональных воинских званий два из пяти первых маршалов были конармейцами, а третий, Егоров, командовал фронтом, на котором была создана Первая Конная. Стоит упомянуть, что оба главкома гражданской войны не получили маршальских званий, равно как Якир и Уборевич. Всего из конницы Буденного вышли 8 маршалов Советского Союза (в том числе Георгий Жуков), 9 генералов армии и маршалов родов войск, а также значительное число других генералов.

До войны буденовцы играли исключительную роль в Красной Армии. На них, естественно, лежит огромная доля ответственности за катастрофу 1937 – 1938 гг. и поражения первых лет войны. Только с началом боевых действий обнаружилась полная военная несостоятельность Ворошилова, Буденного, Тимошенко, Щаденко, Тюленева, Апанасенко и Кулика. Последний за позорное поведение на фронте был дважды разжалован и из маршала превратился в майора; Сталин все же не дал окончательно скатиться одному из своих главных советников предвоенных лет, и Кулику дали умереть генерал-майором. В середине шестидесятых ему посмертно вернули маршальский жезл.

Все это заставляет внимательно приглядеться к Первой Конной. Мы не ставим себе целью освещать ее историю в полном объеме. Попытаемся только восстановить истину относительно некоторых фактов и эпизодов.

Создание Первой Конной

В советской литературе считается бесспорным, что Первая Конная представляет собой первое в новейшей истории войн объединение стратегической кавалерии. Дело обстоит не так просто. Действительно, конных армий раньше не существовало. В то же время мысль о создании стратегической кавалерии, выполняющей в отрыве от главных сил самостоятельные решительные задачи в глубоком тылу противника, принадлежит Антону Ивановичу Деникину. Он не только выдвинул эту смелую идею, но и сформировал в августе 1919 года объединение конницы из двух корпусов. В дальнейшем к этой группе под командованием генерала Мамонтова был присоединен конный корпус Шкуро. Таким образом, Деникин имел в своем распоряжении стратегическую конную группу, по силе равную армии. Группа Мамонтова осуществила прорыв Южного фронта красных и в течение месяца успешно действовала в их тылу, захватив Тамбов, Козлов, Воронеж. Контрнаступление советских войск было сорвано. Более того, действия Мамонтова позволили армии генерала Май-Маевского продвинуться далеко на север. После того, как белые овладели Курском и Орлом, возникла непосредственная угроза Туле с ее оружейными заводами и самой Москве.

В III томе советской «Истории гражданской войны» (1930) читаем: «Значение действий крупных конных масс в условиях гражданской войны было правильно учтено красным командованием из примера рейда Мамонтова. Этот рейд окончательно оформил решение о создании крупных конных масс красной конницы...» (с. 261). Это свидетельство о приоритете Деникина тем более ценно, что оно принадлежит высшим руководителям Красной Армии той поры – редакторами тома были С. С. Каменев, Бубнов, Тухачевский, Эйдеман. В дальнейшем советские историки постарались начисто забыть это признание.

Думенко и Буденный

Второй важный и донельзя запутанный вопрос: из чего родилась Первая Конная? Долгое время нам сообщали, что она возникла на базе конкорпуса Буденного, выросшего из 4 кавдивизии Буденного же. В 1960-х годах усилиями относительно честных историков (Т. А. Иллерицкая, В. Д. Поликарпов) завеса лжи была на время приподнята. Это вызвало исключительно острую реакцию в стане буденовцев, и дальнейшее исследование прекратилось.

Чем же был вызван бурный гнев престарелых, но не потерявших влияние людей? Например, начальник Академии им. Фрунзе генерал армии А. Т. Стученко даже препоясался шашкой и в таком виде явился в редакцию «Недели», поместившей очерк Поликарпова. Их возмутила, даже оскорбила попытка восстановить истинные обстоятельства гибели одного из участников гражданской войны – Б. М. Думенко, который в 1918 году сформировал кавалерийский отряд из повстанцев Сальского и других округов. В июле на его базе был образован Первый кавалерийский крестьянский социалистический карательный полк. Командовал полком Думенко, через некоторое время его помощником стал Буденный. В дальнейшем это соединение выросло в ту самую 4 Петроградскую кавдивизию, из которой взяла начало Первая Конная. Думенко командовал дивизией до мая 1919 и был награжден орденом Красного Знамени. Но затем тяжелое ранение до осени выводит Думенко из строя. За время его лечения создается Первый конкорпус в составе 4-й и 6-й дивизий. Командовать им вместо раненого Думенко был назначен Буденный. 17 ноября увеличенный присоединением других частей корпус Будённого был переименован в 1-ю Конную армию. Думенко же по выздоровлении получил новое назначение – командиром формирующегося Конно-сводного корпуса. В январе 1920 именно он разгромил деникинскую кавалерию под Новочеркасском, что облегчило Первой Конной и 8 армии взятие Ростова-на-Дону.

