Мы идём.

   Я ехал по шляху и остановился на перекрёстке. Одна дорога убегала в мой родной посёлок Фрунзе, другая – в село Крымское к Северскому Донцу. Две дороги. Всколыхнулась память.

   Июльское лето. Жара. Солнце палит, а мы за двенадцать вёрст идём к Донцу купаться. Со всех сторон степь. Обжигающий ветер. Кажется, что горит кожа, а мы идём. В посёлке мелковатая и узкая речушка Луганка. Разве её можно сравнить с Донцом. Широк, глубок, прохладен. Губы трескаются от горячего воздуха, а мы идём. Хочется пить, во рту пересохло, Льёт горячий пот, соль разъедает глаза, а мы идём. Нас не остановить, не повернуть назад. Мы поселковые пацаны, привыкшие к жаре, холоду, голоду. Ватага с загоревшими до черноты лицами и выгоревшими волосами. Водители полуторок, набитых посельчанами с песнями, гармошками, пытаются согнать нас с единственной дороги сигналами, матом, угрозами, но мы идём.

Они тащатся за нами, пока не появляется свободное пространство для обгона. Солнце накаляется, пыль на дороге становится словно рассыпанный жар. Хрипят лёгкие. Ноги наливаются тяжестью, голова мутнеет, а мы идём. Не разговариваем друг с другом, экономим силу, сердце готово разорвать грудную клетку, а мы идём. Уже виден Донец. Мы не умаляем, а наращиваем шаг, срываемся, берега Донца высокие, крутые, взвиваемся в воздух, полёт, и. промелькнув на солнце, пробиваем поверхность воды.

   Солнце катится к закату. Нужно возвращаться в посёлок. Посвежевшие, набравшиеся силы, на прощанье машем руками Донцу. Мы идём. Нас ждут. Нужно встретить стадо коров, забить ясли сеном, накачать из колонки воды, нарубить дровишек, натаскать угля, разжечь печку … до прихода матерей и отцов с работы. Мы идём.