«Зеленый змий» красного цвета: поучительные истории из партийного архива Харькова, времен СССР

• <abbr class="datetime">17 янв, 2021 в 20:00</abbr>

Пожелтевший от времени документ бил наповал. С размаху и между глаз: «Объявить строгий выговор за встречу Нового года с беспартийными». Вдоволь нахохотавшись и почесав затылок, автор этих строк задумчиво сказал: а почему бы и нет?

Почему бы и не рассказать пытливому читателю о советской повседневности? И хотя бы перед праздниками отдохнуть от «белых пятен» и «кровавых страниц» отечественной истории.

В конце концов, не одни только репрессии определяли жизнь сталинского Харькова. Как и не одни трудовые победы, кстати. Даже «пламенные большевики» время от времени что-то и праздновали.

Как можно узнать из старой периодики: митинги, демонстрации, торжественные заседания. Но существует и более интересный источник - документы партийной коллегии Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) по Харьковской области. Сокращенно - ОблКК.

В 1935-м даже реклама спиртного напоминала серп и молот

В течение нескольких десятилетий бумаги сей «КаКи» тщательно скрывали от посторонних глаз. Чтобы не порочить светлый образ «руководящей и направляющей силы советского общества». И когда документы рассекретили, оказалось, что они имеют и обратную сторону - не только «очерняют», но и ... очеловечивают коммунистов. Ведь показывают, что праздновали они так же, как до и после них - вдребезги напивались. Часто за казенный счет.

Не одному современному «корпоративу» утер бы нос так называемый «День ударника», устроенный 5 января 1935 года харьковским отделением «Промстройпроект». Сто двадцать человек сразу - руководство треста и гости - лихо погуляли в ресторане гостиницы «Красная», украшавшей перед войной нынешнюю площадь Конституции.

По-настоящему элитное заведение, построенное еще при царе-батюшке, подчинялось «Интуристу». И поэтому был чрезвычайно плотно усажен сексотами. Кто не верит, может поискать в сети воспоминания харьковского энкаведиста Александра Бражнева «Школа опричников».

Неудивительно, что содержание застольных речей быстро стало известно «кому положено». Управляющего отделением Александра Депаниотти обвинили в антисемитских высказываниях. И от пьяных разговоров потянулась ниточка и к вопросам организационным: сколько стоил праздник и кто за него платил?

Та самая «Красная» (дореволюционный «Метрополь). Разрушена в войну. Теперь на ее месте аптека

Оказалось, что 13 500 рублей Депаниоти вытащил из оборотных средств треста. А День ударника, что действительно приходился на 5 января, руководство «Промстройпроекта» начало отмечать 4-го, а закончило 7-го! Все бы ничего, если не знать, что только 1 января 1935 года в Харькове отменили хлебные карточки ...

Признаюсь, местная «элита» не отличалась скромностью и во времена нормированного распределения. Пока одни голодали, другие праздновали так шумно, что попадали не только в партийные документы, но и в спецдонесения ГПУ. А именно директор 1-го кирпичного товарищ Рубежанский.

Даем слово чекистам: «Вечером 29 мая 1934 года Рубежанский принимал участие в вечеринке, организованной по случаю выпуска курсов повышения квалификации при Тресте «Промстройматериал». Вечеринка, в которой участвовали около 40 человек, в том числе зам управляющего трестом Гребенюк, секретарь парторганизации треста Левин и другие ответственные работники, превратилась в попойку, на которой многие из участников перепились до бесчувственного состояния».

Обратите внимание на «довоенный» градус! От такого совсем не трудно и с ума сойти

Товарищу Рубежанскому, который «выключился» первым, заботливые друзья поймали извозчика и в сопровождении какого-то Ковалева, тоже совсем не трезвого, утром 30-го отправили на родное предприятие. Но попытка сдать безсознательного руководителя дежурному по заводу накрылась позором. Так как во время передачи тела директор уже не дышал.

Поскольку речь шла о большой шишке, к кирпичному прибыла не только милиция, но и ГПУ. Кажется, подозревали хитро выполненный теракт.

Подозрения только усилились, когда оперативные работники наведались к парторгу Левину. Ведь тот выглядел, как в черных криминальных комедиях: «мертвецки пьяный, сильно избитый, в кровоподтеках и ссадинах». Ко всему, «у Левина, кроме 2-х револьверов, принадлежащий ему, был обнаружен наган Рубежанского».

