Убийство на улице Членов. Из стилистических заметок о Русском языке в Израиле

Надеюсь, в рамках данной дискуссии найдётся место и для одной из моих статеек, в шутливой форме описывающих некоторые серьёзные проблемы бытования современного русского языка за рубежами своей метрополии – России. Она была опубликована лет 10 назад в русской прессе Израиля. Феликс Рахлин Убийство на улице Членов Из стилистических заметок о русском языке в Израиле В Тель-Авиве, на улице Членов, убивают русский язык. Его замочили также на улице СоколОв и на улице Сахаров. Так уж он устроен, этот недотрога, что без склонений и спряжений, без падежных окончаний и прочих пустяков он вянет, никнет и гибнет. Любой русскоязычный (и русскоухий!) человек (говоря словами Бабеля, «хучь еврей, хучь всякий»), наткнувшись на словосочетание: «адрес редакции – улица Членов», невольно задастся вопросом: каких, чьих и скольких? И почему – с большой буквы? Примерно то же и с соколами, и с сахарами (напомню, что последнее из этих слов есть термин, обозначающий в химии высокомолекулярные углеводы). Заранее согласен: шутка звучит кощунственно по отношению к тем деятелям сионизма и демократии, чьими именами названы улицы израильских городов. Но она не на совести автора этих строк и, уж конечно, не на совести тех, кто дал такие названия на иврите. Иврит склонять и спрягать по-русски не может и не должен. «Дерех Жаботински» (шоссе Жаботинского) звучит вполне нормально. Однако если мы, делая обратный перевод, навяжем русскому языку чуждую норму, то неизбежно попадём впросак. «Шоссе Жаботински…» А кто такая – Жаботинска? Стало быть, в переводе с иврита в русской газете надо было написать: «улица ЧленовА» - и всего делов! Жив и не покалечен остался бы великий, могучий и свободный… На улице Леонардо да Винчи в том же Тель-Авиве оснований для мокрухи вроде бы нет. Но именно оттуда, из дома номер два, из шестой студии радио «Кол Исраэль» (Голос Израиля) мелодичный женский «кол» (голос») как-то сообщил нам: «Израильское время – пять минут к восьми». А приятный мужской баритон посоветовал: «Сегодня в пять часов вечера откройте ваши телевизоры». Уважаемые сотрудники радиостанции РЭКА (ивритская аббревиатура, означающая, в целом, русское слово «фон», но в расшифровке – «репатриантская радиосеть»), по-видимому, были уверены, что говорят по-русски. Жаль их разочаровывать, но это не так. Мы живём под постоянным и мощным влиянием иврита. То, что происходит здесь с нашей русской речью, зачастую неизбежно. Таково действие любой этнической интеграции. Помните одно из американских наблюдений Маяковсвого? – Русский в Нью-Йорке 20-х годов называл билет «тикетом», трамвай – «стриткарой» и выражался примерно так: «Вы поедете без меняния пересядки». Свои «пересядки» – у олим (репатриантов) в Израиле. Прежде всего мы спешим избавиться от такой специфически русской части нашего именословия, как отчества. Раз у израильтян их нет, давай и мы (в «междусобойном» общении) поскорей их выкинем – авось скорее «вернёмся к истокам». Ещё вчера имел я хлеб и кров родимый и звался, к примеру, Михал-Исакичем или Акивой Шмульевичем. А перемахнув через два моря, превратился в среднеарифметического Йосю. Конечно, наши новые соотечественники, как и жители большинства стран на земле, не могут, как правило, взять в толк: а для чего оно нужно чудакам русским – это длинное и затейливое прибавление к имени? Представляясь израильтянину, мы поступим совершенно правильно, если не будем ему морочить голову именем нашего уважаемого батюшки, а назовёмся лишь своим собственным.

Но ведь мы здесь продолжаем общаться и друг с другом. И вот в такой-то компании пожилой человек, лишившись отчества. выглядит, да и чувствует себя порою так, будто с него вдруг свалились штаны. Спрашивается, к чему подобный дискомфорт? Является ли он хоть в малейшей степени признаком «возвращения к ответам» (как называют в Израиле обращение репатриантов-атеистов к религии и еврейским традициям)? Ох уж эти мне 50-летние Лёвики, 70-летние Мусики и Дусики!.. К этим милым домашним именам они, положим, привыкли в семейном и дружеском кругу, но почему их теперь вправе так называть любой соседский недоросль – из русских в кавычкаж и без? Пусть Ариэль Шарон до 120-ти ходит в «Ариках», - на иврите это «что-то другое», а по-русски я так ходить не хочу! Ужасно шокирует некоторых наших «олим» отсутствие в иврите привычного «вы» при обращении к одному лицу. Между тем, и в русском политесе оно появилось сравнительно недавно – видимо, с петровских времён. Однако, появившись, закрепилось – особенно в среде интеллигентской – достаточно прочно. Так почему же и зачем мы, вчерашние москвичи и петербурженки, киевлянки и бакинцы, встречаясь теперь на израильской улице и общаясь друг с другом на русском языке, должны друг другу вульгарно «тыкать»? Только лишь потому, что в иврите второе лицо единственного числа передаётся единственным же местоимением: в мужском роде – ата, в женском - ат?! Особенно, как всегда, страдает слабый пол. Наши женщины, вознесшись к Сиону, потеряли свои дамские признаки. Жила-была, скажем, Светочка, нежная и удивительная. И фамилию носила безусловно женскую. Но стоило ей попасть в Израиль, как она (или теперь уже он?! - звучит совершенно иначе: «Ора Крыжопольский». Если так на иврите, - ну, что ж, там нет альтернативы. Но для чего, находясь в стихии русского языка, терять своё вечно-женское? …А любопытно, как бы почувствовали себя здесь Наталья Пушкин, Вера Вяземский, Лиза Салтыков-Щедрин? Лидия Федосеев-Шукшин? Или – Анна Ахматов? Марина Цветаев? Не правда ли, при такой трансформации у женщин, даже у классиков, словно вырастают пышные кавалерийские усы? . . Мне могут возразить: это истинно русские фамилии. Но моя жена, Инна Рахлин, потеряв привычное «а», окончательно взяла меня под каблук. Не думаю, что маскулинизация («омужиченье») фамилии благотворно сказалась бы на творчестве моей сестры – поэта Марлены Рахлиной (1925 – 2010), одним из достоинств творчества которой критики, как в России, так и в Израиле, считают женственное начало. Шутки шутками, но отдадим должное вкусу таких литераторов, как Нелли Гутина или Ира Врубель-Голубкина: даром что «ватички» , а женскую прелесть из своих имён не иссекли. Не хочу указывать пальцем, но не все их коллеги-журналистки последовали этому примеру. Смешение нижегородского с ивритом – право же, ещё не абсорбция ! Пока русский язык звучит в Израиле, он должен звучать всё-таки по-русски. Если суждены двум языкам любовные игры, то пусть они возникают спонтанно. Глаголы «никаёнить» и «метапелить» живут по законам русской грамматики, но когда я слышу от мадриха (инструктора, бригадира) в своём мифале (заводе, предприятии): «Тен ли ха-коробка ха-зот – вэ лех кибенимАт!» (дай мне эту коробку – и катись к…!»), то понимаю, что отдано оно в полном соответствии с духом и буквой еврейского «дикдука» (грамматики), и это нормально. Сопротивляться естественному течению жизни – глупо. Но подгонять его, исступлённо шуруя вёслами, - просто смешно. -----------