Юлия Латынина / Атака чипированных профессоров

Как у привитых выросли заячьи уши, а у трамвая электричество отсырело — итоги круглого стола «ведущих» российских экспертов

2 февраля в Москве в гостинице «Метрополь» состоялся круглый стол  по теме «Всероссийская вакцинация или угроза национальной безопасности», на котором именитые гости — от медиков до молекулярных биологов — обсуждали животрепещущую проблему чипирования.

(https://www.youtube.com/watch?v=zmaYfw_MRWA 

В частности, профессор Павел Воробьев заявил, что «вакцина не снижает уровень заболеваемости» и что «Спутник V» — это «генно-модифицированный вирус, который «поступает в клетку, где начинает размножаться».

«Фактически, — вещал профессор Воробьев, — мы вводим в организм генетический материал — РНК. У нас есть механизм обратной транскриптазы, который считывает чужеродную РНК и встраивает ее в ДНК человека. Мы не можем быть полностью защищены от появления новых элементов в геноме, в принципе, об этом сегодня ничего не известно».

Профессор Воробьев человек немаленький. Автор 20 учебников, 50 книг, 700 статей, потомственный врач, сын министра здравоохранения РФ академика Андрея Воробьева

и председатель правления Московского городского научного общества терапевтов.

Мне до него — с моим филологическим образованием и интересами, которые в основном в последнее время касаются истории Ханаана в 12–7 вв. до н. э., — как черепахе до Луны.

Поэтому спешу сообщить профессору, так сказать, как филолог — биологу.

Сначала — о векторных вакцинах и в их числе о «Спутнике V».

Аденовирусный вектор в организме не размножается, потому что он — репликативно дефектный вектор. Это вирус, из которого удалили ген, позволяющий ему размножаться в организме. Он может размножаться в реакторе только в специально сконструированных клетках, в которых экспрессирован этот ген. А в нашем организме — никак. Это так, к слову.

Потом — об обратной транскриптазе.

1. Первое. Обратная транскриптаза — она вообще-то у ретровирусов. Да, есть такое семейство вирусов — ретровирусы. Это эрэнковые вирусы, которые при размножении проходят через стадию ДНК. Ни аденовирус, ни коронавирус ретровирусами не являются.
2. Второе. Аденовирусу для встраивания в геном обратная транскриптаза без надобности, потому что он — ДНК-вирус. Обратная транскриптаза ему нужна примерно как закрылки — автобусу.
   
   Дээнковые вирусы, которые встраиваются в ДНК человеческой клетки, действительно существуют. Это, например, вирусы папилломы или герпеса. Это их нормальный жизненный цикл. Но коронавирусы в ДНК клетки не встраиваются, и аденовирусы тоже, потому что ДНК находится в ядре клетки, а аденовирус размножается в цитоплазме.
3. Третье. Действительно, если вирус папилломы или герпеса встроится в геном — это может вызывать рак. (Именно поэтому недавно созданная вакцина против вируса папилломы предотвращает рак шейки матки.) Одна из гипотез происхождения некоторых видов рака и состоит в том, что кусочки нашей собственной ДНК могут куда-то перепрыгнуть, сломать какие-то гены и тем самым вызвать рак.

Проблема в том, что все это происходит и без вакцины и без вируса. В нашем геноме — сотни тысяч ретроэлементов, которые иногда прыгают с места на место. Это — метаболизм нашей ДНК. И вероятность того, что какой-то из этих прыжков вызовет рак, очень невысока, безотносительно того, прививаетесь вы или нет.

В частности — спешу сообщить профессору Воробьеву — само образование антител происходит именно за счет реорганизации генома. У новорожденного ребенка есть несколько тысяч генов, которые отвечают за иммунитет. Из этих нескольких тысяч генов в ходе жизни за счет перетасовки кусочков ДНК возникают миллионы вариантов антител против огромного множества возбудителей разных болезней.

Едва организм человека сталкивается с каким-то чужеродным антигеном, то клетки, производящие антитела, способные хоть как-то с ним связываться, начинают размножаться.

В этот момент происходит гипермутагенез. В организме возникает огромное количество мутаций, и начинают отбираться клетки, делающие антитела, которые взаимодействуют с антигеном все лучше и лучше.

В ходе иммунной реакции геном меняется все время, пока наконец организм не обучается производить хорошее антитело — такое, которое, как серебряная пуля, убивает антиген с одного выстрела. Это называется affinity maturation, и именно поэтому вакцины часто дают в несколько доз: сначала организм делает черновое антитело, а потом он его отполировывает. Достигается это за счет соматической гипермутации. Это механизм, заложенный эволюцией. Если бы его не было — мы бы все вымерли.

Соматическая перестройка генома — нормальная часть нашей физиологии. И да, бывает, что вирус встроится даже туда, где передастся по наследству. В нашем геноме находится огромное количество остатков старых вирусов, которые встроились еще в наших далеких родственников тысячи и миллионы лет назад.

Наш геном вообще на 99% состоит из мусора. Это огромный чердак, набитый совершенно бесполезным барахлом, в надежде, что это барахло при очередном витке эволюции таки понадобится.

Потому что мусор этот очень полезен для эволюционной устойчивости. И даже если зловредный вирус внедрится в нашу ДНК, то, скорее всего, он попадет именно в этот «мусор» и ничего плохого не произойдет.

Там, на этом круглом столе, вообще много чего было сказано и много каких ученых собралось. Great minds think alike.

Там, например, была «молекулярный биолог» Елена Калле, которая посетовала, что ссылки на результаты клинических испытаний «Спутника» ведут на страницы на иностранном языке. Судя по этой реплике, наличие иностранного языка является непреодолимым препятствием для г-жи молекулярного биолога.

«Молекулярный биолог» Елена Калле (в центре) на круглом столе в гостинице «Метрополь»

В других своих выступлениях г-жа молекулярный биолог сообщает, что «из нас в ходе вакцинации получают в массовом количестве генетически модифицированный организм» и что «аденовирусы известны как вирусы, вызывающие рак». (Вообще-то, аденовирусы вызывают простуду.)

 Правда, при этом наш молекулярный биолог честно признается, что «информации о том, как действует вакцина в живом организме, нет, я ее не нашла».

(Согласимся, трудно найти информацию о том, как встраивается в нашу ДНК аденовирус, если он не встраивается. Особенно если, как и матрос Дыбенко, не владеть американским языком.)

В общем, почтеннейшая публика обсуждала, вырастут ли у привитых заячьи уши и ботва, — и согласилась, что таки да, вырастут. Все она, обратная транскриптаза проклятая.

Что тут сказать?

Конечно, эпидемия стала инструментом бесчисленных манипуляций: и среди политиков, и в прессе, и среди ученых. Мы видели массу недобросовестных публикаций, кучу пугалок, мы только что услышали заявление комиссии ВОЗ о том, что версию того, что вирус сбежал из Уханьского института вирусологии, она рассматривать не будет, а будет рассматривать версию, что его завезли в Ухань в мороженом мясе (из Пентагона, видимо).

Но все-таки манипуляции — это одно, а средневековое невежество — когда люди, называющие себя учеными, рассуждают с серьезным видом о том, что у трамвая электричество отсырело или у митохондрии клыки выросли, — это совсем другое.

А потом мы удивляемся, что чиновники с ужасом рассуждают о краже генетического материала русских.

Автор сердечно благодарит Константина Чумакова, директора центра Глобальной вирусологической сети и адъюнкт-профессора Университета Джорджа Вашингтона, за терпение и консультации.