Церковь присоединяет к себе государство

В руководстве РПЦ МП появился человек, роль которого — провоцировать общественные скандалы и острые дискуссии. Запомнить этого человека легко — благодаря «говорящей» фамилии.

Кадры решают все

Патриарх Кирилл уделяет большое внимание «подбору и расстановке кадров». Первой церковной реформой, которую он провел через месяц после того, как возглавил Русскую православную церковь Московского патриархата (РПЦ МП), стала реформа административная. Теперь патриархия — это причудливая комбинация массы секретариатов, служб и синодальных отделов. Там есть свое «министерство правды», которое возглавляет преподаватель МГИМО Владимир Легойда, своя «инквизиция», которая поручена приехавшему из Парижа игумену Савве, есть подручный «провокатор» Кирилл Фролов и «патриарший блогер» Игорь Гаслов. Совершенно особую роль играет «протодиакон всея Руси» Андрей Кураев, который выезжает в «горячие точки» церковной политики, где выводит на чистую воду врагов Его Святейшества.

На этом звездном патриаршем небосклоне выделяется особо яркая звезда — протоиерей Всеволод Чаплин, глава Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества (ОВЦО МП). Ему предстоятель отвел роль трибуна, будоражащего общественное мнение по болезненным вопросам. Только за последние месяцы о. Всеволод предложил: запретить прослушивание громкой музыки дома и в машине; организовать народные дружины по национальному признаку; не прививать русской молодежи западную толерантность; заменить «российскую элиту»; ликвидировать капитализм во всем мире; запретить «нелегальную иммиграцию» и обязать инородцев соблюдать обычаи русской культуры. Он обвинил россиянок в том, что своим нескромным видом и поведением они провоцируют мужчин на сексуальное насилие, и отслужил торжественную панихиду по «невинно убиенному» футбольному фанату Егору Свиридову. Ранее протоиерей выдвигал предложения составить «черный список» врагов РПЦ МП и выделить «клевету на Церковь» в отдельное уголовное преступление. Квинтэссенцией нравственного богословия о. Всеволода стала знаменитая фраза из его дневниковых записей «Лоскутки» о том, что существуют такие ценности, ради которых можно пожертвовать не только жизнью отдельного человека, но и всего человечества. В конце января он торжественно объявил, что возглавляемый им ОВЦО разработал проект «Свода российских ценностей», которые претендуют на роль национальной идеи и морального базиса России, причем уже поверх конфессиональных, религиозно-культурных перегородок.

Спровоцирован мини-юбкой

Последняя серия эпатажных заявлений протоиерея была адресована преимущественно простым русским женщинам. И они это оценили — в своем протесте против клерикализации женского быта сплотились такие несовместимые в реальной жизни люди, как Людмила Алексеева, Любовь Слиска и лидеры феминисток.

История эта началась незадолго до Нового года, когда о. Всеволод принял участие в видеомосте в РИА «Новости», посвященном событиям на Манежной площади 11 декабря. Его спровоцировала симпатичная студентка МГУ, задавшая «националистический» вопрос: дескать, вот все обвиняют русских, а ведь кавказцы тоже виноваты. Поскольку среди участников видеомоста преобладали именно кавказцы, о. Всеволод попытался сделать неловкий реверанс в их сторону: «Я бы нашим девушкам в своем внешнем виде посоветовал быть более серьезными. Если она носит мини-юбку, она может спровоцировать не только кавказца, но и русского». Студентка, кстати, была одета как раз в мини-юбку. Сидевший рядом с о. Всеволодом раввин Зиновий Коган захихикал: «И еврея тоже!» Казалось бы, инцидент исчерпан, но протоиерей, насупив брови, продолжил: «Если она при этом пьяна, она тем более спровоцирует, если она при этом сама активно вызывает людей на контакт, а потом удивляется, что этот контакт кончается изнасилованием, она тем более неправа. Внешний вид наших женщин — это серьезная тема, которую стоит еще обсудить».

После этого все и закрутилось. С протестом против патриархальных взглядов председателя ОВЦО выступило интернет-сообщество рус-скоязычных феминисток, которое организовало сбор подписей под открытым обращением к Патриарху Кириллу. Его подписали уже сотни человек, причем не только женщины и не только неправославные. Главная опасность высказываний священника, отмечается в обращении, состоит в том, что он пытается объявить жертв преступлений на почве сексуального насилия их истинными виновниками. «Риторика, направленная на ограничение прав женщин, сохраняет в обществе установку на допустимость насилия», — подчеркивали

феминистки.

Полиция нравов: теперь и дресс-код

По итогам почти месячной дискуссии, накануне праздника Крещения, о. Всеволод решил подвести черту. Он призвал власть и общество всерьез подумать над введением «общероссийского дресс-кода», сделав исключение только для публичных домов и стриптиз-баров (sic!), где дресс-код можно пока не вводить. «Думаю, доживем мы и до тех времен, когда из приличного места неприлично одетую особу или того самого типа в трениках будут выводить. Ну, или уважающие себя люди будут в таком месте откланиваться и удаляться. Думаете, утопия? Да нет, скоро придется привыкать», — так, немного зловеще, заканчивается официальное обращение председателя ОВЦО, распространенное Интерфаксом. И хоть кому-то это покажется смешным, но нынешняя российская Госдума вполне может «взять под козырек» и начать писать соответствующий законопроект, особенно если о.

