"Русский дворянин - основатель еврейского флота

Над ним смеялись, считали его чудаком и чужаком, фантазёром и пьяницей (в какой то мере, в каждом из этих определений была своя доля правды). Но странный босяк-капитан (одно время у него даже была кличка "яхев" босой) без устали повторял на иврите слова Герцля - «Им тирцу, эйн зо агада», и он конечно оказался прав- хотя как и основоположник сионизма, не успел дожить до исполнение всех своих мечтаний. На сайте про известных жителей Санкт-Петербурга, о нём сказано совсем мало:

Боклевский Глеб Алексеевич
27.08.1891 - хх.хх.1942

Боклевский Глеб Алексеевич, родился 27 августа 1891 в Полтаве. Окончил Коммерческое училище в Александровске, Петроградский политехнический институт (3 курса). Гардемарин флота, с декабря 1917 в распоряжении начальника Особого отделения штаба Черноморского флота. С мая 1918 в гетманской армии. В Добровольческой армии и ВСЮР; с декабря 1918 на Черноморском флоте; 31 июля 1919 направлен из Тульчи в Новороссийск на корабле «Николай» (старший гардемарин). В ноябре 1919 прикомандирован к Особому отделению Морского управления ВСЮР, с 28 марта 1920 в Черноморском флотском экипаже, в 7-й стрелковой роте. Подпоручик корпуса корабельных офицеров (к 12 июня 1920). В эмиграции в Палестине (под именем Арье Боевского). Умер в 1942 в Иерусалиме.

Г. Боклевский (крайний слева) среди выпускников Коммерческого училища. Александров, 1912 год.

Как видите о палестинском периоде его жизни, кроме общего упоминания, вообще ничего не говорится.  К российской же части, можно добавить несколько дополнений. Одно относится к удивительной способности этого человека всегда оказываться в историческом центре событий - так например Октябрьскую революцию 1917 года, он встретил не где нибудь- а как морской офицер на крейсере "Аврора", выстрел из которого, как известно, изменил весь мир. И ещё одна способность - быстро сходится с удивительными людьми своего времени - например ещё в Петербурге с Петром (Пинхасом) Рутенбергом, позднее с Трумпельдором и Жаботинским. Вероятно, что именно эти знакомства, сыграли самую важную роль в его жизни.

Как бывший эсэр Боклевский не признал власть большевиков, и в конце концов присоединился к "белым" где служил помощником капитана на одном из военных кораблей Черноморского Флота. Впрочем и там видимо без особой охоты, ибо в апреле 1918 года (что противоречит данным из санкт-петербургского сайта) сбежал с военного корабля, который стоял недалеко от берега Анатолии, вместе со своим другом по имени Моня (кстати евреем). Спрыгнув с корабля они просто вплавь добрались до берега. Турецкие власти предоставили им статус политических беженцев, ибо они заявили что не собираются умирать ни за красных, ни за белых. Кто знает как сложилась бы их дальнейшая судьба (скорее всего наверно бы оказались в одной из столиц старушки Европы) но проведению было угодно чтобы Боклевский повстречал в Стамбуле группу русских евреев-халуцим, во главе с Иосифом Трумпельдор - и так загорелся от них сиониской идеей, что тоже решил отправится в Палестину. Впрочем некоторые называют и более прозаическую причину - наш герой просто безумно влюбился в еврейскую красавицу Цилю (Ципора) Колечко, которая находилась в этой группе. Вы знаете - ведь одно совсем не исключает другое, так что спокойно можно объединить всё вместе.

Впрочем и это происходит далеко не сразу - сначала он едет в Италию, где два года работает на различных судах, и только в 1920 году попадает в Палестину (в привычной для него манере он просто не возвращается на свой корабль, то ли в Яффо, то ли в Хайфе). В Палестине он прежде всего находит своих друзей халуцим, поступает к ним в "Рабочий батальон", и меняет своё имя и фамилию на Арье Боевский (как мы в дальнейшем и будем его называть). Старая любовь не забывается- Арье разыскивает свою Ципору (в ту пору она жила в Кваф Гилади) и они женятся. Скорее всего именно тогда Боевский и проходит гиюр у самого рава Кука, но оставляет это в тайне даже от самых близких своих друзей. В Иерусалиме он работает на каменоломнях. Там же он встречается с Бородой (и они быстро становятся самыми близкими друзьями).