Борис Думенко

Однако в феврале 1920 два буденовца – начдив С. К. Тимошенко, временно снятый за пьянство, и Б. С. Горбачев, командир Особой кавбригады (конармейская ЧК) – обманным образом арестовали Думенко. Его доставили в штаб Первой Конной, у истоков которой он сам же и стоял, а оттуда – в Ростов. Там его судил трибунал по формальному обвинению в организация убийства посланного к нему в Конно-сводный корпус комиссаром В. Микеладзе. Последний погиб при невыясненных обстоятельствах. Никакими доказательствами трибунал не располагал, тем не менее 11 мая 1920 Думенко, герой Красной Армии, чьи заслуги далеко затмевали славу Будённого, был расстрелян. Через сорок с лишним лет заместитель Генерального Прокурора СССР Блинов, изучавший материалы этого дела, был вынужден констатировать: «Если это закон, что же тогда вопиющее беззаконие?!» Ходили слухи, что истинной причиной гибели Думенко стал его «антисемитизм». Советские газеты, сообщая о приговоре ему писали:

Комкор Думенко, начальник штаба Абрамов, начальник разведки Колпаков, начальник оперативного отдела Блехерт… вели систематическую юдофобскую и антисоветскую политику, ругая центральную Советскую власть и обзывая в форме оскорбительного ругательства ответственных руководителей Красной армии жuдами, не признавали политических комиссаров, всячески тормозя политическую работу в корпусе… Лишить полученных от Советской власти наград, в том числе ордена Красного Знамени, почётного звания Красных командиров и применить к ним высшую меру наказания — расстрелять… Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Имя комкора Думенко было вычеркнуто из истории Красной Армии, его заслуги приписал себе Буденный. В 1920 Думенко составлял серьезную конкуренцию Буденному в его претензиях на роль первого красного кавалериста. Есть основания считать, что Буденный вместе с Ворошиловым приложил руку к устранению комкора. В пользу этого предположения говорят не только обстоятельства ареста Думенко, но и наличие в составе трибунала конармейца Е. А. Щаденко, и позднейшие многолетние злопыхательства по поводу Думенко, и поведение Буденного в отношении другого своего соперника – Филиппа Миронова. Стоит еще отметить, что командование Первой Конной неоднократно ставило вопрос о подчинении ему корпуса Думенко.

Семен Буденный

Роль Первой Конной в разгроме Деникина

После того, как группа Уборевича нанесла Добровольческой армии Деникина поражение под Орлом, конница Буденного стала козырной картой в руках красного командования. В октябре 1919 конкорпус Буденного, усиленный кавдивизией и стрелковой бригадой, в Воронежско-Касторненской операции обрушил смертельный удар на стратегическую кавалерию белых. По существу, под началом Буденного уже находилась конная армия, создание которой было формально закреплено в ноябре. Результат выразился не только в разгроме группы Мамонтова, от которого она так и не оправилась, но и в колоссальном моральном воздействии: теперь деникинские тылы находились под постоянной угрозой.

Белый фронт развалился. Советское командование быстро развило успех. В январе 1920 года Первая Конная молниеносным броском захватила Ростов. Успех кавалерии закрепила 8 армия. Отступившие деникинские войска создали линию обороны по левому берегу Дона с ключевым пунктом в Батайске. Замысел командования Кавказским фронтом (В. И. Шорин), в распоряжение которого поступила Первая Конная, состоял в том, чтобы посредством обхода или захвата Батайска не дать основным силам белых отойти к Новороссийску. Тем самым Деникин лишался возможности переправиться на Крымский полуостров и образовать там новый фронт.

Деникин действительно рассчитывал в случае, если не удастся закрепиться за Доном, отойти в Крым через Новороссийск. Однако прорыв белого фронта с ходу красным не удался. Первая Конная и 8 армия несколько раз предпринимали попытки взять Батайск, но все они оказались безуспешными. Наступила опасная задержка наступления Красной Армии, которой в конце концов воспользовался Деникин. План Шорина был сорван. 40 тысяч белых переправились в Крым.

