Неоккупированных территорий в Сирии нет

Атака ВВС США на про-иранские объекты и иранских прокси-террористов в Сирии вполне укладывается в перезапуск американской политики в этом регионе. Фактически Байден начинает с того места, где закончил Обама, так как Трамп, в сущности, вообще никак регионом не занимался, и единственной относительно системной политикой его администрации можно назвать последовательную ликвидацию договоренностей с Ираном. Но это была не созидательная политика, а строго деконструктивистская. Ничего конструктивного Трамп в регион не внес, а потому обстановка развивалась в последние четыре года сама по себе ни шатко, ни валко, сохраняя в основном достигнутые балансы.

Теперь неизбежно будет перезапуск, хотя, конечно, без корректировок обойтись не получится. Удар по проиранским боевикам — это как раз начало таких корректирующих действий. Приведение слегка вышедших из берегов иранцев к порядку.

В этом году должны состояться выборы президента Сирии. Они, конечно, будут проведены, на них, безусловно, победит Асад. Ничего интересного. Но есть, как обычно, и нюансы.

В текущей конфигурации выборы будут проведены исключительно на подконтрольной Асаду (а точнее — Ирану и России) оккупированной территории Сирии. В скобках уточним, что неоккупированных территорий в Сирии нет. Она вся разделена между интервентами, а местные туземцы лишь исполняют отведенные им оккупантами роли. Равновесие сложилось, и изменить положение вещей можно лишь извне, причем достаточно мощным и нетривиальным порядком. Понятно, что в такой конфигурации Запад снова не признает результаты выборов и будет продолжать считать Асада нелегитимным президентом.

Нельзя сказать, что Асада это устраивает — в таком случае он продолжит сохранять полную зависимость от Кремля и Тегерана. Но Асад не имеет ни возможностей, ни полномочий что-либо менять.

Тем не менее есть вариант, который без помпы и шума, но потихоньку прорабатывается. Дал жизнь этому варианту еще Обама, при Трампе он существовал, но вхолостую.

Вариант известный: курды добиваются автономии, подчиняют (конечно, формально) свои вооруженные отряды сирийскому командованию, но главное — принимают участие в выборах. А это позволяет Западу их признать. Посредником в этих идущих переговорах выступает известный региональный политик-курд Барзани.

Признание означает многое: распечатываются замороженные сирийские счета, в Сирию приходят инвестиции аравийских монархий и крупных западных компаний. Асад получает пространство для маневра и существенно снижает свою зависимость от «союзников», в первую очередь от Кремля.

Возникают совершенно новые балансы, в которых может найти свое место и Турция. Ее крайне нервирует самостоятельный статус сирийских курдов, и понижение этого статуса с независимого до автономного Эрдоган будет только приветствовать. Мало того — появляется возможность начать переговоры и о статусе Идлибской зоны. С той же перспективой — выделения ее в самоуправляемую территорию единой Сирии. Это вопрос не завтрашнего дня, но наличие перспективы всегда лучше ее отсутствия.

В этой конструкции нет места лишь для одного участника этого мероприятия: России. Причина известна: Россия вообще здесь в непонятном качестве с самого начала. У Кремля не было никакой стратегической цели при начале интервенции, а те локальные задачи, которые ставились в начале агрессии, были провалены буквально в первые несколько месяцев. Абстрактная формула про национальные интересы хороша, как хороши объяснения про грозное русское молчание. Аргумент «не вашего ума дело» и «начальству виднее» - примерно того же уровня.

Единственная на сегодняшний день практическая польза от военного присутствия России в Сирии — это использование Хмеймима как логистического узла, через который проходят маршруты снабжения других интервенционистских контингентов по всей Африке. Но опять же — внятного озвучивания стратегических интересов в Африке нет.

Союз входил в страны Третьего мира по весьма понятной причине. Он внедрял там свои стандарты. Что приводило к созданию рынков сбыта, ориентированных на советские промышленные стандарты. То, что вся Африка бегает с автоматами АК — это как раз потому, что принять стандарт непросто, но отказаться от него — чрезвычайно непросто. Иногда невозможно.

Проблема в том, что сегодняшняя Россия к промышленным державам не относится. Она сама превратилась в поле экспансии чужих стандартов и промышленных технологий. А потому экспорт своих технологий — а что экспортировать-то?

В этом смысле Путин просто косплеит Советский Союз, причем делает это примитивно и тупо. Но главное — он, видимо, просто не отдает себе отчет: а для чего Союз занимался всем этим? Неужели там сидели такие же, как он и его дружки, безграмотные люди, которым форма была важнее содержания?

В любом случае российское присутствие в Сирии и военные упражнения в Африке для сегодняшней России не имеют ни малейшего смысла. Проецирование силы требует наличия силы. Если вместо нее — бледная немочь, сидящая в подвале, то рано или поздно, но это всё закончится.

И в Сирии это может закончится именно так: разные страны и участники будут решать свои задачи, создавать свои балансы, а Кремль будет оставаться за бортом любых договоренностей. В итоге либо его вежливо просят на выход — да хоть бы и сам Дамаск, либо Россия сама будет вынуждена убираться из региона по той же самой причине: сегодня нам там делать нечего. Нам нечего предложить, а тратить скудеющий ресурс на удовлетворение амбиций полуграмотного фюрера, возомнившего себя геополитиком, сразу после его ухода любая новая власть попросту прекратит. Удовольствие недешевое, стоит отметить. Если мелькнувшая как-то цифра в миллиард рублей, которые стоит нам эта авантюра в сутки, верна, то за пять с половиной лет в никуда улетело 25 миллиардов долларов. Это, между прочим, где-то 300 тысяч среднестатистических двух- или даже трех-комнатных квартир. Город-миллионник с нуля. Какие города, кстати, построил Путин за 20 лет в степи, вот так, с пустой площадки?