Всеволода поддержит кто-нибудь из его высокопоставленных кремлевских единоверцев.

Символ русского феминизма — Мария Арбатова — убеждена, что о. Всеволод своими высказываниями «легитимизирует и романтизирует насилие над женщинами». «Дресс-код, к которому призывает протоиерей Всеволод Чаплин, это наезд на частное пространство женщин, на их права и свободы, — говорит Арбатова. — Он повторяет тему за Рамзаном Кадыровым, за уполномоченным по правам человека в Чечне Нурди Нухажиевым, за талибами и прочими персонажами, которым некомфортно жить рядом со свободными, самостоятельно определяющими судьбу женщинами. Выступление протоиерея упирается не в одежду, это очередная попытка расширить влияние РПЦ МП за рамки приходского забора». Похожие, «мусульманские» ассоциации вызвало заявление протоиерея у главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой: «В Чечне в общественные места женщин не пускают без платков. Это мусульманский дресс-код. Теперь предлагают православный дресс-код. Потом еще какой-нибудь дресс-код придумают. Я сама не хожу ни в мини-юбках, ни в декольте. Но кому какое дело, как человек одевается? Хватит стеснять свободу людей… В советское время ловили сначала за узкие брюки, потом за широкие брюки, ловили женщин с обнаженными плечами. Нельзя все время придумывать ограничения. Они бы хоть раз придумали что-нибудь освобождающее людей, а не ограничивающее их».

От лица партии власти о. Всеволода осадила сама Любовь Слиска, чей дресс-код обычно выглядит весьма прилично. «Не стоит лишать людей возможности примерить и поносить все, что сейчас становится модным, — призывает вице-спикер Госдумы, — это вызовет бурю возмущения. Мы все проходим этап безумства погони за модой, особенно когда нам от 15 до 25 лет. Но со временем каждый сам выбирает себе свой собственный дресс-код, и все становится на свои места. Мы так устали жить в Стране Советов, что не хочется снова возвращаться к навязыванию стандартов везде и во всем. Кому как нравится, тот пусть так и одевается».

Любовь на последнем месте

«Любовь и верность. Забота о младших и старших» — это последняя, восьмая, позиция в «Основе российской идентичности», он же — «Свод российских ценностей». Документ, объем которого не превышает машинописной страницы, тщательно готовился в недрах Синодального отдела о. Всеволода. Пока это проект, но если отцы собора сочтут нужным, «Свод» может обрести силу официального церковного документа.

По инициативе и при непосредственном участии Патриарха Кирилла уже был разработан не один десяток «концепций», «основ», «доктрин», «позиций» и тому подобных документов, выражающих официальную позицию РПЦ МП, но мало влияющих на повседневную церковную жизнь. «Свод» о. Всеволода, впрочем, претендует на универсальное прочтение — он не апеллирует прямо к Евангелию, не опирается на православные догматы, а составлен нарочито светским языком. Это первая попытка Московской патриархии предложить обществу не церковные, а светские ценности. Может, потому и оказалась там любовь на последнем месте.

За скупыми строчками «Свода» просматривается все та же извечная идея о. Всеволода — о приоритете общественных интересов над частными. Идея, весьма востребованная нынешней российской властью, но плохо воспринимаемая народом, наблюдающим, как сами носители власти явно предпочитают частные интересы общественным. На первое место ОВЦО поставил «справедливость», понимаемую как «заслуженное» распределение результатов труда («от каждого по способностям — каждому по труду»?). На втором месте, как ни странно, свобода, но с одной существенной оговоркой — одним из основных ее проявлений должна быть «самобытность российского народа». Далее следуют «надклассовая солидарность», «соборность» (как «единство власти и общества»), «самоограничение и жертвенность», «патриотизм», «благо человека» (между прочим, в толковании седьмой ценности о. Всеволод вспоминает и о правах человека, ранее именовавшихся им не иначе как «пресловутыми»).

***

Протоиерею Всеволоду немногим более 40 лет, основная часть его жизни прошла в возглавлявшемся митрополитом Кириллом (Гундяевым) Отделе внешних церковных связей, где Чаплин сделал медленную, но верную церковную карьеру: от референта до первого заместителя председателя. Определенные должности в Отделе можно было занять лишь в сане священника, который о. Всеволод принял в 1992 году без вступления в брак и принятия монашества — он является так называемым «целибатом», что вообще-то в православной традиции не одобряется. Про него рассказывают разное, но все наблюдатели сходятся в оценке: о. Всеволод — искренний,

«воинствующий» консерватор, и не всегда ему удается справляться со своими эмоциями.

Инициативы председателя ОВЦО — это всегда демонстрация намерений РПЦ МП расширить свою «каноническую территорию» на такие сферы светской жизни, которые всегда считались далекими от церкви. Если никого уже не удивляет активная деятельность священников в школах и армии, то попытки ввести церковную цензуру в книгоиздательстве, СМИ, театре и кино, регламентирование РПЦ МП стиля одежды и порядка празднования Нового года еще кажутся большинству россиян странными. Однако идеологи нынешней клерикализации не намерены останавливаться и постараются ввести в сферу своего влияния как можно больше сторон частной и общественной жизни. Другой вопрос — не рискуют ли они при этом повторить путь КПСС или дореволюционной российской церкви, только уже «в виде фарса»?..