Марк и профессор

   День был ярким, сочным, с припухшим облаками небом, природа, словно вышла погулять, но Марк не радовался. Настроение было не ахти. Подходя к окну, смотрел на улицу. Жизнь бурлила, кипела. Ему хотелось окунуться в её тёплые волны, чтобы почувствовать её силу, и самому набраться сил, выбить темень одиночества, засевшую в оглушённом страхом сознании, которое было, словно поле битвы, где сражались противоречащие друг другу мысли. Он пытался давить их, но они превращались в ослепляющие вспышки и казалось готовы были спалить мозги. Ему чудилось, что он даже чувствует запах дыма, который будто проникал в его легкие и душил до свистящего, как думал он, смертного хрипа.

   Марк расхаживал по коридорам госпиталя. Как воспринимал он, это были не коридоры с мраморными стенами, паркетными полами и зеркальными потолками, а тоскливые лабиринты склепа, по которым бродили не только живые, но и тени, оставшиеся от живых, его воспалённому сознанию мерещились их лица, они были грустными и очень печальными, особенно глаза, в которых просматривалась безнадёжность, их обессиленные голоса накатывали отчаяние, что он никогда не выберется отсюда. Чтобы избавиться от галлюцинаций, раскрутить сознание на другое восприятие и мысли Марк разговаривал с врачами, медсёстрами, но они уходили от его разговоров, скупо отвечали, ссылались на загруженность, обещали поговорить в следующий раз, меряли температуру, давление, брали кровь с вены, делали уколы, колоноскопию и гастроскопию под наркозом, проверяли на УЗИ и массу всего другого, которое было непонятно ему.

- Замучили, - бормотал Марк. – Все клеточки прощупали. Это, конечно, здорово, но поговорить по душам, никто не поговорил. Мало быть, например, врачом - хирургом, нужно быть ещё и психологом.

   После обеда в его одноместную палату зашёл лечащий врач Константин Павлович. Доктор медицинских наук, профессор. Как сказали Марку: лучший.

- Анализы в полном порядке, - сказал он. - Я даже удивлён. С такими анализами и такая болезнь, но я кажется понял, в чём дело. Завтра операция, - продолжил он и, посмотрев на дрогнувшее лицо Марка, добавил. – Рутинная. Обычная. Можно даже сказать, - он улыбнулся, - пустяковая. Как чувствуете себя?

- Не важно и боязно, - ответил Марк. – Первый раз под скальпель ложусь. А главное - получится ли? Наркоз общий, а не местный, а я хотел бы быть в сознании.

- Это невозможно. – В голосе врача прозвучали твёрдые нотки. - Скальпель нужен.

- А без него можно?

- Можно, но для этого потребуется много времени, а его у нас не осталось.

Болезнь может прорваться, и мы не успеем справиться с ней.

- Оперировать будете Вы?

- У нас много врачей.

- Я знаю, но оперировать будете Вы? – не отставал Марк.

- Это важно для Вас?

- Да.

- Почему?

- Я верю Вам.

   Константин Павлович присел на краешек кровати и пристально посмотрел в глаза Марка.

- То, что Вы сказали - многое значит, я буду говорить просто, - сказал он, делая ударение на каждом слове. - Вера — это психологическое и психическое лекарство. Энергия. Ведь болезнь сидит не только в теле, в клеточках, а ещё вот тут. – Константин Павлович похлопал по лбу Марка. - А бывает ещё и так. Болезни нет в теле, мысли больные, они начинают формировать болезнь в теле, их нужно вышибать. А как вышибать? Положительными размышлениями, доводя их до убеждения. Вышибешь и здоровья на несколько пудов. Вы отлично настроили себя на веру, и я думаю, более того уверен, что у Вас очень сильные и хорошие мысли, редкость, - улыбнулся Константин Павлович. – Доводите их до убеждения, что всё будет нормально, что Вы выздоровеете. Вы же не хотите, чтоб Вас считали не сильным человеком, а слабаком.

- В общем, да, - смущённо пробормотал Марк. – Вы первый человек, который так обстоятельно говорит со мной.

- В послеоперационный период мы ещё поговорим об этом.

   Слова (послеоперационный период) Марк воспринял, как звуки колокола, вещавшие о продолжении жизни после операции.

- Сейчас скажу одно. Большинство больных думают о своей болезни вместо того, чтобы включить мозги и пытаться, пробовать пробиться. Драться с болезнью. Это коротко. В данный момент мы ограничены во времени.. Болезнь уже открыла дверь и готовится шагнуть. Я слышу даже скрип дверей. – Константин Павлович погрозил указательным пальцем правой руки, - но мы не должны позволить ей это сделать. А оперировать буду я. Вы не против?

- Это очень здорово, - облегчённо вздохнул Марк и улыбнулся.

   На следующий день ему сделали операцию. День он пролежал в палате интенсивной терапии (реанимация). Потом его увезли в палату на каталке. Он с любопытством рассматривал коридоры, которые не казались ему больше лабиринтами. Рядом шёл Константин Павлович и, глядя на Марка, слегка подмаргивал.        

   В палате Марк посмотрел в окно. День был на зашибись, ярким, сочным, с припухшим облаками небом.