Марк Солонин: «Не наказание преступников было целью Нюрнбергского процесса»

Заседание Нюрнбергского трибунала во главе с прокурором Руденко Фото: historyrussia.org

75 лет назад, 20 ноября 1945 года, во Дворце юстиции города Нюрнберг начал работу Международный военный трибунал. Группе бывших руководителей Третьего рейха были предъявлены обвинения в военных преступлениях. О значении Нюрнбергского процесса рассказывает историк Марк Солонин.

— Как на Нюрнбергском процессе проявились противоречия, которые потом вылились в холодную войну? 

— Противоречия, которые вылились в холодную войну, на мой взгляд, появились не в ходе и не в результате Нюрнбергского процесса. Они были неизбежны. Эти противоречия были заложены в самой удивительной формуле “Антигитлеровская коалиция демократических стран”. Вот кто у нас одержал победу во Второй мировой войне и принудил фашистскую Германию к полной и безоговорочной капитуляции — “Антигитлеровская коалиция демократических государств”. И в этой коалиции в качестве «демократического государства» присутствовала сталинская империя, чудовищный режим, который еще до начала Второй мировой успел совершить все без исключения преступления, которые были вменены в ходе Нюрнбергского процесса нацистскому режиму гитлеровской Германии. Начиная с насильственного захвата власти, ликвидации демократических свобод, бессудных расстрелов, систематического использования пыток, концлагеря — всё по полной программе.

Хочу уточнить: существует распространенное заблуждение, что в СССР репрессировали по классовому принципу, а нацисты — по национальному принципу. Это не так. Большевики начали с того, что убивали людей по классовому принципу, а потом перешли и к убийствами по национальному, причем в огромных масштабах. Вспомните про так называемые “национальные операции” НКВД в 1937 — 1938 гг.: польская операция, немецкая, латышская, финская, китайская… Людей расстреливали за «неправильную» национальность десятками и сотнями тысяч. Всего с августа 37 по ноябрь 38 гг. в рамках всех “национальных операций” были приговорены к расстрелу 247 тыс. человек. Самая крупная кампания — польская, в ходе которой были убиты более 110 тыс. человек. Имеются даже не воспоминания, а показания тех чекистов, которые сами позднее оказались под топором репрессий, как они брали обычные телефонные справочники и выписывали людей с польскими фамилиями.

На момент начала Второй мировой войны сталинский режим успел совершить все преступления, которые через шесть лет в Нюрнберге были вменены нацистам. Были убиты, лишены свободы и имущества миллионы людей. Опять же, хочу напомнить хаявление Госдумы РФ от 2 апреля 2008 года, в котором дословно сказано, что »в результате голода, вызванного насильственной коллективизацией, погибли около 7 млн. человек». Семь миллионов. Это больше, чем погибли мирные советские граждане на оккупированной немцами территории. Вот такой был замечательный участник “коалиции демократических стран”. Могли ли не возникнуть глубокие противоречия внутри этой коалиции?

Возвращаясь к Нюрнбергскому процессу, Черчилль, как известно, предлагал и, на мой взгляд, абсолютно правильно, не устраивать никаких судов, никакой долгой и нудной юридической тягомотины, а просто составить совместным решением руководителей Великобритании, Соединённых Штатов и Советского Союза список главных нацистских преступников, применительно к которым должна быть немедленно после установления личности применена смертная казнь. Поймали, установили личность, расстреляли. Это было простое решение, соответствующее представлениям о правде и справедливости сотен миллионов людей того времени. Я бы даже добавил, что это соответствовало представлению самих преступников о том, что их ждёт. Гитлер покончил жизнь самоубийством, Геббельс убил себя, свою жену и своих детей, Гиммлер покончил жизнь самоубийством. Так же поступили большое количество преступников меньшего масштаба. Все они прекрасно понимали, что после всего содеянного, после десятков миллионов погибших, сотен миллионов изувеченных, после разрушенной и сожжённой Европы ничего другого их не ждёт, меньшего наказания они не заслуживают.

Но произошло то, что произошло. Рузвельт и на этот раз поддержал Сталина, и решено было устроить суд. То есть наказать нацистских преступников, военных и политических руководителей гитлеровской Германии через якобы (это моя оценка) юридически безупречные решения международного суда. На мой взгляд, это было тупиковое и заранее обречённое решение. Потому что в самой идее Нюрнбергского трибунала, в том, как она была реализована, заложено нарушение фундаментального принципа права “Никто не может быть судьёй в своём собственном деле”. Один из участников конфликта не может быть судьей для своего поверженного противника. Это не суд, а издевательство над правосудием. Это первое.

Во-вторых, был нарушен другой фундаментальный принцип права — никто не может быть наказан за действия, которые на момент их совершения не считались преступными. Именно на этом и строилась работа защиты в Нюрнбергском трибунале, которые по каждому поводу говорили: ну да, он был генералом, он принёс присягу и в соответствии с законами Германии выполнял свой офицерский, генеральский долг.

