Киев в 1941-м: «Мы не знали, проснемся ли утром живыми...»

В первые дни оккупации Киева советские диверсанты взорвали сотни домов, лишив их жителей крыши над головой.

6 ноября — День освобождения Киева. Сталин уверял, что «Киев никто и никогда не сдаст врагу». Однако в ночь с 18 на 19 сентября 1941 года, практически через 90 суток после нападения Германии на СССР, потеряв на подступах к городу свыше 600 тысяч солдат и офицеров, Красная армия оставила город. А уже на следующий день на его улицах появились солдаты вермахта.

О героической обороне столицы Украинской ССР, зверствах нацистов, которые они творили, оккупировав город, сказано и написано немало. Однако во времена бывшего СССР советская пропаганда замалчивала, а то и вообще предпочитала не замечать некоторые события, которые предшествовали этой оккупации и отразились на судьбе многих киевлян.

Накануне войны в Киеве проживало около миллиона человек, из которых на фронт ушло почти 200 тысяч, а свыше 300 тысяч эвакуировалось вглубь СССР. Около 400 тысяч осталось. Это по большей части были люди преклонных лет, больные и немощные, а то и калеки, на которых советско-партийные органы, которые проводили эвакуацию, махнули рукой. Из школьных учебников украинцы знали, что «едва вступив в город,  гитлеровцы разрушили сотни домов и памятников культуры, в том числе и Успенский собор Киево-Печерской лавры». Но так ли было на самом деле?

«Нет, не так, — рассказывал мне писатель Даниил Кулиняк, который в течение десятилетий изучал эту трагическую страницу в истории Киева. — Зачем немцам было разрушать город? Они же собирались здесь вечно хозяйничать. Однако наслаждаться киевскими пейзажами долго им не пришлось: 24 сентября в городе прозвучали первые взрывы, и в воздух взлетели первые здания. Спровоцировали их не авиаудары советской авиации или артобстрелы, а заложенные предварительно радиоуправляемые мины и фугасы. Кто их закладывал? Инженерные подразделения 37-й армии генерала Андрея Власова, которая обороняла Киев. Есть документальные подтверждения, что «минирование проводилось силами взвода армейского инженерного батальона и все осуществлялось в тесном контакте с городским комитетом партии». Координировал эту работу партийный функционер Тимофей Шамрило, имя которого до недавнего времени носила одна из улиц столицы. Первым  взлетел в воздух дом №28 по улице Свердлова, за ним другой — №30, находившийся рядом. Потом очередь дошла и до других. Эта вакханалия продолжалась до ноября».

Процитируем газету «Українське слово», которая в те дни писала:

«Первый взрыв тучей дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Детский мир» на углу Прорезной и Крещатика. С этого началось. Взрыв чередовался за взрывом. Пожар распространялся вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Сгорело 5 лучших кинотеатров, театр юного зрителя, радиотеатр, консерватория и музыкальная школа, центральный почтамт. 5 самых больших гостиниц,  городская железнодорожная станция, дом архитектора и ученых, 2 пассажа, типография, средняя школа, более 100 лучших магазинов. Погибло много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Даже трудно себе представить и подсчитать огромные размеры этого неслыханного преступления советов! Полностью разрушены и сожжены Крещатик, Николаевская, Меринговская, Ольгинская улицы, а также часть Институтской, Лютеранской, Прорезной, Пушкинской, Фундуклеевской и Думской».

Всего в те дни было дотла разрушено более 900 домов, большинство которых были жилыми.

Учитывая перечисленные объекты, появляется закономерный вопрос: какую ценность они представляли для гитлеровцев? Неужели они обеспечивали жизнедеятельность оккупантов или имели влияние на боеготовность их войск? Нет. Зато пострадали рядовые киевляне, оставшись без домов перед надвигавшимися осенне-зимними холодами. А за «героизм»  армейских саперов 37-й армии и диверсантов НКВД расплачивались своими жизнями киевляне: хотя оккупанты и знали, что к этим взрывам не те причастны, расстреливали все же их. Например, после того, как было сожжено здание бывшей городской думы, они расстреляли 300 заложников.

На протяжении десятилетий советская пропаганда не только всячески оправдывала так называемую тактику выжженной земли, провозглашенную Сталиным, к которой прибегал НКВД, но и героизировала действия чекистов, благодаря которым «под ногами врага горела земля». Учитывая убытки, нанесенные последователями Феликса Дзержинского немцам и последствия для мирного населения, вывод очевиден: земля горела в первую очередь под ногами последних. По показаниям очевидцев, которым повезло пережить немецкую оккупацию, гитлеровцы пытались укротить «красного петуха», но безуспешно, поскольку средств для этого практически не было: их  уничтожили те же диверсанты, не забыв еще и разрушить водопровод города.

Новым хозяевам города было начхать на его жителей, но они, боясь болезней и эпидемий, вынуждены были позаботиться о расселении погорельцев.