Неразлучные друзья и здесь рядом - во втором ряду сидит Гальперин (с бородой конечно), а прямо над ним стоит, с мешком на голове - Арье Боевский.



Забегая вперед скажу что раскол в "Рабочем батальоне" самым личным образом, очень больно ударил нашего капитана. Вот они необъяснимые парадоксы жизни - его жена урождённая еврейка оставила мужа и страну, и уехала строить новый коммунистический мир в советский Крым. А бывший русский дворянин и православный человек, остался в Палестине чтобы построить еврейское государство. Мало того, Ципора забрала с собой и единственную дочь (в которой Арье души не чаял) маленькую Шломит. Что с ними стало в дальнейшем никто не знает - их следы сгинули в сталинские времена. Но все отмечают что от такой страшной утраты Боевский уже никогда так и не оправился.

В рассвете сил 30-летний Арье Боевский боевой капитан русского флота,  оказывается на земле знойной, безводной Палестины (Эрец Исраэль) в рядах коммунаров Рабочего батальона. Вместе с ним он блуждает по всей стране, прокладывает дороги в Тверии и Иерусалиме, работает каменотёсом и носильщиком, строит поселения и кибуцы.




Жили в палатках, питались сообща, доходы поступали в общий фонд, и во всем — абсолютное равенство: в труде, в еде, в обеспечении жизненных нужд. Технологически это была своего рода ПМК — передвижная механизированная колонна, как впоследствии называли в России строительные коллективы подобного рода. Только здесь транспортными средствами были ослы да быки, а средствами механизации — тачка да кирка.

Тивериадский капитан Арье Боевский

Однако не даром говорят- что моряк всегда остаётся моряком. И когда старый дружище Моня (тот самый), который к тому времени живёт в посёлке Мигдаль на берегу Кинерета, при встрече подаёт ему идею организовать рыбную ловлю на озере, чтобы пополнить и так довольно скудный рацион гдудовцев - то Арье не только обеими руками хватается за неё, но сразу же и корректирует с присущим ему размахом. Не просто рыбная ловля- а "кфар даягим"*, и не только для питания- но и в промышленных масштабах. Нужно сказать что в те времена вся рыбная ловля на Кинерете, была почти абсолютной монополией арабских рыбаков, но сие обстоятельство конечно не смутило нашего капитана. Как и такая мелочь, что ни у него самого (несмотря на морское прошлое) и ни у других будущих соратников, не было никакого опыта рыболовства.

Эту проблему решили довольно просто - в Тверии был найден молодой сефардский еврей, из семьи потомственных рыбаков- который и согласился обучить 'ненормальных русских" секретам рыбацкого дела. Теперь конечно необходимо было найти рыболовное судно (об меньшем Боевский, со своими грандиозными планами, даже и не заикался). И тут, как говорится, пригодились связи - старый (ещё по Петербургу) друг, небезызвестный Пинхас Рутенберг был торжественно приглашён в Мигдаль. О чем с ним говорили, и сколько при этом выпили, мы конечно не знаем, но результат этой встречи был налицо Пинхас
пожертвовал 200 лир на приобретения судна!  Деньги по тем временам совсем не малые (например судёнышки на которых промышляли арабские рыбаки, стоили по тем временам около 35 лир).
 

Древнее библейское озеро, наверно никогда  ещё не видало такого корабля. Красавица шаланда (ибо ходила она только под парусами) была из Хайфы доставлена до Цемаха по железной дороге (Хиджазской) - а от туда, уж как то дотащили и до озера. И имя  дали ей вполне соответствующие "Малкат аКинерет' (Королева Кинерета). Команда судна состояла из 6 человек, и так как история нас учит, что к галилейским рыбакам относится надо очень серьёзно (ибо 12 из них в своё время изменили весь мир) - то думаю что уместно будет привести здесь их имена. Капитан-Арье Боевский, помощник капитана-Яков (Яшечка) Вишневский, и четверо рядовых-Аарон (Аарончик) Розин, Шауль Браво, знакомый нам уже Моня (к сожалению фамилия не известна) и конечно не кто иной как Авраам Элиэзер Гальперин- знаменитая "Борода".

