Сталин : «Воспретить браки между гражданами СССР и иностранцами»

Запрет, сформулированный в указе Президиума Верховного Совета СССР 15 февраля 1947-го, был краток: «Воспретить браки между гражданами СССР и иностранцами». И никакого объяснения — зачем и почему. Воспретить, и все тут! Записку с проектом указа Сталин получил от Молотова накануне. Сомнений нет — именно Сталин был инициатором указа.

На фото: Записка В.М. Молотова Сталину и проект указа «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами». 14, 15 февраля 1947 г.*

Столь решительное новаторство в регулировании брачных отношений вызвало немало домыслов и различных толкований. Илья Эренбург, чей роман «Буря» был выдвинут на Сталинскую премию, записал в 1948-м рассказ Фадеева, который докладывал в Политбюро о кандидатурах: «Сталин спросил, почему «Бурю» выдвинули на премию второй степени. Я объяснил, что, по мнению Комитета, в романе есть ошибки. Один из главных героев, советский человек, влюбляется во француженку, это нетипично. Потом, нет настоящих героев. Сталин возразил: «А мне эта француженка нравится. Хорошая девушка! И потом, так в жизни бывает…» Эренбург пишет, что Сталин «вскоре после этого продиктовал закон, запрещавший браки между советскими гражданами и иностранцами, даже с гражданами социалистических стран. Этот закон родил немало драм…». И добавляет: «Дела Сталина так часто расходились с его словами, что я теперь спрашиваю себя: не натолкнул ли его мой роман на издание этого бесчеловечного закона? Сказал «так бывает», подумал и решил, что так не должно быть…»

Писатель ошибался. Сталин раньше пришел к мысли о законодательном запрете. Не книга сподвигла Сталина на принятие указа. Да и по времени не сходится — «Буря» была опубликована уже после указа. Но ход рассуждений Сталина Эренбург уловил верно. Да, влюбляются, женятся — но так быть не должно.

Поводов внедрить в жизнь этот запрет у Сталина было предостаточно. Война закончилась, и войска Красной армии за пределами СССР обустраивали и жизнь, и быт. Кому-то вздумалось жениться на иностранке. При отсутствии формальных запретов — почему бы и нет? Но командование было на страже. Распространило указание о крайней нежелательности регистрации таких браков. Не рекомендовать — вплоть до запрещения.

Да и в послевоенной Москве дело обстояло не лучше. Многочисленные представители дипкорпуса завязывали личные знакомства, нередко кончавшиеся возникновением семейных отношений.

Но ведь если советский человек не возвращался из-за границы, то это рассматривалось как «измена родине».

А брак с гражданином другой страны с последующей перспективой выезда из СССР — это прямо-таки покушение на «измену родине»!

Нет, эту лазейку Сталин не мог оставить без внимания.

Была и идеологическая основа. Советским людям внушали чувство собственной исключительности. Пропаганда вдалбливала это со всей настойчивостью. В опубликованной в «Правде» 11 августа 1947-го программной статье «Советский патриотизм» Дмитрий Шепилов козырнул сталинской цитатой: «Последний советский гражданин, свободный от цепей капитала, стоит головой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши, влачащего на плечах ярмо капиталистического рабства». По всему выходило, что советский человек — высшее существо. А закон о запрете браков с иностранцами чем-то вдруг напомнил о «расовых законах».

Может, и вправду следовало гордиться и одобрять закон. Дескать, негоже нам, советским, со всякими там из-за границы путаться. Кто они и кто мы! На слуху был зарифмованный Маяковским девиз — «у советских собственная гордость…». И этот «нас возвышающий обман» работает до сих пор, только теперь с великорусской подкладкой. Но если разобраться, это не что иное, как обратная сторона комплекса неполноценности.

На самом деле бесправным был как раз тот, кому газеты пели осанну. Да и вообще, все обстояло много хуже. Закон наглядно демонстрировал — советский человек сам себе не принадлежит, он в собственности у государства и целиком и полностью ему подвластен.

Это чутко подметили иностранцы. В телеграмме посла США Уолтера Смита из Москвы 5 апреля 1947-го сообщалось, что Сталин заявил Эрнесту Бевину (министру иностранных дел Великобритании), что советские граждане, уже оформившие свой брак, не получат разрешение на выезд из СССР. По оценке посла, указ и сталинское заявление «…напоминают отношения, существовавшие между феодальным помещиком и его крепостными». Как отмечал Смит, заместитель министра иностранных дел Вышинский ранее заявлял: «…каждый советский гражданин имеет определенное обязательство в отношении государства и что ни одному гражданину не будет дозволено избегать выполнения этого обязательства путем выезда за границу. Он ни единым намеком не дал понять, в каких случаях и когда будет считаться, что тот или иной советский гражданин уже выполнил свои обязательства перед государством». И далее в телеграмме совсем уж убийственный вывод:

«Советская пропаганда до сих пор пыталась скрыть от Запада эти взаимоотношения между государством и личностью, однако новый декрет и заявление Сталина разоблачают перед всем миром ложность советского утверждения о том, что советская система существует ради интересов простого человека, и делают совершенно ясным, что советский гражданин, даже в своих наиболее частных отношениях, зависит от государства».

Текст телеграммы посла Смита раздобыли люди из МГБ, и министр госбезопасности Абакумов направил его Сталину и Молотову 18 апреля 1947 года письмом за № 2601/А. Но, похоже, Сталин и бровью не повел. Ну да, раскрыли американцы наш «главный секрет» и вот пусть с этим своим знанием и остаются. А мы по радио и через газеты по-прежнему будем внушать советским гражданам, что свободней их людей на свете нет.

А указ о запрещении браков отменили аккурат через восемь месяцев после сталинской смерти.

—

Никита Петров,  опубликовано в издании Новая газета