Книга придворного шута. ГЛАВА 1

Книга придворного шута

                                         ГЛАВА 1

      Старая герцогиня говорила о прошлом, в то время как за её креслом сидел Ле Глорье молча и радостно крутил пружины. Я хотел бы дать ему другое имя, потому что это, конечно, полный рот, но так как он действительно жил, и так его называли, мы должны сделать это как можно лучше.

    Вы можете подумать, и не без основания, что поворачивать пружины-это не очень почтительно, когда леди, а главное герцогиня, разговаривает. Но Ле Глорье был придворным шутом, дураком, который, когда Карл Смелый, сын герцогини, был жив и имел обыкновение смешить своего господина. Поэтому его поведение и разговоры, как правило, были не такими, каких можно было ожидать от степенного и достойного члена общества.

     В присутствии своего покойного хозяина Ле Глорье мог бы на виду у всех повернуть пружины, но вдовствующая герцогиня была стара, ворчлива и возмущалась подобными выходками. Она была вдовой Филиппа Доброго, Герцога Бургундского, и она была очень похожа на фею-крестную в своём платье.
     Она была фрейлиной при дворе французского короля и все еще цеплялась за высокий головной убор, возвышавшийся на двадцать дюймов над ее лбом, и за длинную вуаль, которая, казалось, кипела тонкими складками, как пена, с остроконечного верха. Рядом с ней стоял костыль из черного дерева, предназначенный вовсе не для того, чтобы тыквы превращались в кареты для удобства пассажиров. Золушки, но для того, чтобы поддерживать вес хозяйки, когда она хотела двигаться; для ревматизма, который проявился и проявился еще так давно, как Пятнадцатый век относился к герцогине не более почтительно, чем к судомойке, и злобно нападал на ее милость Бургундскую.

Окна были занавешены тяжелыми шторами, не пропускавшими солнечный свет, и единственным источником света в длинной полутемной комнате была жаровня у ног герцогини, которой даже в такую теплую осеннюю погоду требовалось искусственное тепло. Снаружи—Ле Глорье знал это—пели птицы, и бабочки ныряли туда-сюда среди роз, качавшихся на легком ветерке; но сегодня красоты природы не привлекали его так сильно, как необычная степень возбуждения, царившая в замке. За леди Клотильдой послала ее кузина, молодая герцогиня. Итак, Анна Бретонская должна была отправиться в путь на следующее утро, взяв с собой чемодан, багаж и слуг . По всему замку чувствовался гул и суетаприготовлений, горничных, бегающих туда-сюда, пажей , снующих вверх-вниз по лестницам, ибо леди Клотильда любила, чтобы все были заняты. Ле Глорье очень хотелось посмотреть, что происходит, потому что, хотя он и был взрослым человеком, он обладал сердцем веселого мальчишки и был очень занят шумом.

      Там были развлечения в то время как Карл Смелый был живой, факт, который вы сами убедитесь, когда читаешь ваши истории Франции, и он принимал как отель Ле Глорье с ним на войну, где последний проявил себя отважным и бесстрашным, и, когда Чарльз не было планировании кампаний против соседних стран, или заниматься в осуществлении своих планов, любил, потягивая красное или белое вино из своей провинции, послушать шуточные сюжеты из его шут. В те времена, видите ли, не было ни газет, ни печатных анекдотов, и это даже свирепому и воинственному герцогу порой приходилось смеяться. Но после смерти герцога шутки шута никого особенно не интересовали, и его главной обязанностью, казалось, было слушать разговоры вдовствующей герцогини, а так как она имела обыкновение повторять одну и ту же историю по много раз на дню, то разговоры ее обычно бывали чрезвычайно утомительны. С ловкостью кошки шут, стоявший в эту минуту на голове, поднялся на ноги и почтительно встал перед ее светлостью. -Никогда, кузен, - серьезно ответил он,- по крайней мере, не более пяти тысяч раз."

- Я так и думала, - ответила она, потому что, будучи глуховатой, не расслышала последней части фразы. - Да, я был в свите той милой и прекрасной дамы, которую я так любил, что до сих пор ношу выбранный ею костюм, эту шапочку, вуаль и эти туфли."

Старушка выставила вперед ногу, обутую в туфлю с острым кончиком , таким же длинным, как ее нога, и удовлетворенно заметила:"- Да, кузина, и он рассчитан на то, чтобы поощрить честолюбивого большого пальца ноги, который стремится продолжать расти, - ответил шут, чьи собственные туфли были заострены, но в гораздо менее преувеличенном стиле, чем ее собственные. Изящество.

-Как я уже говорила, - продолжала она, - я помню это так же хорошо, как если бы это случилось вчера. Дофина любила учиться, и она сочиняла стихи немалого достоинства. Я тоже заразился и сочинял стихи. Жаль, что я не могу вспомнить некоторые из них, чтобы повторить вам."