Насколько почётной считалась профессия рыболова свидетельствует тот факт, что на банкноте 1 лиры- изобразили израильского рыбака, со всеми его снастями.

И пошла работа полным ходом - в начале успех был настолько потрясающим, что цены на рыбу резко упали. Рыбаки отличались не только своей работой, но и довольно буйным характером. Часто с шаланды разносились весёлые песни на русском и на иврите, причём иногда с такой терминологией, что детям и нежным девушкам не рекомендовалось их слышать.

Кстати и на берегу компания тоже не очень утихала - жили они в палатке в форме буквы "Хет', и веселья и попойки были такими частыми, что известный писатель Йосеф-Хаим Бреннер , называл их убежище 'палаткой греха"**.

(*рыбацкая деревня, ** игра слов-хет на иврите означает и "грех")

Однако как известно, всё хорошие- тоже когда нибудь кончается, и погубило дело, как это часто бывает, излишняя гордыня. Боевскому пришла в голову блестящая идея улучшить ходовые качества судна, и для этого добавить к нему ещё две мачты, чтобы увеличить паруса - "как на Балтике" гордо заявил он. Два месяца на верфи кипела работа, паруса добавили, но вот чудеса- трёх мачтовое судно при спуске на воду, вообще не сдвинулась с места, хоть умри. Видя такое фиаско, арабские рыбаки устроили такую "хафлу" что слухи о ней разнеслись по всей стране. Кроме того вся эта затея, конечно вылилась в общественную копеечку-короче, главных виновников (капитана и его зама Яшечку) начальство вызвало на "ковёр"- где было принято решение вернуть их в родные пенаты, на работу в иерусалимские каменоломни. Так окончилась Тивериадская эпопея нашего героя - что конечно совсем не значило, что после неё не последуют других.

Боевский возвращается в Иерусалим, вместе с "Рабочим батальоном" он кочует по  новостройкам города: Гиват Шауль, Тальпиот, Рехавия. В свободное время он является военным  инструктором в "Хагане", где делится с учениками своим боевым опытом. Там же он знакомится с человеком, который окажет большое влияние на всю его последующую жизнь - Ирмиягу Гальперин (сын знаменитого  Михаила Гальперина).
 

Со временем к нему в Иерусалим присоединяются  и его старые друзья-"Борода", Зильберберг (Пушкин), Айзик Альтшулер,Броднер, Пнина Харлов и другие. В те времена в городе уже было неспокойно-то тут, то там, вспыхивают арабские волнения направленные против евреев. Официальная линия Хаганы была- сдерживание (знакомо?)-но по городу начинают ползти слухи, об какой то таинственной группе евреев, под названием "красный платок" которая, скажем так - на террор, отвечает террором. Те же слухи говорят, что возглавляет её не кто иной, как наш капитан. Доказано ничего не было, "крымчаки" (так называли себя её члены) видимо умели заметать следы. Однако когда Арье вновь обращается к начальству с очередной сумасшедшей идеей- он вдруг неожиданно получает на неё разрешение. А идея была предельно проста- русский капитан заявил, что он решил поселится в Умм-Рашраш на берегу Красного моря, ибо абсолютно уверен в необходимости еврейского присутствие в Акабском заливе! Думаю руководство настолько хотело избавится от назойливого гдудника, а возможно и главаря "красного платка"- что даже выделило для этой цели целых 10 египетских лир.

В Умм-Рашраш (Эйлате) Боевский находится в очень трудных условиях, он живёт на пустынной берегу, зарабатывает на жизнь рыболовством и получает в добавок, небольшое пособие из Иерусалима. Однако времена меняются - Рабочий батальон окончательно распадается, а главное у нашего мечтателя появляются новые планы (настолько грандиозные, что он понимает что для их осуществления надо быть "поближе к тарелке"- то есть там где сосредоточены влиятельные люди, и не менее важно- большие деньги и капитал. Догадались?-Тель-Авив, конечно Тель-Авив (и в нашей стране есть вещи которые не меняются). И в самом деле после Севера и Юга, именно на берегу средиземного моря, Боевский наконец то нашёл место где смог применитьвсю свою энергию.

