Рус, на автомат, дай буханка хлеб! - Как выживали обреченные немцы в Сталинграде

23 ноября 1942 вокруг 6-й армии генерала Паулюса, всеми силами пытавшейся взять Сталинград, сомкнулось кольцо. Это окружение не стало первым для войск вермахта: в том же году в схожую ситуацию под Демянском попал 2-й армейский корпус, что не помешало ему сперва удержать позиции внутри котла, а затем и пробить коридор к основным силам. Немецкое командование было настроено оптимистично, и этот оптимизм поддерживал опыт все того же Демянского котла, где была успешно применена доставка необходимых грузов по воздуху. Исходя из этого Гитлер отверг все предложения Паулюса о прорыве к своим, настаивая на продолжении борьбы за Сталинград. Это упрямство в итоге обернулось крахом для немецкой армии.

Совсем недавно вермахт перемалывал в котлах советские армии, теперь настал их черед. Под постоянными атаками в междуречье Волги и Дона Паулюс пошел на единственно верное решение: сокращение линии фронта и отступление к Сталинграду. Ситуацию осложняли рано ударившие морозы и сильные степные ветра.

С первых же дней окружения в 6-й армии возникли непреодолимые трудности: снабжение войск перестало удовлетворять потребности, катастрофически не хватало горючего, отчего отступающим частям приходилось бросать свою технику. Вот как об этом вспоминал полковник Луитбольд Штейдле, командир 767-го гренадерского полка:

То и дело встречаются отдельные группы солдат, небольшие отряды, потом повозка, в которую впряглись солдаты. Двое тянут за собой на веревках ящики с патронами. Связной мотоциклист толкает мотоцикл, у которого спустили камеры и колеса превратились в снежные диски.
Вереницы солдат тянутся на Восток, не слишком доверяя своим офицерам, обещающим спасение в Сталинграде.

Но и сами офицеры явно недовольны сложившимся положением. Наступление советских войск и вынужденное бегство с насиженных мест вынуждает их покидать обжитые и уютные дома, блиндажи, землянки, на которые шел строительный лес для обустройства позиций. По воспоминаниям все того же Штейдле, все это походило на спешные сборы перед поездкой в отпуск: офицеры решали, какие сапоги им обуть, брать ли с собой журналы, домашние туфли, пластинки. Уже скоро все это станет им ненужным и окажется свалено по обеим сторонам занесенных снегом дорог.

Нехватка продовольствия коснулась войск не сразу, и первое время рацион солдат и офицеров оставался прежним. Консервы, макаронный суп с мясом, хлеб – все это уходит в прошлое, и непрерывно движущиеся колонны солдат ищут спасение в том, что может дать им случай. Как и советские солдаты в Мясном Бору, немцы моментально свежуют павших от усталости и холода лошадей. Конина в таких условиях быстро приобретает статус деликатеса.

Голод диктует свои правила, и бойцы вермахта, представители «сверхлюдей», просят о помощи тех, на чью землю они пришли с войной. Руководитель обороны «Дома Павлова» Иван Афанасьев в своих воспоминаниях описывал случай, когда между одним из защитников дома и немцем, который находился в здании военторга, в конце ноября состоялся такой диалог:

— Рус, на сколько человек один булька-хлеб?
— На два человека, — крикнул в ответ младший лейтенант.
— А у нас на четыре зольдат, — отозвался тот же голос. — На автомат, дай буханка хлеб.
— У нас автоматы не хуже ваших. А хлебом подавишься. Хочешь хлеба — сдавайся в плен.
Но в тот момент боевой дух немецких солдат был еще высок, хотя уставшие от постоянных боев войска все меньше походили на армию.

В это же время части 6-й армии вермахта все ближе и подходили к Сталинграду. Обычная картина тех дней – это горящая брошенная техника, сожженные пачки документов и окоченелые тела в снегу. В темноте орудуют мародеры, рыскающие по личным вещам павших солдат или пытающиеся стянуть с них сапоги, шинель, шарф.

Каждый пытается утеплиться насколько ему позволят совесть и желание выжить.

В начале января 1943 года усиливается давление со стороны Красной армии, но оно ограничивается не только атаками, но и агитацией. Вблизи немецких позиций через мегафон к своим бывшим сослуживцам обращаются пленные, согласившиеся сотрудничать с советскими властями. Они сообщают об истинном положении окруженных, о безуспешных попытках прорвать кольцо снаружи, о бессмысленности сопротивления. Обработка ведется и при помощи листовок, обращенных не только к солдатам, но и офицерам. Вот текст одной из них:

Положение ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается. Сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях.
Вы, как командующий, и все офицеры окруженных войск, отлично понимаете, что у вас нет никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения. Ваше положение безнадежно, и дальнейшее сопротивление не имеет никакого смысла.
И хоть официально командование 6-й армии призывает бороться до конца, многие уже готовы сдаться, чтобы прекратить бессмысленную бойню.

Голод, отступление, невозможность согреться или хотя бы ненадолго оказаться в безопасности приводят к отчаянию. Те, кому повезло, через воздушный мост покидают Сталинград. Большинству же остается лишь надеяться на удачу и решать, как выжить в этом аду. Отдельные смельчаки рассчитывают в одиночку или малыми группами пробиваться на Запад, но перспектива пройти сотни километров по голой степи в лютый мороз явно не из лучших. Некоторые видят спасение в советской форме и знании пары слов по-русски, но это также самоубийственно.

В последние дни января армия окончательно теряет организованный вид. Сопротивление оказывается скорее по инерции, а в дивизиях, которые должны защищать позиции, нередко остается несколько сотен голодных исхудавших солдат, которые больше заняты поиском корки хлеба, чем отражением атак. Для этих живых скелетов, по выражению Штейдле, «важнее вытащить из карманов или сухарных мешков убитых и раненых что-либо съедобное. Если кто-либо находит мясные консервы, он медленно съедает их, а коробку вычищает распухшими пальцами так, как будто именно от этих последних остатков зависит, выживет он или нет. А вот еще одно ужасное зрелище: три или четыре солдата, скорчившись, сидят вокруг дохлой лошади, отрывают куски мяса и едят его сырым».

В конце января происходит агония 6-й армии. Хоть Фридрих Паулюс и категорически запрещает идти на капитуляцию, это не останавливает солдат и офицеров от сдачи в плен. Сдался командир 297-й пехотной дивизии генерал фон Дреббер, из-за чего котел, в который попали немецкие части, был разделен на две части. Крах близок, и 30 января командующий гибнущей армией Паулюс получает повышение, звание генерал-фельдмаршала. Гитлер надеялся, что Паулюс вместе с войсками будет стоять до последнего и погибнет в Сталинграде, но история сложилась иначе.

Утром 31 января Паулюс передал о своем желании сдаться в плен. Вместе с ним капитулировала южная группировка, 2 февраля прекратила сопротивление северная. 6-я армия перестала существовать, а вместе с этим окончилась Сталинградская битва. Пережить ее смогли 90 тысяч немецких солдат и офицеров, попавших в плен. Война для них завершилась, но большинство из них так никогда и не вернется на родину. А Красной армии еще предстояло целых два года бороться для полного разгрома противника.