И быстро оказалось, что пламенного вождя трестовских партийцев никакие враги не били. Бедолага выпал на ходу из кузова грузовика, который развозил по квартирам участников попойки. А наличие «лишнего» ствола объяснялась чрезвычайной ответственностью парторга. Увидев, что директор теряет понятливость, Левин отобрал у него «наган», чтобы избежать глупых случайностей.

Еще немного алкогольной рекламы, 1935 год

Трезвая мысль, рожденная пьяной головой, не спасла парторга от наказания: он слетел с должности так же, как прежде с машины. А управляющему «Промстройматериалы» товарищ калиф влепили выговор «за ассигнования банкета при тяжелом финансовом положении треста».

Что такое ствол в руках пьяного хама, 20 апреля 1934 года наглядно продемонстрировал товарищ Остапенко, заведующий юридической (!) консультацией Октябрьского района. Залив глаза водкой, он устроил стрельбу в переполненной посетителями забегаловке.

Только чудом обошлось без жертв. Если не считать, конечно, самого Остапенко. Поскольку при этом приключении его поперли из партии. Поскольку не впервые чудил на пьяную голову. И еще до стрельбы имел строгий выговор с анекдотической формулировкой: «за неуход из пивной во время драки».

Место, где обвалилась не одна партийная карьера

Что заставило юриста выхватить револьвер, наверное уже не скажет никто. Но предположить можно, если учесть характерную для сталинской эпохи особенность. Тогдашним пьяницам мерещились не зеленые чертики, а враги народа. Без шуток! Доказано документально.

Белопольский газетчик Михаил Соболь, находясь в командировке в Харькове, зашел в пивную. Чтобы хоть немного отдохнуть от тяжелой работы по промывке мозгов трудового крестьянства. И пропустив несколько бокалов, зам редактора районки понял, что отдохнуть не удастся: за соседним столиком явно плелся террористический заговор.

Хотя ноги слушались плохо, товарищ Соболь поспешил в НКВД доложить об услышанном. Но неблагодарные чекисты приняли во внимание не только его информацию, но и физическое состояние. В итоге, 3 марта 1935 года партколлегия влепила журналисту «строгача» с предупреждением: «За пьянство и вымышленное заявление».

А могли бы и благодарность объявить! За достойное настоящего партийца упрямство и последовательность. Ведь строгим выговором история не закончилась.

Так и не побороли ...

Цитируем: «После разбора его дела на Партколлегии 5. ІІІ. 35 г., тов. Соболь на другой же день был подобран в пьяном виде около помещения 23-й дивизии секретарем политотдела дивизии, который доставил Соболя в штаб дивизии, где после проверки документов и выяснения его личности он был отпущен, обещая пойти к знакомым на ночлег. Однако, минут через 40 Соболь снова был обнаружен спящим в пьяном виде в сквере». С заветной красной книжечкой журналисту пришлось распрощаться.

Исторический сквер, где подобрали Соболя, существует до сих пор. Как и здание штаба дивизии. Но о нем лучше не вспоминать. Там на отдельную книгу «пьяных» выговоров хватит. Даже сам командир, геройский Михаил Лукин, целых два имел. Хотя железной воли все равно не пропил, как показала война.

Зато той воли не хватило еще одному известному лицу - первому директору турбогенераторного завода Василию Шибакину. Он, без преувеличения, принес харьковским пропойцам поистине всемирную «славу».

Директор Шибакин. Знали бы англичане о его «подвигах» в Феодосии 1920-го!

На языке документа: «Будучи в заграничной командировке в Лондоне, 23 IV. 34 г, на обеде, устроенном фирмой «Метро-Виккерс», напился до такого состояния, что разбил посуду на столе и вел себя неприлично как в ресторане во время обеда, так и на улице».

В процессе расследования дела Шибакин держался стойко, как и положено бывшему черноморском матросу. Факт выпивки признал, но обвинения в непристойном поведении категорически отверг. Несмотря на то, что на него показали другие члены советской делегации, деятели такого же калибра, как и сам Шибакин. Солидную московскую номенклатуру к рассмотрению привлекали! В конце концов, партколлегия ограничилась выговором.

Ограничимся и мы. Искренним пожеланием не принимать за праздничным столом. Чтобы историки дальнего будущего не хохотали потом над поступками предков.

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП;  опубликовано в издании  Медіапорт