-Не утруждайте себя, кузен, - поспешно сказал шут, - я , знаете ли, всего лишь дурак и должен отказывать себе во многих удовольствиях."- При дворе, - продолжала она, - жил в то время великий поэт Ален Шартье был удивительно одаренным человеком, хотя и очень некрасивым. Однажды , когда дофиня и ее дамы—я был среди них, Ле Глорье,— пересекали двор, мы нашли Алена Шартье спящим на скамейке. К великому нашему удивлению, ее высочество подобрала свой длинный шлейф, чтобы шорох его не разбудил, и, тихонько спотыкаясь, подошла к спящему поэту и поцеловала его в губы. Да, Ле Глорье, эта великая принцесса —супруга дофина—впоследствии Людовика Одиннадцатого-соизволила поцеловать женщину. скромная поэтесса своими устами! Разве это не чудесно?"

-Не так чудесно, как если бы она попыталась поцеловать его чужими губами, - ответил шут и добавил: - Но это было несправедливо по отношению к Шартье."

- Почему несправедливо?"

- Потому что она не имела права застать его врасплох и безоружным."

Ее светлость мрачно нахмурилась и ответила: "Ле Глорье, ты просто глупец и не можешь понять, какая честь для скромного поэта быть поцелованным великой принцессой. Но один из придворных сказал: "Мадам, почему вы поцеловали этого чрезвычайно невзрачного человека?" - Я не целовала этого человека, - ответила дофина." -Как она могла так говорить, - вмешался шут, - когда вы все видели, как она это делала ?

- Не перебивай меня, Дурак. - Я не целовала этого человека, - сказала дофина."

- То же самое ты говорил и раньше, - снова перебил его шут, - а я говорю, что она, должно быть, была очень глупой маленькой женщиной."

- Глупец, разве ты не знаешь, что осмеливаешься критиковать принцессу Шотландии, дочь Якова Второго?"

- Мне все равно, была ли она дочерью его нынешнего величества Генриха Седьмого Английского; с ее стороны было глупо пытаться заставить людей сомневаться в свидетельствах их собственных глаз."

- Ты позволишь мне закончить, ты, великий зевака?" Затем, повысив голос и очень быстро заговорив, герцогиня продолжала: - Дофина сказала: "Я поцеловала не этого человека, а этот драгоценный рот, из которого вышло столько благородных и добродетельных слов"."

- Я называю это очень небрежным способом выбраться отсюда,- ответил шут. - Давайте возьмем пример. Предположим, я отправился бы ко двору Франции и отрубил бы голову покойному королю. Солдаты арестовывают меня, и я говорю: "Я не убивал этого человека, я просто отрубил ему голову, которая вынашивала столько ужасных планов". Ни капельки !"

- Но это, видите ли, фигурально."  - Мне все равно, как вы это называете. Она поцеловала его в губы, не так ли?" -  "Да".

- А разве в то время за ними не стоял человек?"Герцогиня серьезно задумалась на мгновение, а затем, казалось, пришла к выводу, что ей не стоит продолжать спор. Кроме того, она и сама была несколько сбита с толку. - Разве удивительно, - продолжала она, - что столь любезную даму не поняли при таком дворе? И она умерла таинственной смертью, Ле Глорье, когда ей было всего двадцать один год, и во время своей болезни она сказала: "Тьфу на эту жизнь, пусть никто больше не говорит со мной об этом!"-Я не удивлён, что она так думала, - сказал шут. - Теперь, когда Людовик умер, говорят, что он был не жесток, а тверд. Что касается меня, то мне не нравится такая твердость, которая хочет повесить или утопить половину людей в королевстве, хотя, может быть, я слишком разборчив."

- Да, я помню этот день так же хорошо, как если бы это было вчера, - продолжала герцогиня, задумчиво глядя тусклыми глазами на красные угли жаровни, а шут снова скользнул за ее спинку и снова взялся за пружины.

Наконец, привлеченная в разгар своих воспоминаний непрестанным звоном колокольчиков на шутовском колпаке, которые от его оживленных движений звенели, старая дама вытянула шею и, оглянувшись за спинку стула, застала его в тот самый момент, когда он стоял на голове!

Негодуя на его невнимательность и забыв о дозволении придворных дураков, она схватила свой костыль и ударила его быстрым ударом по икрам ног, отчего он с воем отшатнулся.

-Как вы смеете так неуважительно обращаться со мной, и не только со мной, но и с милостивой принцессой, о которой я говорила! - Вы должны покинуть двор. Мне не нужен дурак!" Затем ей в голову пришла неожиданная и приятная мысль, потому что она сказала: Я чувствую, что должен послать Анне Бретонской подарок, и я собирался послать ей изумруд. Я не расстанусь с драгоценностью; вместо этого я пошлю вам, Ле Глорье, письмо, в котором сообщу, что дарю ей самое драгоценное имущество покойного герцога Бургундского, чтобы подбодрить ее. она участвовала в различных испытаниях, вызванных правлением столь юного. Да, это будет прекрасно, а изумруд я оставлю себе. Ты можешь оставить меня, Дурак, и готовиться к отъезду, пока я обдумываю формулировку моего письма."

