Монархия и Церковь.

В системах с памятью время течёт обратимо. Представим себе прямую, то есть луч или стрелу, тогда при движении по ней мы оставляем пройденный путь позади. Представим и окружность, при её расширении предыдущие состояния остаются внутри неё, в «памяти». Значит, возникает вопрос о возможности возвращения, воспоминания, обратной связи, то есть времени, в общем смысле, или религии в более узком понимании.

Неизвестно, существуют ли системы без памяти, но человек и человеческие сообщества обязаны природой помнить. В этом и состоит модельное основание монархизма: политика – это тоже религия, возвращение к своим основаниям.

Монархический процесс проходит как воспоминание о людях, о равенстве всех, о милосердии, а значит и о суде нелицеприятном и справедливом. Такое обращение человечества к своему основанию, к человечности, и составляет суть политической религии. Конечно, сколько дел, столько и религий, но в данном случае речь идёт о всеобщем деле, а значит и о большой «мировой» религии.

Церковь – это не религия. Церковь - это Богоявление. В Церкви Бог делает людей умными, а не человечными.  В Церкви человек – это средство, средство Богопознания. Поэтому разделены Церковь и политика. Но на их границе рождается монархический процесс.

В богословском основании НеоМа положен труд владыки Серафима Соболева «Об истинном монархическом миросозерцании». Его толкование слов «Всякая власть от Бога есть», каноническая.

Он рассуждает в Духе Писания и Святых отцов. Это очевидно. Его исторические отсылки спорны (история сама находится под вопросом), а богословские верны и Церковны. Итак, всякая власть от Бога, даже если она узурпирована безбожниками, светская и антицерковная. Вот – это есть и должно быть в памяти.

Но, большинство положений неомонархизма формально противоречат всему, что выводил владыка Серафим из своих прозрений. Здесь и конституция, и демократия. Всё, что ограничивает самодержавие, он отрицает, именно как забвение о Боге – источнике всякой власти. Мы же увидели в конституции и демократии нечто неожиданное и для них самих. Да, конституция и демократия, они собой пытаются ограничить власть, но только лишь способствуют её очищению и выявлению сути, совершенству. Не царское дело водить войска, взимать налоги и исполнять бюджет. Весь конституционный процесс, начатый ещё св. Юстинианом, направлен на очищение судебного самодержавия. Именно суд дело Божие, а не налогообложение и война.

Можно ли опереться на Церковь в деле восстановления российской монархии? Нет. Достаточно присутствия Церкви в мире. Своим открытым для всех людей жертвоприношением она уже погубила кастовое разделение людей и стала источником равенства всех перед Богом. Даже если Церковь захочет восстановить монархию – не сможет. На это нет у неё власти. Для этого нужна государственная власть. А вот могла бы Церковь, рассуждая о нравственных ценностях нации, поставить вопрос перед конституционным судом, о факте узурпации власти в 1917 году? Думаю, этого и требует совесть от патриарха.