Максим Шевченко: «Лозунги все те же: мир – народам, земля – крестьянам, фабрики – рабочим»

Лидер РПСС о своем отношении к Сталину, российской власти и вакцинации

«Сегодня защита татарского языка — это защита русского народа. Это мой тезис, и с ним я иду. Ни одна другая партия это не воспринимает», — заявил лидер Российской партии свободы и справедливости Максим Шевченко. В ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online» политик рассказал о причинах своего разрыва с КПРФ, о программных целях и сторонниках новой левой партии, рассчитывающей преодолеть 5-процентный барьер.

Максим Шевченко: «Я не заключаю никаких соглашений, которые противоречат моей совести и моим целям»Фото: «БИЗНЕС Online»

 «Я ни под кем не нахожусь»

— Максим Леонардович, вы с головой окунулись в политику, возглавив Российскую партию свободы и справедливости. Но начну разговор на эту тему с комментария нашего читателя: «Дорогой Максим, зачем вам это нужно? Это же чужие игры. Все партии под АП, это известно». Все партии под аппаратом президента?

— В легальных политических процедурах в Российской Федерации нельзя быть без определенной доли интереса и контроля со стороны администрации президента, власти. Но это не значит быть «под». Я ни под кем не нахожусь. Я не знаю, под кем находятся другие партии — об этом они пусть сами говорят. Я использую те возможности, которые мне предоставляет жизнь. Других возможностей в легальной политике у нас в стране нет пока. Я не заключаю никаких соглашений, которые противоречат моей совести и моим целям. Политика — это искусство четко формулировать собственные цели и задачи и использовать те возможности, которые оставляют за тобой статус самостоятельного игрока. Марионеткой становиться нельзя никогда, ни при каких обстоятельствах! Это всегда вопрос личного выбора. А с государством все мы так или иначе взаимодействуем. Вот, например, прекрасное издание «БИЗНЕС Online» — вы же регистрируетесь как СМИ. Вы же не попрете буром против власти, хотя ее и критикуете. Я даю вам слово, что не нахожусь под администрацией президента.

— Вы не думаете, что в ближайшее время вас ожидает судьба Платошкина? (Тахир)

— От тюрьмы и от сумы не зарекайся, если ты в политической оппозиции… У меня есть своя судьба.

— В чем смысл этого проекта — Российской партии свободы и справедливости?

— Я пытался войти в политику несколько раз и нахожусь в политике. Я имею в виду, что политика бывает нескольких видов. Бывает политика, когда ты не участвуешь в официальной игре, а бывает, когда участвуешь. Когда ты участвуешь, это повышает риски, но и поднимает ставки. В 2016 году я выдвигался в Дагестане кандидатом в депутаты Госдумы — сам, никакая партия мне не помогала. Хотя Элла Памфилова (председатель ЦИК РФ — прим. ред.) мне тогда сказала: «Максим, а почему вы не пошли ни от какой партии?» Я не пошел ни от какой партии по той причине, что ни одна партия в Дагестане мне не казалась допустимой для сотрудничества. Со мной провели переговоры хозяева нескольких партий в Дагестане. Хозяева! Люди, которым эти партии принадлежали. Некоторые из них сегодня или в бегах, или уже сидят. Я всем им отказал. Потому что это просто невозможно. Я там собирал подписи, а мне чинили всякие препятствия. Я с Абдулатиповым (глава Дагестанской Республики в 2014–2017 годах — прим. ред.) встречался, но, думаю, ему просто сверху дали приказ не пропускать меня на выборы. Потому что посчитали и поняли, что я могу выиграть, если буду зарегистрирован кандидатом.

— Почему именно от Дагестана решили пойти в депутаты?

— Потому что я считал, что власть преступно не расследует причины убийства моих товарищей-журналистов Хаджимурада Камалова и Ахмеднаби Ахмеднабиева, министра по национальной политике, информации и внешним связям Загира Арухова, политика, писателя и журналиста Надиршаха Хачилаева и многих других. Просто не расследуют, и всё! Мое участие в публичной легальной политике имело не карьерные цели. Хотел бы я карьерных целей в России, мне это не сложно было бы сделать, поверьте, когда я работал на Первом канале и был обласкан властью. Нет, это был мой моральный выбор.

Точно такой же моральный выбор — мое присоединение к выборной кампании Павла Грудинина и союз с КПРФ. В отличие от многочисленных ошибочных мнений, я никогда не был членом КПРФ. На момент, как я стал доверенным лицом Грудинина, я прекрасно знал эту партию изнутри — в таких деталях и нюансах, о которых даже многие члены КПРФ не знают.

