Песнь третья. Встреча

И вот мадридское кладбище.

По кладбищу гуляет нищий.

Жуан подъехал и в сердцах

Воскликнул:

                 – Это же монах!

Вот, чёрт меня возьми, досада!

Теперь ни в чём не будет лада!

– Не богохульствуйте, сын мой! –

Монах поникнул головой

И начал проповедь такую,

Которую я не рискую

Ни так, ни этак излагать,

Чтоб времени не отнимать.

Тем более что не святой

Уснёт от проповеди той.

Хотя святой бы помер сразу,

Начальную услышав фразу.

Вот и Жуан, как пень, стоял

И ни фига не понимал.

А только думал: «Это рыло

Напоминает Лепорылло.

Могу я в том поклясться смело».

– Послушай, ты не Лепорелло?

Коль ты не он, то это сон.

Монах откинул капюшон.

– Пусть разразит меня холера!

Да вы ли это, кабальеро?!

– Да, это я.

                 – А это я.

– Да вижу я – свиньёй свинья.

И кто такого лоботряса

Заставил облачиться в рясу?

– Как кто? Спросите альгвазила.

– А кто здесь нынче альгвазил?

– Всё тот же.

                    – Это тот верзила,

Который нас тогда судил?

– Чтоб его в бане просквозило! –

Так Лепорелло возопил. –

– Когда услали вас в Севилью,

И я подвергнулся насилью.

Меня в обитель поместил,

К монахам, братьям-бордельерам...

Прошу прощенья, – кордельерам,

Треклятый наш альгуазил!

Забыв о сане, Лепорелло

Честил врага что было сил.

Жуан его остановил:

– Уймись. Покамест суд да дело,

Неси бутылки, Лепорелло.

– Не здесь. Пожалуйте-ка в дом.

Там всё, что надо, мы найдём.

Жуан вошел. Монах за ним.

И мы за ними поспешим.

Песнь четвертая