Вы спросите где он жил-по своему обыкновению, на морском берегу - а то где же? Из старого деревянного корпуса судна, он сооружает себя что то наподобие црифа, который разделил на две части. Одну для себя, а вторую для своих многочисленных друзей, которые часто у него гостили. Понятно что довольно быстро "Дворец Боевского" (такое название прилипло к црифу) стал местом встречи как и "весёлых беспризорных"- так и настоящей богемы Тель-Авива. Кумзицы, гулянки и весёлые выпивоны, создали ему большую популярность. Часто заглядывал туда и знаменитый поэт Александр Пэнн, ставший близким другом Боевского. В своём рассказе я ещё не касался этой стороны жизни нашего капитана - ну конечно, разве мог такой морской волк и романтик, не быть поэтом. Писал стихи, прозу - несколько его повестей (которые перевёл на иврит всё тот же Пэнн) даже были опубликованы в газетах того времени.

Эскиз портрета Боевского на салфетке кафе "Касит"

В 1925 году Боевский объединяет горстку людей, как и он помешанных на море, и создаёт так называемый "Морской союз"- а немного позднее, и  рыболовецкую артель с небольшой парусно-моторной шхуной (на которой он занимает должность первого помощника капитана). А год спустя начинает работать морским инструктором школы Бейтара, там же он впервые знакомится и с Владимиром Жаботинским. Поэтому вполне естественно, что когда в Тель-Авиве открывается первая морская школа «Звулун» для подготовка профессиональных моряков, то Боевский сразу же становится одним из её преподавателей и инструкторов.


Мастерская где Боевский обучал курсантов построению лодок


Офек-учебная лодка школы "Звулун"


Учителя и инструкторы школы "Звулун" - Арье третий справа

То же происходит и когда в 1934 году в Чивитавеккье (Италия) открылась морская школа Бейтара, наш капитан по праву стал в ней заместителем начальника, а на учебном паруснике «Сара Алеф» – помощником капитана (капитан уже знакомый нам Ирмиягу Гальперин, который и уговорил Боевского присоединится к нему).



Однако всё это время Арье занимается не только школьными делами, идея превратить небольшую речку Яркон в судоходную, а так же необходимость построить в Тель-Авиве новый порт который сможет заменить Яффский, не покидает его всё это время. Он один из первых с точностью указывает на место где необходимо построить этот порт, и в дальнейшем принимает самое активное участие в его строительстве.


Устье реки Яркон, ещё до постройки порта


Причал Т-А порта-узнали?

Кто знает как складывалось бы всё дальше - но начинается Вторая мировая война. Боевский записывается добровольцем в гражданский Британский флот, который помогает военному в ведении войны. Он совершает несколько рейсов на остров Крит, и к берегам Греции. Ничто вроде не предвещало беды- но в июле 1942 года, из одного из очередных плаваний, он возвращается сильно простуженный. Неделю он лежит больной у своего друга Яшечки, надеясь что сильный организм справится с недугом, но наступает внезапное осложнение после воспаления лёгких, и даже срочная госпитализация в иерусалимской "Хадасса" уже не может его спасти. 16 июля 1942 года Арье Боевский (рождённый как Глеб Боклевский в далёкой Российской империи) был похоронен на кладбище на Масличной горе, около могилы своего старого друга Пинхаса Рутенберна, который скончался несколько месяцев до него. За его гробом шло всего пять человек, и был он похоронен по полному еврейскому обряду хеврой кадиша  "Кеилат Иерушалаим" и миньян добавили случайные прохожие. Стоя у его могилы его лучший друг Авраам Элиэзер Гальперин (Борода) прощаясь с ним среди прочего сказал- "Ты похоронен на Масличной горе-сзади тебя одинокое оливковое дерево,напротив, перед тобой- застывший вулкан, внизу Гиенна, слева Мертвое море, а справа Иерусалим".

Могила Боевского на Масличной горе

Арье Боевский скончался на 53 году жизни. В своё время он написал маленькое четверостишие, которое по моему, может служить для него определённой эпитафией (если бы у евреев это было позволено).

«Нынче стукнуло сорок четыре.

Сеть морщин… На висках седина…

– Наплевать, пока есть в этом мире

Алкоголь, и любовь, и война…»

Его имя сейчас к сожалению почти забыто-хотя есть конечно упоминание в книге "Изкор" и в "Яд ле Баним".



Если мой скромный труд, помог хоть немного изменить это обстоятельство - то одного этого будет для меня вполне достаточно.