«Батайская пробка» породила крайне острые разногласия в стане красных. Шорин обвинял Буденного и командарма 8-й Г. Я. Сокольникова в отсутствии активных действий. Буденный жаловался на «совершенно непригодную для действий конницы местность», Сокольников упрекал Конармию в проявлении «чрезвычайно малой боевой устойчивости». Не вдаваясь в существо спора, отметим, что под Батайском впервые обнаружилась неспособность стратегической кавалерии преодолевать плотную подготовленную оборону. Несомненно сыграли роль неблагоприятные условия местности: водная преграда (Дон) и заболоченность левого берега. Но нельзя исключить и психологический фактор. Ворошилову и Буденному было исключительно трудно в разгар зимы вывести своих конников из теплого и богатого Ростова.

Первая Конная в советско-польской войне

Весной 1920 Первую Конную походным порядком перебрасывают с Кавказа на фронт только что начавшейся советско-польской войны. 18 мая она появляется под Елизаветградом. К этому времени овладевшие Киевом поляки по всему фронту перешли к обороне. Ввод в действие Конармии создает перелом в пользу советских войск. 5 июня она прорвала фронт противника у деревни Озерная и всеми четырьмя дивизиями вышла в польский тыл. Это был крупный оперативный успех и кульминация боевого пути Первой Конной. Над 3-ей польской армией генерала Рыдз-Смиглы нависла угроза полного окружения и уничтожения. Но операции «Киевские Канны» не суждено было осуществиться[1]. Группы Якира и Голикова запоздали с выполнением своих задач. Первая Конная в нарушение приказа не ударила по тылам Рыдз-Смиглы, обошла укрепленный Казатин и захватила Бердичев и Житомир с богатыми складами. Крупный успех Юго-Западного фронта был неполным. Поляки потеряли всю захваченную на Украине территорию, но сумели сохранить живую силу.

В ходе советского наступления главком С. С. Каменев разработал план дальнейшего проведения кампании, получивший утверждение Политбюро. Было намечено, что после выхода всех сил красных на линию Брест – Южный Буг управление Юго-Западного фронта (командующий Егоров, члены РВС Сталин, Берзин) передает в распоряжение командзапа Тухачевского Первую Конную, 12 и 14 армии, а само обращается против Врангеля, выдвинувшегося в то время в Северную Таврию. Но Сталину вовсе не улыбалась перспектива отказаться от участия в близком, как казалось, захвате всей Польши. Тухачевский впоследствии написал, что «на карту ставилось существование капиталистического мира, не только Польши, но и всей Европы». Неистовый революционер Сталин хотел лично атаковать мировой капитализм.

К середине июля 1920 года войска Тухачевского, опрокинув противостоящий им фронт генерала Шептицкого, заняли Бобруйск, Минск, Вильно и ворвались на территорию Польши. Положение поляков стало отчаянным. Возникла угроза Варшаве и самому молодому польскому государству. На помощь Пилсудскому ринулась западная дипломатия. 12 июля последовала нота Керзона. Английский министр иностранных дел требовал прекратить боевые действия и установить между Польшей и Советской Россией т. н. этнографическую границу по «линии Керзона», примерно соответствующую нынешней. Ультиматум был отвергнут, но после прямого обращения поляков начались переговоры в Борисове. Между тем наступление красных продолжалось на обоих фронтах.

В начале августа главком принимает решение о концентрическом ударе всех сил по Варшаве. В связи с этим он отдает приказ о передаче в подчинение Западного фронта (Тухачевского) сначала 12-й и Первой Конной армий, а затем и 14-й армии. В этот момент правитель Польши Ю. Пилсудский оценивает свое положение как катастрофическое. Он считает, что польские войска не в состоянии сдержать наступление с востока и юга и просит коменданта Львовского укрепрайона отвлечь на себя хотя бы три дивизии красных.

