Главная (Newsland) Nikolay Nikolaev ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЁТУ — ИЛИ ВСЁ ЖЕ ПО СТАЛИНГРАДСКОМУ ЧАСТЬ II

11.05.2011 04:00

ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЁТУ — ИЛИ ВСЁ ЖЕ ПО СТАЛИНГРАДСКОМУ ЧАСТЬ II

Советский Союз победил, не имея численного превосходства над противником. ЧАСТЬ II

Давайте попробуем понять: могли ли русские располагать численным перевесом над немцами в момент коренного перелома мировой битвы, осенью 1942 года? Была ли в этом поворотном пункте истории у наших дедов такая возможность: завалить врага трупами и задавить людской массой?

Итак, население РСФСР в 1940 году составляло 110 миллионов человек¹, в том числе примерно 95 миллионов русских. К осени 1942 года в оккупации оказались: Псковская, Смоленская, Брянская, Орловская, Курская, Белгородская, Ростовская области и Краснодарский край — полностью, Карельская АССР, Ленинградская, Новгородская, Тверская, Калужская, Воронежская, Волгоградская области и Ставропольский край — частично². На захваченной территории проживало минимум 18 миллионов русских. Остаётся 77 миллионов. Прибавим сюда менее 5 миллионов русских в республиках Закавказья и Средней Азии. И ещё приплюсуем примерно половину из 12 миллионов эвакуированных. Итого не более 88 миллионов. Ровно столько, сколько было в тот момент немцев в распоряжении Гитлера³.

Получается, к началу Сталинградского наступления численность русских и немцев на подконтрольных воюющим сторонам территориях была примерно одинаковой. Следовательно, примерно одинаковым был и призывной потенциал: по 16-18 миллионов мужчин в возрасте от 18 до 40 лет. Фактически у русских доля мужчин призывного возраста должна была оказаться несколько меньше немецкой, так как в силу вдвое более высокой рождаемости в русском народе была существенно выше доля несовершеннолетних.

Теперь посмотрим, какая часть призывного контингента могла оказаться на фронте к моменту решающего сражения, повернувшего ход не только Великой Отечественной войны, но и всей мировой истории? Если верить ревизионистам, то примерно половина русских мужчин к концу 1942 года уже погибла или находилась в плену.

В самом деле, если боевые потери советской армии принять за 14,7 миллиона человек (а мне приходилось встречать ещё более фантастические цифры — 19,5 миллионов, да ещё со ссылкой на некий созданный в девяностые годы Центральный банк данных! — см. «Людские потери СССР и Германии» на http://www.deol.ru/), то порядка восьми миллионов погибло в самые тяжёлые годы отступления 1941-42 годов. Ещё 5 миллионов, судя по публикациям того же Соколова («Новая газета», 29.04.10), попало к этому времени в плен. Избегая двойного учёта, вычтем два миллиона погибших за этот период в плену. Получится 11 миллионов погибших и пленённых красноармейцев до конца 1942 года. Так как русские в ходе войны составляли 61-65 % личного состава РККА, значит, почти 7 миллионов потерянных бойцов — русские. Если прибавить сюда один миллион русских коллаборационистов, якобы сражавшихся по другую сторону фронта «Второй гражданской» (пока мы, в порядке исторического эксперимента, пользуемся сведениями, популярными среди ревизионистского лагеря), то из сталинского призывного контингента надо вычесть восемь миллионов русских мужчин. Остаётся всего 8 миллионов — ровно столько, сколько стояло у нас под ружьём накануне операции «Уран». То есть, людские резервы СССР к осени 1942 года должны быть уже вычерпаны до дна!

С немецкой же стороны, если опять-таки верить западническому лагерю, боевые потери с июня 1941 по февраль 1943 составили всего 532 тысячи человек (популярные у ревизионистов данные Мюллера-Гиллебранда, цит. по «Великая оболганная война»). Из них существенная часть — погибшие в сталинградском котле. То есть осенью сорок второго эта, и без того мизерная, цифра была ещё меньше. И к услугам Вермахта накануне сталинградского наступления имелось семнадцать миллионов здоровых немецких мужчин — вдвое больше, чем русских мужчин с нашей стороны фронта. Какие роскошные возможности «задавить» восточного противника «людской массой»!!! С двойным перевесом, да с немецкой техникой, да с хвалёным орднунгом, да с невыбитыми в тридцать седьмом году профессиональными офицерами... Так бы и катились катком до самого Байкала!

Однако всё вышло с точностью до наоборот. От Сталинграда бронированный немецкий каток неудержимо покатился в обратном направлении — назад, в своё родовое логово. Факт, который в кривых координатах ревизионистской статистики объяснить просто невозможно. И на спасительное вмешательство союзников сослаться не удаётся — до высадки «рядового Райана» в Нормандии осталось ещё полтора года. Перед лицом этого и множества других доказательств теория о «семи русских трупах против одного немецкого» рассыпается во прах.

Так, уже 18 февраля 1943 года Геббельс произносит в «Спортпаласте» знаменитую речь, призывая к тотальной войне. После этого в Германии начинается тотальная мобилизация. Под ружьё становятся, в том числе, близорукие солдаты (на страницах издания «Молот войны» в числе прочих чудес немецкого боевого снаряжения приводятся полевые очки пехотинца).