Я считаю, что КПРФ — это серьезная политическая сила, по отношению к которой я просто более радикален. Но этот союз был понятен для меня. Я ученик Гейдара Джемаля, и некий инструментарий философско-политического понимания у меня сформировался, я реалист, я понимал, что и как. Павел Николаевич Грудинин казался мне той фигурой, которая позволяет мне встать рядом с членами КПРФ, среди которых очень много порядочных людей. Честно говоря, и руководство партии — Зюганова, Кашина, Мельникова, Афонина, Новикова — я считаю порядочными людьми, просто они действуют в своих политических интересах. Надо четко понимать идеологию КПРФ. Эта партия не левая в том понимании, как нам кажется по историческим фильмам. КПРФ — это партия консервативного национального социализма. Безусловно, она выступает за социализм, в то же время выступает с государственническими, почти имперскими тезисами, и она позиционирует себя как партия русского народа, по крайней мере устами Зюганова. «Русский стержень Державы» — это фундаментальный текст Геннадия Андреевича. С этим можно соглашаться или нет, но это понятное развитие советской государственнической идеологии, которая оформилась, на мой взгляд, в 70–80-е годы в концепции писателей-деревенщиков — Валентина Распутина, Бориса Можаева и других.

Недаром движение «Русский лад» — недавний их партнер, отсюда и союз с НПСР (политическое объединение «Народно-патриотический союз России» — прим. ред.), в который входят просто откровенные нацисты. В декабре 2019 года мы с Удальцовым (координатор «Левого фронта» — прим. ред.) по моей инициативе провели совещание левых партий, на котором представитель НПСР прямо говорил: «Во всем виноваты жиды». Это союзник КПРФ! Я понимаю, что в НПСР разные люди, например, Юрий Бондарев — очень достойный человек, социал-демократ по своим взглядам. Но в целом их нельзя назвать левыми. И это идеология КПРФ, которую поддерживают многие российские граждане. Еще раз: КПРФ — это консерватизм, социализм, государственничество и идеология русизма.

Я же по национальному вопросу стою на ленинских позициях, что национализм малых наций прогрессивен, а национализм большой нации реакционен и шовинистичен. Я вслед за Лениным выступаю за государственное образование на национальных языках. Ленин четко сказал, что русский язык не нуждается в поддержке государства, полицейских мерах, он и так будет изучаться как язык технологии, развития капитализма и так далее. Ленин писал это еще до революции. Он говорил, что мы должны строить образование на национальных языках, чтобы представители народов Российской империи постигали истины социализма. Я тоже придерживаюсь этой позиции. Считаю, что национальность передается не по крови. Иногда слышу из уст правителей — то Путин скажет, то либералы — «я по крови русский». Нет, по крови мы наследуем от своих мам-пап, дедушек-бабушек. Русский я в голове, а все генетические и фенотипические черты — скуластость, узкоглазость, цвет кожи — передаются от предков. Пушкин эфиоп, что ли? Нет, Пушкин — русский человек, каковым будет и через 200 лет. Национальность — это комплексная вещь. Книгу Сергея Георгиевича Кара-Мурзы «Демонтаж народа» я всем политикам советую прочитать с карандашом в руках от начала до конца.

«Левый фронт» — это широкая коалиция, где самые разные люди»

— Вернемся к вашему союзу с КПРФ…

— Этот союз мог быть плодотворным, но Рашкин (первый секретарь московского городского комитета КПРФ — прим. ред.) и Удальцов развязали войну, оскорбления. Началось с того, что я сказал, что список КПРФ в Москве слабый. После этого Рашкин стал публично меня оскорблять. Я заявил, что готов идти с РПСС (Российская партия свободы и справедливости — прим. ред.), на что Удальцов ответил, что это проституция, что это спойлер. Кстати, я член «Левого фронта», в 2019 году был избран в исполком данного движения, а в 2020-м никаких выборов не проводилось, но я с удивлением узнал, что уже не член исполкома. Удальцов, который был моим товарищем, ни разу со мной не поговорил, а выпустил хамское карикатурное заявление по моему вступлению в РПСС. Хотя я никому не давал никаких присяг. «Левый фронт» — это широкая коалиция, где самые разные люди. Там есть такие, которые терпеть не могут КПРФ в «Левом фронте». И мы знаем регионы, где «Левый фронт» находится в конфронтации с местным обкомом КПРФ. Вызовите меня на товарищеский суд хотя бы, поставьте перед суровыми взглядами товарищей. Нет! Их позиция вызвана страхом, что я возьму да расскажу, почему принял такое решение. А они этого дико боятся. На мой взгляд, Удальцов вместе с Рашкиным просто торгуют «Левым фронтом», продавая его руководству КПРФ. Хотя у «Левого фронта» в уставе нет никакого обязательного союза с какой-то партией. Все ссылки на некую декларацию о союзе с КПРФ, принятую коллегиально, — это все чушь. Какая может быть декларация? «Левый фронт» не партия, а общественное движение, нас объединяла общая оппозиционность.

И вот говорят, что РПСС — это спойлер. Кто спойлер? Шувалова, что ли, спойлер? Кукушкин, что ли, спойлер, которого из КПРФ выгнали? Потапенко спойлер? Ну это смешно! Поверьте, у нас в партии будет очень серьезное представительство народов России. Ни одна партия не даст такого представительства национальных движений тюркских, финно-угорских народов! Вы узнаете их имена на съезде РПСС, который состоится в конце июня – начале июля.

«Началось с того, что я сказал, что список КПРФ в Москве слабый. После этого Рашкин стал публично меня оскорблять»Фото: «БИЗНЕС Online»

«РПСС объединяет 35–40 процентов оппозиционной массы»

— Как вы оказались во главе РПСС?