Неожиданно у Пилсудского появилась надежда на спасение, потому что командование Юго-Западного фронта бросило те самые армии, которые предназначались для удара по Варшаве, на штурм Львова. Таким образом, первоначальный план красных был сорван, и противник получил непредвиденную возможность для организации ответного наступления. Частичная вина лежит на главкоме Каменеве, который был недостаточно настойчив в проведении собственной директивы, вдобавок в последнюю секунду он испугался мнимой румынской опасности. Но основную ответственность несет Сталин, которому уж очень хотелось шумного успеха в виде захвата Львова. Аморфный Егоров не смог противостоять напору будущего вождя. Между тем хорошо укрепленный Львов оказался не по зубам Первой Конной и 12 армии. Ленин категорически возражал против удара «растопыренной пятерней» и настаивал на взятии Варшавы. Сталин стоял на своем. 10 дней продолжался бесплодный обмен телеграммами. Наконец, под нажимом Ленина главком 13 августа категорически потребовал выполнить директиву о передаче трех армий Тухачевскому. Сталин остался верен себе и не подписал заготовленный Егоровым приказ по фронту. Следует помнить, что в те годы приказ командующего не имел законной силы без подписи одного из членов РВС. До этого времени Сталин как первый член РВС скреплял все оперативные приказы командующего. Еще один политкомиссар фронта Р. И. Берзин находился в стороне от чисто военных дел. На этом основании он поначалу тоже не хотел ставить свою подпись и сделал это только после прямого указания Троцкого.

Своеволие Сталина на 20 лет прервало его военную карьеру. Он было послал в Москву телеграмму об отставке – в расчете, что будет принят его план действий. Однако проходивший в те дни пленум ЦК снял Сталина с фронта и вообще отстранил от военной работы. Он не попал также в следующий состав РВС Республики.

Только после описанных телеграфных сражений Первая Конная переключилась на варшавское направление. Однако время было упущено. Ситуация кардинально изменилась. Поляки воспользовались передышкой и перешли в контрнаступление. Польское командование нанесло в разрез между фронтами удар по слабой Мозырской группировке красных и добилось перелома в ходе кампании. Теперь некоторый численный перевес поляков и лучшая оснащенность их армии дополнились солидным оперативным преимуществом. Война кроме того всколыхнула национально-патриотические чувства польского народа. Расчет русских большевиков и их польских единомышленников (Дзержинский, Мархлевский, Уншлихт) на поддержку пролетариата Польши оказался фикцией[2].

Войска Красной Армии на обоих фронтах откатились назад, уступив полякам западную часть Украины и Белоруссии. Первая Конная, выдвинутая к Замостью, с трудом избежала уничтожения. Рижский мир, окончивший в марте 1921 советско-польскую войну, установил границу намного восточнее «линии Керзона».

Тухачевский, у которого своекорыстные расчеты Сталина отняли возможность успешно завершить операцию, никогда не искал конкретных виновников поражения (см. его книгу «Поход за Вислу»)[3]. Сталин и сталинцы не были столь деликатны. Еще до ареста Тухачевского и обвиняли в ошибках на польском фронте. После гибели маршала (см. статью «Процесс военных») во все учебники и военные труды вошла стандартная формулировка: предатели Троцкий и Тухачевский сорвали взятие Львова и Варшавы.

Уроки польской кампании позволяют трезво оценить сильные и слабые стороны Первой Конной, а также стратегической конницы вообще. Крупные кавалерийские массы были эффективны при прорывах, рейдах в тылу врага и набегах. Гражданская война отличалась от предшествовавшей Мировой отсутствием сплошной линии фронта и малой плотностью огня. На версту фронта приходилось 135-180 винтовок, что было даже ниже соответствующего показателя для сторожевого охранения в мировой войне. Количество пушек и пулеметов было ничтожным. В этих условиях прорыв фронта, имевшего, кстати, огромную протяженность, сильно облегчался. Из-за отсутствия эшелонированной обороны передвижение в тылу противника происходило почти беспрепятственно, что обеспечивало полную внезапность нападения на сосредоточение войск. А вот в случае преодоления подготовленной обороны конница теряла свои преимущества: несла большие потери и не добивалась успеха. Так было у Батайска, это же обнаружили неоднократные бесплодные попытки овладеть Львовом. Сама кавалерия была плохо приспособлена к ведению оборонительных боев. Здесь ей требовалась солидная поддержка пехоты. Но ведь сила конницы как раз состояла в ее способности решать крупные задачи независимо от главных сил. Возникало противоречие, казавшееся неразрешимым. Выходило, что крупные конные массы были нужны только на короткий период гражданской войны, пригодны только для ее специфических условий. Вооруженная диалектикой марксистская военная мысль в лице Ворошилова, Буденного и Егорова справилась с этой антиномией. Они объявили, что все войны впредь будут исключительно маневренными, а Красная Армия будет только наступать – значит без мощной конницы ей не обойтись...