Какие претензии?

Ну да, промышленники финансировали Гитлера — а какой закон Германии они нарушили, финансируя вполне легальную политическую партию? Так что формально-юридические основания для обвинения были чрезвычайно зыбкими. И результат: трое обвиняемых получили оправдательный приговор, четверо избежали смертной казни.

— Почему для России так важен Нюрнбергский процесс? Как он сказался на понимании Холокоста? 

— Здесь, безусловно, два вопроса, и их необходимо разделить. После того как коммунистический режим рухнул и начала формироваться, при всех оговорках, постсоветская Россия, не мог не возникнуть и возник на уровне общественного сознания, на уровне политики, публицистики, философии вопрос о том, какой же была роль СССР в этой ужасной войне. В её возникновении, в том, как она продолжалась, как завершилась. И как она продолжилась после 9 мая 1945 года тем, что называлось «борьбой с буржуазным националистическим подпольем» на территории Западной Украины (то есть в Восточной Польше), партизанской войной в самой Польше, в Эстонии, Латвии, Литве, продолжилась в преступлениях, совершённых сталинским режимом в самой Германии в ходе её оккупации и после капитуляции. Достаточно напомнить, что использование принудительного рабского труда населения оккупированных территорий — одна из статей обвинения, которая была вменена нацистским преступникам. Это именно то, чем занялся Советский Союз: более 250 тысяч немцев, гражданских лиц, среди них множество женщин, по решению военно-оккупационных органов были вывезены на принудительные работы в Советский Союз. Причём эта жестокая, бесчеловечная мера не имела никакого смысла даже в качестве возмещения тех разрушений, которые нацисты совершили на нашей территории — гораздо разумнее было использовать их труд в Германии, где они с немецкой производительностью на немецком заводе сделали бы что-то полезное, вместо того чтобы превратиться в безымянные могилы в Карельских лесах.

Таким образом, вопрос о роли и ответственности сталинской империи не мог не возникнуть. И он возник в 90-х годах. Нельзя не вспомнить “Ледокол” Суворова, который перевернул мозги миллионов людей, и всю дальнейшую дискуссию. В этой ситуации для апологетов Сталина и сталинщины — а они, на мой взгляд, сейчас задают тон и в российских СМИ и, что гораздо печальнее, в Государственной Думе Российской Федерации, как нельзя кстати пришлись решения Нюрнбергского трибунала. Да, они имеют внешний вид юридического документа, приговора суда, признанного во всём мире. А в приговоре Нюрнбергского трибунала словечка даже нет о том, что Советский Союз в чём-то виноват! И это очень удобно тем, кто считает своей задачей отбеливать чёрного кобеля, которого отмыть добела всё равно не удастся. Но они этим заняты с энтузиазмом.

Что же касается «понимания Холокоста», то надо уточнить — в какой стране? Если мы говорим про Советский Союз, то позиция советских властей и советской государственной пропаганды определялась чем угодно, но только не Нюрнбергским трибуналом. Позиция же эта известная. С самого начала войны советская пропаганда окружила заговором молчания гитлеровский геноцид еврейского населения на оккупированных территориях. Была изобретена универсальная формула — “мирные советские граждане”. Именно так описывались все преступления, которые совершались в ходе геноцида еврейского народа. “Нацистские изуверы согнали к противотанковому рву мирных советских граждан — коммунистов, комсомольцев и рабочих”. Могу напомнить небезызвестный эпизод, когда в официальном заявление по поводу освобождения Освенцима, слово “еврей” не было употреблено ни в одном падеже.

Дальше было дело расстрелянного Еврейского антифашистского комитета, дело врачей, весь тот разгул государственного антисемитизма, который в конце сороковых годов приобрёл масштабы, уже вполне сопоставимые с масштабами антисемитской гитлеровской пропаганды. Именно эти непростые процессы и определяли позицию советских властей, советской пропаганды, учебников советской истории, советского кинематографа к этой теме.

— Как Нюрнбергский процесс сказался на послевоенном устройстве мира?

— Я думаю, что Нюрнбергский процесс никак не сказался на послевоенном устройстве мира. Всё было точно наоборот. Именно то устройство мира, которое выросло из победы “Антигитлеровской коалиции демократических стран”, сделало возможным и «холодную войну», и «железный занавес», расколовший Европу. Победа коммунистов в Китае и те десятки миллионов человеческих смертей, которые потянула за собой победа коммунистов в Китае — всё это также было предопределено той политической конфигурацией, в которой закончилась Вторая Мировая Война. А Нюрнбергский процесс, в ходе которого кровавый прокурор Руденко выступал в качестве пламенного обвинителя фашизма — это просто маленькая, не имеющая принципиального значения, но очень показательная, очень яркая иллюстрация того устройства мира, к которому пришло человечество ценой неисчислимых жертв, принесенных на алтарь победы над гитлеровской Германией.