Голгофа дочери Марины Цветаевой

Голгофа дочери Марины Цветаевой

Фото: Ариадна Эфрон, 1939 Из следственного дела.

"Её арестовали в 1939 и сразу поставили на НКВДшный конвейер круглосуточных допросов. Ее держали босой и голой в карцере, избивали резиновой дубинкой. Несколько раз водили на расстрел. Через месяц она подписала, что является французской шпионкой, завербованной своим отцом, Сергеем Эфроном. Ей было 27.
Она выжила на этапе до Княжьего Погоста. На этапе до Котласа ее сунули в вагон с сорока мужиками-уголовниками, но она опять выжила. Пригнали в Коми. За отказ сотрудничать с администрацией попала в следующий круг ада, - в штрафной лагерь Туруханского края, на лесоповал. Отсидела 8 лет, вышла в 1947, "с душой, залитой цементом". Ей было 35 лет. Она поселилась в Рязани и даже устроилась на работу, но через год ее опять арестовали..."
Свернуть

***
"…27 августа я в последний раз видела своих близких; на заре того дня мы расстались навсегда; утро было такое ясное и солнечное — два приятных молодых человека в одинаковых «кустюмах» и с одинаково голубыми жандармскими глазами увозили меня в сугубо гражданского вида «эмке» из Болшева в Москву; все мои стояли на пороге дачи и махали мне; у всех были бледные от бессонной ночи лица.

Я была уверена, что вернусь дня через три, не позже, что все моментально выяснится, а вместе с тем не могла не плакать, видя в заднее окно машины, как маленькая группа людей, теснившаяся на крылечке дачи, неотвратимо отплывает назад — поворот машины и — все…"
"Меня избивали резиновыми "дамскими вопросниками", в течение 20 суток лишали сна, вели круглосуточные "конвейерные” допросы, держали в холодном карцере, раздетую, стоя навытяжку, проводили инсценировки расстрела. Я была вынуждена оговорить себя. Из меня выколотили показания против моего отца...

/о допросах в 1939 году/.1954 г.

...осталось одно-единственное неисправимое, неизлечимое, неискоренимое горе - мамина смерть. Она со мной, во мне, всегда - как мое сердце...

...счастлива я была — за всю свою жизнь — только в тот период — с 37 по 39 год в Москве, именно в Москве и только в Москве. До этого счастья я не знала, после этого узнала несчастье, и поэтому этот островок моей жизни так мне дорог...

Ариадна Эфрон.
1955 г.