Немцы оказались способными учениками. Оставляя под ударами Красной армии в ноябре 1943-го город, они тоже применили тактику выжженной земли, превратив в сплошные руины сотни домов.

«ОНИ СРАЖАЮТСЯ С РВЕНИЕМ ОБРЕЧЕННЫХ...»

В боях за освобождение столицы Украины было задействовано — с обеих сторон — около 4 миллионов солдат. Линия фронта составляла почти 1 400 километров, а общие человеческие потери (убитые, раненые и пленные) составили почти 3 миллиона. В результате Киевской наступательной операции было разгромлено 15 немецких дивизий и создан в этом районе стратегический плацдарм, который сыграл важную роль в боях за Правобережную Украину.

Долгое время об ужасах пережитых во время оккупации жителями Киева, говорилось сжато. И это понятно: в историю военного искусства оборона города вошла как одна из самых неудачных операций Второй мировой войны: в боях за город погибли сотни тысяч красноармейцев, а в плен попало свыше 600 тысяч бойцов и командиров. Но именно здесь, на берегах Днепра, гитлеровская орда, потеряв почти 100 тысяч солдат, приостановила свое стремительное продвижение на восток. Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Фридрих Гальдер в своем дневнике записал: «10 августа 1941 г. ...командование группы армий «Юг» отдало приказ о временном прекращении наступления на Киев и о переходе к обороне 6-й армии...».

Здесь, на подступах к столице Украины, наши бойцы, плохо вооруженные, обмундированные и голодные, ценой своих жизней задержали продвижение нацистов на Москву. Военные историки считают, что не «дивизии сибиряков и высокий патриотический дух русского народа», как на протяжении десятилетий убеждала советская пропаганда, а теперь утверждает российская, спасли его столицу, а бойцы, ополченцы, которые под Киевом сдерживали врага до последнего патрона.

«В ДНЕПР БРОСИЛИ МЕШКИ С МУКОЙ, СОЛЬЮ...»

В годы минувшей войны немцы чувствовали себя хозяевами в большинстве европейских городов. Но чуть ли не самая трагическая судьба оказалась у жителей Киева, жизнь которых, по воспоминаниям свидетелей тех событий, «могла оборваться в любой момент».

Вот как вспоминает годы оккупации известный краевед, исследователь истории Киева Дмитрий Малаков: «В годы оккупации в Дарницком концлагере погибло свыше 130 тысяч военнопленных и мирных граждан, еще десятки тысяч — в Сырецком. За два года оккупации нацисты вывезли из Киева на принудительные работы в Германию более 100 тысяч городской молодежи. Вернулись не все. А как выживали киевляне здесь? «Решив» еврейский вопрос, нацистские оккупанты ввели режим постепенного, повторим, вымирания для остального населения Киева особенно: никакого продовольствия город не получал. На базаре бухана хлеба стоила 300 оккупационных карбованцев, а средняя плата колебалась в пределах 400 в месяц. Вот каким был обычный рацион на день: на завтрак — блюдечко горячей мутной воды с растворенной в ней мелассой (отходы сахароваренного производства) и кусочек эрзац-хлеба (с примесью каштанов); на обед — детская тарелочка кандера, в котором помимо мутной воды попадались несколько зернышек пшена, и такой же кусочек эрзац-хлеба; ужин повторял завтрак».

Оставляя город, советская власть не оставила его жителям и крошки хлеба. Леонтий Форостивский, который в 1942—1943 годах занимал должность городского головы Киева, а после войны оказался в Аргентине, вспоминал, что, зная о вступлении немцев в столицу, органы власти «в Днепр бросили тысячи мешков с мукой, сахаром, даже солью; масло вылили на улицу; водку и спирт спустили в канализационные сети».

«НАС ВСТРЕЧАЛИ, КАК АНГЕЛОВ...»

История Второй мировой войны знает множество примеров жестокого, нечеловеческого отношения к бойцам и командирам их Верховного главнокомандующего — Иосифа Сталина. Один из них — форсирование Днепра и освобождение столицы Украины. В советское время о Корсунь-Шевченковской операции много сказали и написали военачальники — командующие фронтов, армий. Но их воспоминания очень далеки от той правды, которую рассказывали рядовые бойцы — участники тех событий.

По официальным данным, за освобождение Киева отдало свои жизни свыше 400 тысяч солдат и офицеров Советской армии. А вот доктор исторических наук, профессор Виктор Король считает, что цифра эта слишком занижена. И называет другую — около миллиона. Подавляющее большинство из них — украинцы. Я не преувеличиваю их роль в освобождении родной земли. Дело в том, что, дойдя до границ Украины, Красная армия была очень обескровлена. Поэтому ее ряды пополняли те украинцы, которых не мобилизовали в армию в 1941-м. Им по большей части и пришлось, как писал российский писатель Виктор Астафев — непосредственный участник тех событий, «ценой молодых жизней освобождать Киев».

—

Сергей Зятьев,  опубликовано в издании  День