    Отель Ле Глорье был так переполнен радостью, в этот внезапный и неожиданный поворот дел, что он забыл его ругали телят, и ноги излучает шаги, как он сел в свою маленькую башню, палаты, ты должен знать что дурак был своего рода раб, и хотя и имеют много привилегий дворца, не было позволено покидать его даже на ночь без специального разрешения.
    На площадке лестницы стоял мальчик лет одиннадцати-двенадцати и печально смотрел в узкое окно. Это был симпатичный юноша , одетый в хороший костюм, не говоря уже о шляпе с вьющимся пером, но он не выглядел счастливым.

-Не унывай, Антуан, - сказал шут, хлопая его по спине, - меня ждут лучшие дни."
-Что мне дадут твои лучшие дни? - спросил мальчик, пожимая плечами.

-Хорошо сказано, - задумчиво произнес шут. - И все же, когда у нас все идет хорошо, мы удивляемся, что мир не улыбается вместе с нами, в то время как мы ожидаем, что он будет ухать, когда нам грустно. Но мне дали разрешение поехать в Бретань. Подумай об этом! Постарайся побороть свое равнодушие и подумай, как мне будет приятно жить там, где я больше не услышу рассказа о принцессе, поцеловавшей поэта. И она только что нанесла мне удар по ногам, от которого поднялись комки размером с яйца ржанки. И костылем тоже!"
- Она ударила меня им по плечу, потому что я не мог найти ее иголку, а она все время держала иголку в пальцах, - печально сказал паж.
- Зная ее маленькие привычки, ты должен был сначала посмотреть ей в глаза, - сказал шут и беспечно добавил: - но она никогда больше не ударит меня, потому что я ухожу. - Вам незачем постоянно выставлять это напоказ передо мной, - обиженно возразил мальчик, продолжая с тем скорбным удовольствием, с каким многие из нас предрекают несчастье людям, которым завидуют, - может быть , вас ожидает нечто худшее, чем быть пораженным злой женщиной. Я слышал о юноше, который с великим ликованием отправился в чужой двор, и на следующий же день ему отрезали оба уха."

- Не думаю, что мне бы хотелось, чтобы со мной случилось нечто подобное, - серьезно сказал шут. - Конечно, потеря ушей никогда не будет замечена, потому что их закрывает моя шапка, но в то же время я думаю, что мне самой будет их не хватать, ведь они у меня всегда были. Но мне кажется, вы не совсем понимаете, почему я уезжаю. Наша госпожа посылает меня в подарок, красивый, изящный подарок молодой герцогине Бретонской, а вы знаете, что было бы дурным тоном плохо обращаться с подарком."

- Вы странный подарок для молодой леди, - кисло заметил паж. - Я ручаюсь, что она не будет в восторге от своего пакета, когда он встретится с ее взглядом."

-О да, конечно, - легко ответил Ле Глорье. - Видите ли, ее необходимо подбодрить, потому что в ее герцогстве не только часто случались беспорядки, но и с самого ее рождения царило лихорадочное возбуждение по поводу ее брачных отношений. Сначала они хотели, чтобы она потом она вышла замуж за одного из маленьких принцев Англии, задушенного его любящим дядюшкой Ричардом; потом это был инфант Испании, и хотя теперь, кажется, решено, что она выйдет замуж за Максимилиана Австрийского, все же она, должно быть, нервничает и волнуется. Во всяком случае, наша госпожа хочет сделать что-нибудь милостивое, и, будучи более чем чуточку близко и не желая посылать ценную драгоценность, она посылает меня на попечение леди Клотильды, как самую ценную драгоценность из ее владений."

- О, Ле Глорье, возьми меня с собой! - взмолился Антуан, забыв о своем сарказме и стремясь разделить счастье друга. - Если ты только захочешь, я буду твоим должником на всю жизнь."

- Это невозможно, мой мальчик. Ты должен остаться здесь, чтобы найти ее. Иголку Грейс, когда она ее роняет, и вести жизнь милой, ручной кошечки."

- Не буду! - воскликнул мальчик, смахивая слезы с блестящих глаз. - Мой отец, который, как вы знаете, погиб в бою, никогда не хотел, чтобы я рос таким смирным. Возьми меня с собой, о, Ле Глорье, возьми!"

-С удовольствием, - задумчиво ответил шут. - Ты мог бы ехать рядом со мной, взять лютню и петь мне по дороге, чтобы птицам было стыдно. Но даже если ты убежишь, леди Клотильда не отпустит тебя с нами, потому что ты знаешь , кто она. Если бы она была крестьянкой, ее назвали бы кислой и неприятной, но, будучи знатной дамой, она просто достойна и тверда."

Но бывают случаи, когда мы способны сделать то, за что мы очень сильно желаешь, и так получилось, что Леди Клотильда хотела мальчика в ее свита и умоляла его герцогини, который охотно согласился, ибо не обращая внимания на все его музыкальный талант, а его красивое лицо, он был для нее не больше, чем любой другой страницы.

Так что в добром герцогстве Бургундском не было двух более светлых сердец, чем у пажа и шута, когда они готовились к отъезду. Им было приятно покинуть двор, где жизнь стала такой однообразной, и они были рады, что поедут в обществе друг друга, потому что, хотя разница в возрасте между ними составляла около пятнадцати лет, Ле Глорье и Антуан очень любили друг друга.

***