Уфляндия внутри Советов

Бродский считал его лучшим другом – и даже отличным поэтом с сильными русскими рифмами. Но до распада СССР стихов Владимира Уфлянда почти никто не видел.

Однажды Иосифа Бродского, уже уехавшего из СССР, спросили, кто из поэтов ему особенно близок и дорог на родине. Бродский не задумываясь ответил: «Есть такой замечательный поэт, живущий в Ленинграде, – Владимир Уфлянд. Никто его почему-то не знает, и никто его не печатает, а это совершенно замечательный поэт». Поэт вообще называл Уфлянда своим учителем, под влиянием которого он стал писать серьезные стихи. Бывало даже, Бродского просили что-нибудь почитать из своих стихотворений, а он отвечал: «Давайте я лучше почитаю Уфлянда. Его страна – Уфляндия – знаменита своими феноменальными русскими рифмами, чугунными крашеными оградами, семейными драмами, чувством меры и залежами воспоминаний. А еще политический строй его страны – конституционное а-на-хер-я – отличается большой стабильностью».

Мы племя людоедов.
У нас обычай есть
Кусаться за обедом,
Стремясь друг друга съесть.

А если кто соседа
Не может съесть живьём,
Тот будет без обеда.
Вот так мы и живём.

Я сам рыдал и плакал,
Когда друзей съедал.
Но между тем, однако,
Обычай соблюдал.

На ветках пальм огромных
Плодов растёт не счесть.
А мы должны знакомых,
Родных и близких есть.

Одной и той же пищей
Питаться наш удел.
О варварский обычай!
Ты всем нам надоел!

Жалобы людоеда, 1974 год.

Сочинять стихи Владимир Иосифович Уфлянд, родившийся в Ленинграде в 1937-м, начал еще со школьной скамьи. Свой первый литературный опыт он называл стихами случайного типа. «То есть прочитал где-то Блока –захотелось написать что-то в духе Блока, прочитал Ахматову – что-то в духе Ахматовой, Пастернака – в духе Пастернака», – рассказывал Уфлянд. Поступив в Ленинградский университет на исторический факультет, он вошел в так называемый «круг Красильникова» – группу молодых поэтов, объединившихся вокруг студента-диссидента Михаила Красильникова, одного из зачинателей самиздата. Тот только-только тогда восстановился в университете: ранее его с товарищами отчислили за художественную акцию, иронизирующую над антисемитизмом – ребята нарядились в расписные рубахи и в перерывах между лекциями сидели на полу с лукошками в руках, распивая квас из общей миски. Восстановили Красильникова лишь после смерти Сталина. Как раз в это время в университет поступил и Уфлянд.

В «кругу Красильникова» начинающий поэт познакомился со Львом Лифшицем, позже взявшим псевдоним Лосев, Сергеем Кулле, Александром Кондратовым. Когда в 1956-м Красильникова арестовали, Уфлянд продолжил развивать их неформальную литературную группу, которую спустя много лет назвали уже целой «филологической школой».

Сегодня поэта порой называют «последним обэриутом», ставя в один ряд с Александром Введенским, Даниилом Хармсом и Николаем Заболоцким. Но сам Уфлянд говорил, что прочитал обэриутов довольно поздно, хотя после этого действительно стал подражать им во многом. Высшего образования поэт, к слову, так и не получил – был исключен из университета за непосещение семинаров по марксизму. Печатался в самиздате, в том числе в сборнике неофициальной поэзии «Синтаксис» под редакцией Александра Гинзбурга. За это по Уфлянду прошлись катком в «Известиях» в статье «Бездельники карабкаются на Парнас». Но официально тунеядцем поэт никогда не был. Он работал фрезеровщиком, разнорабочим, такелажником в Эрмитаже.

Правда, в 1959-м он несколько месяцев провел в ленинградской тюрьме «Кресты» в ожидании суда за то, что якобы избил сотрудников милиции.

Срок за нападение на милиционеров грозил колоссальный, но благодаря хорошему адвокату в суде удалось доказать, что Уфлянд просто защищался от побоев. Бить его стали после того, как он сказал милиционеру: «Вы – хороший человек, похожий на Буденного». Дело было утром первого января 1959-го – комплимент был воспринят как оскорбление. В другой раз Уфлянд оказался в больнице с многочисленными переломами: его переехал автомобиль. Поэт упорно отказывался писать заявление на водителя: «У него уважительная причина была, он очень торопился».

Именно тогда появилось стихотворение Бродского «Выздоравливающему Волосику» – так поэт называл своего друга. С Бродским они познакомились в 1959-м. Вот что об этом говорил Уфлянд: «Когда в первый раз его стихи слышал в его чтении, меня Женя Рейн спросил: “Ну как тебе?” Я говорю: “Во-первых, я ничего не понял, очень плохая дикция, он еще подпевает при этом. Я ничего не понял. Могу только единственное сказать: это было гениально”». Симпатия оказалась взаимной и вскоре переросла в крепкую дружбу. Теплые отношения связывали его и с Сергеем Довлатовым.

Друзья называли его поэтом счастья с неунывающим нравом и талантом изобретателя. Вот что вспоминал Лев Лосев: «Уфлянд – человек, умеющий все. Например, он мог соткать гобелен. А однажды мы ночевали зимой в лесу в избе и надо было не проспать поезд очень рано. Будильника не было. Уфлянд что-то такое посчитал в уме, набрал в кастрюлю какое-то определенное количество воды, вморозил в нее большой гвоздь, укрепил кастрюлю над тазом. В требуемые пять часов утра гвоздь вытаял и загремел в таз».

Кстати, Уфлянд известен не только как поэт – его картины выставлялись в 1964 году в Эрмитаже. Это он вместе с Михаилом Шемякиным, Олегом Лягачевым, Владимиром Овчинниковым и Валерием Кравченко участвовал в легендарной выставке «художников-работников хозяйственной части Эрмитажа». Через два дня выставка была закрыта за абстракционизм и стоила поста директору Эрмитажа Михаилу Артамонову. Самих художников увольнение миновало лишь по той причине, что «в городе просто не было более низкооплачиваемой работы».

За богатством Уфлянд и не рвался, довольствуясь малым. Да и задачи делать литературную карьеру перед собой не ставил. «Я работал на всех работах, которые подворачивались: кочегаром, рабочим Эрмитажа, рабочим сцены и т. д. Потом постепенно, когда какие-то знакомые почувствовали, что я владею письмом, меня стали привлекать к разным проектам. На телевидении, для детей много писал», – рассказывал Уфлянд. Он придумывал головоломки для детских журналов, делал дубляжи иностранных фильмов, а иногда сочинял слова песен под определенный киносюжет. Среди таковых фильм «Небесные ласточки» с Андреем Мироновым, где тексты всех песен написаны Уфляндом. К тому факту, что его стихотворения официально не публикуют, Уфлянд относился с предельным спокойствием. Первое издание его стихов вышло в США в 1978 году, на родине же его начали публиковать только в 90-е.