Что ждет Россию как нереволюционную страну

 Трансформация режима будет зависеть не от его убежденных противников, а от беспринципных коррумпированных конформистов. 

Лозунг «не забудем — не простим» сменить власть не поможет.© Фото ИА «Росбалт» 

Кандидат экономических наук, научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге

У нас сегодня мало оснований считать, будто страна движется к революции (о чем шла речь в предыдущей статье). Но общество все больше выглядит предреволюционным. Значительная его часть раскалывается на тех, кто за путинский режим, и тех, кто против него. Именно непримиримость этих двух групп придает обстановке в России предреволюционные черты.

Сторонники Путина делают все возможное для того, чтобы его противникам плохо жилось: объявляют иностранными агентами, членами нежелательных организаций, клеветниками и экстремистами… В общем, даже если не сажают в тюрьму, то лишают возможности нормального человеческого существования, позволяющего заниматься любимым делом, зарабатывая на нем достаточно денег, чтобы кормить семью.

Противники режима не могут испортить жизнь сторонникам, но все чаще следуют принципу «не забудем — не простим». Не имея шансов развиваться здесь и сейчас, они начинают мечтать о мести и надеются в обозримом будущем навредить своим врагам.

Если еще лет десять назад была теоретическая возможность совместного обсуждения перспектив развития России, то сейчас два лагеря становятся абсолютно непримиримыми. Революции из этой ситуации не выйдет, но другие неприятности весьма вероятны. Дело в том, что расколотое общество — это всегда плохо. Демократия не формируется в странах, значительная часть населения которых живет по принципу «не забудем — не простим». Для демократии необходимо, чтобы люди были склонны к компромиссам, даже несмотря на существенное расхождение во взглядах между различными группами.

Демократию построят недемократы

Сейчас мне придется сказать то, что сегодня мало кто хочет слышать. Будущая трансформация путинского режима зависит не от его противников, а от тех, кто находится внутри кремлевской системы. И даже не от системных либералов, о возможностях которых долго спорили наши аналитики, — никаких сислибов во власти не осталось. Если кто-то из функционеров режима когда-то придерживался либеральных взглядов, то давно уже спрятал их подальше и в реальной жизни никаким идеологиям не следует.

Трансформация режима, которая скорее всего случится после Путина, зависит от беспринципных коррумпированных конформистов, прекрасно уживающихся нынче с убежденными сторонниками силовых методов управления. И дело вовсе не в том, что они вдруг станут сознательными идеологами демократии.

Дело в том, что правящие круги России состоят из большого числа групп, имеющих совершенно разные интересы. Друг друга они ненавидят больше, чем демократию. И боятся друг друга они значительно больше, чем массового протестного движения, которое, как показывает прошлогодний опыт Беларуси, не так уж трудно подавить.

А потому после Путина, который так или иначе пока еще сглаживает эти противоречия и обеспечивает каждой группе определенное (иногда довольно скромное) место в руководстве, скорее всего начнется острая борьба за власть.

Демократия проистекает именно из такой борьбы, а вовсе не из фундаментального стремления оппозиции создать демократическое общество. Во всяком случае, во всемирной истории именно так часто и происходило. Самый знакомый нам пример — это горбачевская Перестройка, которая хоть и не смогла создать устойчивую демократию в СССР, но дала ход демократизации, благодаря которой у нас некоторое время сохранялись свободы, немыслимые для сталинского и даже брежневского Советского Союза. Михаил Горбачев тогда вынужден был создать некоторые институты демократии для того, чтобы нейтрализовать усилия своих консервативных противников из партийно-советской номенклатуры.

Перестройка может повториться

Вот здесь-то и возникнет серьезная психологическая проблема для непримиримой части общества. Внутриэлитные конфликты в будущем сформируют у тех, кто станет бороться за власть, примерно такую же потребность поиска союзников вне правящих группировок, какая была у Горбачева.

Тем, кто не контролирует официозные СМИ, понадобятся сторонники из числа оппозиционных журналистов или, по крайней мере, из числа людей, способных влиять на общественное мнение. Тем, кто не контролирует парламент, понадобятся союзники, способные победить на более-менее честных выборах и сформировать в Госдуме новую фракцию. Тем, кто не контролирует «улицу», понадобятся лидеры толпы, способные выводить людей на протест, но не против Кремля в целом, а лишь против враждебных кремлевских группировок.

В такой ситуации те, кто живет под лозунгом «не забудем — не простим», окажутся в числе маргиналов, неспособных воспользоваться открывшимся «после Путина» окном политических возможностей.

Сегодня многие думают, что главными вопросами будущего станут суды над представителями путинского режима, люстрации, запрет на деятельность ФСБ (КГБ) и т. д. Однако на самом деле маловероятно, что весь режим одномоментно рухнет, а народный бунт вознесет к вершинам власти людей, находящихся в оппозиции. Гораздо вероятнее, что придется находить общий язык с кем-то из тех, кто был заметной фигурой при Путине, но затем вступил в схватку со своими бывшими «коллегами».

Зрелость гражданского общества России будет проверяться способностью поиска компромиссов с теми, кто нам в настоящее время очень не нравится, а вовсе не жесткостью преследования тех, кому мы сегодня любим говорить «не забудем — не простим». Это, конечно, будет очень неприятный процесс, совершенно не похожий на торжество демократии, которое видится нам порой в сладких снах. Реальность вообще бывает обычно совсем не такой приятной, как сказки. Но тот, кто любит сказки, редко достигает успеха в политике.

Дмитрий Травин