— У РПСС, которая была спойлером КПРФ, есть лицензия. Причем парадоксальным образом я сам эту лицензию создал. Когда во Владимирской области мы в союзе с КПРФ провели в Заксобрание 23 процента, то за нами влез и спойлер — Иван Алтухов. РПСС получила лицензию в 2018 году благодаря и моим усилиям тоже. Я в этом вижу знак судьбы. Это возможности, а как будет дальше — посмотрим. Но я считаю, что сегодня в России мы формируем примерно 35–40 процентов оппозиционной, достаточно решительной, радикальной массы. В основном это бывшие путинисты, бывшие лоялисты, государственники, которые не могут быть подобраны никакими парламентскими партиями, ни «Яблоком». В ситуации тотальной фальсификации результатов выборов с использованием административного ресурса люди озлобленно голосуют либо за ЛДПР и КПРФ, либо вообще не голосуют и копят ненависть. Это не электорат КПРФ. Нам говорят: «Вы отнимаете голоса у КПРФ». Ничего подобного, мы не отбираем у КПРФ! Кроме тех, кто поневоле, чертыхаясь и плюясь, желая досадить проклятому «ЕдРу», опускал свой бюллетень за КПРФ. Но это не много людей, у КПРФ есть ядерный электорат, который исповедует ее идеологию.

Однако мы хотим забрать эти голоса. Были бы нормальные выборы, мы очень много голосов набрали бы. Андрей Караулов, Максим Шевченко, Дмитрий Потапенко, Елена Шувалова, Максим Кукушкин — это серьезная сила.      

— Говорят, Делягин тоже у вас в партии, это так?

— Михаил Геннадьевич Делягин — это сильный экономист, политик и замечательный человек. Я был бы рад, если бы он оказался с нами, но он большой ученый, я считаю, знаковая величина в российской современной политике и экономической, социальной мысли, поэтому пусть он сам решает. Я был бы рад его видеть в наших рядах, в федеральном списке, но у него есть отношения со «Справедливой Россией». Есть масса фамилий, которые я мог бы назвать. Поверьте, у нас будут и знаковые представители татарского народа, второго по численности в Российской Федерации! Но я пока не готов называть фамилии. Мы откажемся от выдвижения по одномандатным округам, потому что не видим в этом смысла. А в наш федеральный список, я надеюсь, войдет человек, который известен всем татарам России.

— Как вы оцениваете шансы своей партии на выборах в Госдуму?

— Если бы подсчет голосов и выборы были бы свободными, мы могли бы взять 10 и более процентов голосов избирателей. Но мы прекрасно понимаем, что это окажется управляемый процесс. Думаю, мы станем биться за проходные 5 процентов.

— Согласно некоторым социологическим исследованиям, более 60 процентов граждан говорят, что нет такой партии, за которую они хотели бы проголосовать. 

— Мы такая партия! Мы никого не боимся, у нас есть внятная экономическая, социальная и национальная программы.

«Единственная партия, которая выдвигает ясную национальную политику»

— Назовите основные пункты программы вашей партии, ранжировав по их значимости. (Хайруллин Ленар)

— Мы единственная партия, которая выдвигает ясную национальную политику. Мы сторонники федерализма, сторонники изучения национальных языков в государственной системе образования. У нас идет дискуссия по этому вопросу, но лично я решительный противник уничтожения национальных территориальных суверенитетов: Татарстана, Башкортостана, Чеченской Республики и других регионов. Я считаю, что, если ты сегодня социалист, называешь себя коммунистом, демократом или либералом — как угодно, ты должен поддерживать национальное самосознание и национальный статус народов России. Когда данный вопрос возник, я четко сказал: сегодня защита татарского языка — это защита русского народа. Это мой тезис, и с ним я иду. Ни одна другая партия подобное не воспринимает. Ни «Единая Россия» — мы знаем, как голосуют представители Татарстана: пряча глаза и поднимая руки за принятие таких законов, ущемляющих национальные языки, — ни ЛДПР, ни КПРФ, ни «Справедливая Россия». В какой-то мере, может быть, «Яблоко», потому что у них есть более-менее пристойная национальная программа. Но «Яблоко» — это какая-то такая маленькая группа интеллигентов, которая, например, не признает Крым российской территорией. А я считаю, что это просто абсурд. Я против конфликта с Украиной, но воля людей, живущих в Крыму, была такова. В то же время я борюсь за права крымских татар. Но разбегаться и тупо биться лбом в стену — это, мне кажется, просто абсурдно.

Я считаю, что будущее страны только в защите и сохранении федерализма, федерации, защите и поддержке языков и культур народов России — не на уровне песен-плясок, а на более системном; в изучении подлинной истории России — не краткий курс, написанный Карамзиным и продолженный в советское время после разгрома школы Покровского, а серьезное изучение и ордынской версии русской истории, и новгородской.

«По большому счету мы не знаем, куда идут доходы, которые получает Российская Федерация от продажи нефти и газа. Явно они уходят не на развитие страны»Фото: pixabay.com