Во всех видах боевых действий Первая Конная была легко уязвима с воздуха. Авиационные налеты принесли ей большие потери под Львовом и позднее в борьбе с Врангелем. «Бомбометание с аэропланов, группами летающих над конными массами, ничем не парализуется с нашей стороны», – жаловался Ворошилов Фрунзе в ноябре 1920 года.

Первая Конная на врангелевском фронте

Но еще раньше, по пути на врангелевский фронт, Конармии пришлось пройти через тяжелейшие испытания. Только что познавшая горечь поражения, изрядно потрепанная Первая Конная начала разлагаться. Впрочем, разношерстный личный состав буденовской армии и раньше никогда не грешил пристрастием к воинской дисциплине. Реввоенсовет Первой Конной с трудом сдерживал страсти этой вольницы. Из-за необходимости заниматься самоснабжением то и дело возникали острые эксцессы в отношениях с мирным населением. Командованию армии по этому поводу приходилось не раз оправдываться перед высоким начальством – вплоть до Ленина и Троцкого. Еще в Ростове за организацию еврейского погрома Ворошилов отдал коменданта города А. Я. Пархоменко под трибунал, который приговорил его к расстрелу. Только вмешательство Сталина и Орджоникидзе спасло жизнь легендарному начдиву.

То, что происходило при переброске Первой Конной с польского фронта, было куда серьезнее. Нравы конармейцев, правдиво описанные Бабелем, ужаснули многих читателей. Но эти описания относились ещё к эпохе войны с Польшей. Бабель не видел Конармии на пути к Крыму, когда, по свидетельству Ворошилова, наступили ее «черные дни». Пошли разнузданные грабежи мирного населения. При попытке их остановить был убит комиссар 6-й кавдивизии Шепелев. Ворошилов реагировал решительно. Как пишет его биограф Орловский, бывший секретарь РВС Конармии, Ворошилов понял, что эта вспышка «партизанщины» способна погубить армию. Дивизия была отдана под суд (случай беспрецедентный в Красной Армии) и расформирована. Под дулами особистов бойцы дивизии, сложив знамена и оружие, начали указывать мародеров. Таковых набралось 150 человек. 101 из них был расстрелян. Личному составу дивизии дали возможность кровью смыть этот позор.

На врангелевский фронт Первая Конная двигалась медленно и пришла туда сильно ослабевшей. Сверх того, Ворошилов с Буденным добивались для себя особого статуса и хотели воевать по собственному плану. В силу этих причин Фрунзе использовал Первую Конную под занавес Крымской операции, когда победный исход уже не вызывал сомнения.

Последняя крупная вспышка «партизанщины» произошла в 1921 году на Северном Кавказе. Под впечатлением хлебных реквизиций бригада Маслакова с комбригом во главе откололась от Первой Конной и превратилась в антисоветский партизанский отряд. Параллельно с этим продолжалось самоснабжение с неизбежными грабежами. За дело принялись трибуналы. Значительная часть состава Конармии пошла под расстрел. В мае 1921 Первая Конная была расформирована.

<hr size="1" width="33%"/>

[1] Позже И. С. Кутяков, командовавший 25 «Чапаевской» стрелковой дивизией на польском фронте, в сотрудничестве с H. М. Хлебниковым написал книгу «Киевские Канны» . В ней было показано, каким образом Третьей армии поляков удалось избежать окружения и разгрома. В 1937 г. Кутяков передал рукопись наркому Ворошилову, после чего был арестован и погиб.

[2] Это пришлось признать Сталину («К вопросу о стратегии и тактике русских коммунистов»). Несмотря на это, до самой Отечественной войны тезис о поддержке Красной Армии пролетариатом воюющих с СССР стран был составной частью советской военной доктрины и глубоко укоренился в народном сознании.

[3] Не следует думать, что не будь заминки с Первой Конной, Варшава была бы непременно взята, а Польша повержена. Наше описание относится только к оперативной обстановке. При анализе с более высокой точки приходится брать в расчет, что за спиной Польши находилась военная и особенно экономическая мощь всей Антанты. Ленин открыто назвал неудачу польского похода просчетом в политике. Относительно чисто военной стороны дела он как-то заметил в разговоре: «Ну кто же ходит на Варшаву через Львов...»