Воин в окулярах становится неотъемлемой приметой Вермахта. Но и этого мало. Призыву подлежат также язвенники и почечники. Из них формируются специальные «диетические роты». Получается, что уже весной 1943 года немцы в поисках призывного контингента «по амбарам мели и по сусекам скребли». А куда же делись семнадцать миллионов целёхоньких германских атлетов? Ведь исчезающе скромная цифра потерь (532 тысячи погибших за полтора года Восточной кампании) могла быть полностью компенсирована одними только вступающими в совершеннолетнюю жизнь немецкими юношами 1923-24 годов рождения! (В первой половине двадцатых в Германии ежегодно рождалось от 450 до 600 тысяч мальчиков)⁴. Совсем не вяжутся жалкие 532 тысячи убитых с тотальной мобилизацией. И, соответственно, со всеми прочими, умаляющими нашу победу, выкладками.

С другой стороны, в Советскую армию ни близоруких, ни язвенников не призывали. Как-то и без помощи инвалидов сумели дойти до Берлина, да ещё наращивая численное преимущество — хотя, если верить подсчётам Соколова, то боеспособных русских мужчин к началу Берлинской операции уже должны были выбить всех до единого.

А ведь кто-то должен был ещё делать танки и самолёты! Мы их, как-никак, выпустили больше, чем вся подвластная Гитлеру Европа. С этим фактом, слава Богу, никто не спорит. И не было у нас под рукой ни французских, ни чешских рабочих, ни семи миллионов остарбайтеров. Кто же создал эту несокрушимую стальную армаду, если, по логике ревизионистов, разоблачивших «лживую советскую статистику», всех наших мужиков перебили и взяли в плен? Нет, гниловато, гниловато выглядит «исправленная» статистика ревизионистского королевства...

А теперь вернёмся из области оценок, недоучтённых донесений и пропагандистских домыслов на твёрдую почву демографической статистики. Которая, в отличие от боевой, ведётся не под огнём противника, а в спокойной деловой обстановке и перепроверяется регулярными переписями. Неопровержимый факт заключается в том, что к моменту коренного перелома (ноябрь 1942 года) число русских по нашу сторону фронта и число немцев на территории противника было примерно одинаковым. Кроме того, на нашей стороне находилось ещё 35 миллионов представителей других народов СССР (включая советских немцев, чеченцев и т.д.) На стороне Гитлера дополнительные людские ресурсы измеряются следующими цифрами: 90 миллионов — население стран-союзников, 111 миллионов — население покорённых европейских стран, 67 миллионов — население оккупированной советской территории. Как бы ни оценивать лояльность тех или иных народов, оказавшихся во враждебных лагерях, очевидно одно — Рейх располагал ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШИМИ людскими ресурсами, чем СССР. У гитлеровцев было гораздо больше возможностей задавить нас «людской массой» на фронте и обеспечить трудовыми руками тыл. Но они не смогли эти возможности реализовать: ни на фронте, ни в тылу. У нас никаких «людских излишков», по сравнению с национал-социалистической империей, не было. Особенно в решающий момент войны, с осени 1942 года до осени 1943-го. Победить противника в этих критических условиях мы могли только за счёт более эффективной мобилизации своего человеческого и технического потенциала, а также за счёт большей воли к победе.

Конечно, изложенная здесь критика в адрес переписчиков истории не отменяет того факта, что наша армия несла более тяжёлые потери, чем немецкая. Это ясно, даже если очистить статистику от пропагандистского сгущения красок. Что поделать — вермахт был великолепной боевой машиной. Пожалуй, немцы создали самую достойную победы армию. Но русские оказались самым достойным Победы народом. Не говоря уже о наших неизмеримо более достойных Победы мировоззренческих ценностях. Сила русского духа и уникальная способность сталинской России к мобилизации всех ресурсов, а вовсе не «людская масса» предрешили исход Второй Мировой войны.

Владимир Тимаков

¹ 110 098 тыс., «Народонаселение стран мира», М., 1984, стр. 10.

² Здесь и далее границы и названия административных единиц СССР соответствуют ситуации 1979 года, а численность населения — ситуации 1940-42 годов.

³ В 1940 году в версальских границах Германии проживало 69 миллионов немцев, плюс почти 4 миллиона в Судетах и Чехии, более 1 миллиона в Польше, около 2 миллионов в Эльзасе и Лотарингии, около 2 миллионов в Румынии, 7 миллионов в Австрии («Народонаселение стран мира», М., 1984). Итого 85 миллионов. Этот расчёт совпадает с данной несколькими годами раньше оценкой самого Гитлера. В своём докладе, ставшем отправной точкой подготовки к войне, фюрер оценивал немецкую народную массу в 85 миллионов («Запись совещания в Имперской канцелярии 5 ноября 1937 года», цит. по Г.-А. Якобсен «1939-1945. Вторая мировая война», М., 1995, стр. 75). До начала войны эта численность успела дополнительно вырасти; правда, часть немцев (в том числе свыше 600 тысяч немцев Поволжья) оказались в советском тылу.

⁴ расчеты сделаны на основании данных А.Г. Вишневского («низкая рождаемость в СССР и Германии», Демоскоп weekly № 109-110, 14-27.04.2003 г.); а также данных Friedrich Burgdörfer, «Volk ohne Jugend», 1932.