О христианском и нехристианском единстве

На днях католическая делегация приняла участие в литургии на Фанаре. В конце богослужения председатель Папского Совета кардинал Курт Кох прочитал послание патриарху Варфоломею.

По мнению папы, "отношения между Католической церковью и Вселенским патриархатом значительно улучшились и сейчас приближаются к восстановлению полного общения через участие в одной Евхаристической трапезе".

Конечно, такой обмен любезностями носит больше ритуальный характер - и едва ли патриарх Варфоломей в ближайшее время сделается добрым католиком. Добиваться с таким скандалом статуса "Первоиерарха вселенской Церкви" чтобы просто сложить этот статус к ногам папы - это было бы неожиданно.

Просто, находясь в уязвимом положении, он ищет дипломатической поддержки везде, где мог бы ее найти. Поддержка США оказалась неэффективной - и, по крайне мере, не помешала Эрдогану вновь обратить собор св. Софии (как и еще ряд старинных церквей) в мечеть, поддержка Ватикана была бы очень кстати.

Но сами разговоры о христианском единстве и преодолении тысячелетнего раскола, конечно, ведутся.

Это трогательное проявление стремления к христианскому единству со стороны двух иерархов, каждый из которых учинил во вверенной ему общине немалый раздор и смуту, производит глубоко ироничное впечатление. Папа Франциск вызывает возмущение консервативных католиков своими соблазнительными деяниями - то устроит молебен языческой богине Пачамаме прямо в Ватикане, то выскажется в поддержку однополых союзов - обтекаемо, но достаточно понятно, чтобы либеральная пресса устроила ему овацию, то назначит кардиналом епископа, известного своей борьбой за продвижение ЛГБТ-идеологии в Церкви.

Ему явно стоило бы примириться со своей собственной традицией - и теми в его общине, кто ей верен - а потом уже устанавливать единство со всеми остальными.

Аналогичные - если не более тяжёлые - упреки можно высказать и Патриарху Варфоломею. Человек, выказывающий стремление к уврачеванию раскола 1054 года, сам является автором раскола - и очень свежего, в православном мире, который он учинил, с одной стороны, по просьбе родной Демократической Партии США, с другой - пытаясь утвердить свои собственные  притязания на статус "Первого без равных" (Primus sine paribus). Глубокие трещины пролегли не только между различными православными патриархатами, но и внутри поместных православных церквей, где одни поддержали всю аферу с ПЦУ, а другие, справедливо увидев в этом каноническую катастрофу, воспротивились.

Если бы он стремился к христианскому единству, ему следовало бы начать с уврачевания тех ран, которые нанес православному единству он сам.

Но сам разговор о единстве - и отношении христиан друг ко другу вообще - очень важен, и, возможно, его стоит начать с того, что само по себе слово "единство" хотя оно и звучит тепло и позитивно, мало что означает, пока мы не уточним, единство с кем и на каких условиях.

Христиане навлекали на себя острую враждебность и гонения из-за того, что не хотели быть едины с язычниками; отцы Церкви - мы можем вспомнить хотя бы преподобного Максима Исповедника, который обличал захвативших на тот момент константинопольскую кафедру еретиков - не хотели единства с лжеучителями. Новомученики пострадали за то, что уклонялись от "единства партии и народа".

Да и в наши дни люди, которые хотели бы отредактировать христианство под себя, порицают тех, кто верен Откровению, в том, что они, злыдни эдакие, противятся единству.

В наши дни христиане подвергаются беспрецедентному давлению со стороны глобальной тоталитарной идеологии, которая хотела бы подавить любой голос, кроме ее собственного - и прежде всего, голос Церкви.

Ее можно было бы назвать ЛГБТ-идеологией, но это было бы неточно. Люди, страдающие расстройствами полового влечения и идентификации тут играют чисто инструментальную роль.

Это не "защита прав ЛГБТ" приводит к нападкам на Церковь как к какому-то побочному эффекту - наоборот, вся "защита" нужна только в качестве инструмента тоталитарной диктатуры и подавления всех  несогласных, и Церкви в первую очередь.

Другими инструментами могут быть отсылки к экологическим проблемам - "люди - чума земли" как сказал Дэвид Аттенборо, и им срочно надо прекращать размножаться. Или к борьбе с "расизмом", проявлениями которого считается все что угодно - от появления на вечеринке лет 20 назад в черном гриме до проповеди Евангелия индейцам.

В идеологии главное - власть навязывать людям определенные стандарты мышления и поведения, даже не столь важно, какие. Цвет флагов и рубашек - не принципиален. Принципиально, что его людям предписывают идеологи.

Однако вся ЛГБТ-повестка очень удобна этой идеологии именно потому, что речь идет об образе жизни, который противен заповедям Божиим - и принудить Церковь одобрить его значит разрушить все ее притязания на учительство. Люди, которые всерьез верят в то, что существует Бог, который дает нам Свои заповеди, не станут переписывать эти заповеди по требованиям светских идеологов. А те, кто перепишут - сами признают, что Бог в их глазах гораздо менее реален, чем политики, и им гораздо страшнее испортить отношения с либеральными медиа, чем с Всевышним.

Речь, опять таки, не о сексе - а о власти, власти диктовать людям, во что они должны верить, а во что - нет. Например, ЛГБТ-активисты требуют от Джо Байдена лишить аккредитации христианские учебные заведения, которые учат представлению о браке как о союзе мужчины и женщины, или допускают неодобрительные высказывания о гомосексуализме.

Еще недавно была популярна либеральная речевка с припевом "вам не нравится - вы не делайте этого", мол, не хотите вступать в однополый брак - никто вас не неволит, не хотите делать аборт - ну и не делайте. Но теперь довод "не хотите учиться в христианских колледжах - и не учитесь" не принимается. Свобода слова и свобода вероисповедания должна быть уничтожена - для этого все и затевалось.

И разные христиане реагируют на это давление по-разному. Кто-то прогибается - и, как показывает опыт, это приводит к постепенному умиранию таких общин. Прогрессивная общественность как не ходила, так и не собирается - зачем ей - а верующие разбегаются. Американская Епископальная Церковь, например, распродает здания, которые не может содержать за неимением прихожан.

Энергичные активисты бьются за то, чтобы и другие христианские общины пошли на пересмотр этики в области пола - и, в итоге, самоликвидировались.

И перед лицом этого нового тоталитаризма происходит разделение на тех, кто прогнулся (и их будут гнуть дальше) и тех, кто уперся - на них будут усиливать враждебное давление.

Это порождает разделение не столько между исповеданиями, сколько между либеральными и консервативными элементами внутри каждого из них. У консервативных католиков может оказаться больше общего с православными, чем с их собственным папой. Конечно, это не сделает тысячелетие расхождения яко не бывшим - и говорить о воссоединении по эту сторону истории было бы совершенно нереалистичным. 

Но, сознавая наши непреодолимые разногласия, мы можем признать и то, в чем мы согласны - мы верим в Бога и чтим Его заповеди; мы отвергаем попытки мирских сил переписывать нашу веру.

Нам стоит увидеть в консервативных христианских силах Запада наших союзников - и хотя богословские компромиссы невозможны, возможно признание - и там есть люди, которые чтут Господа и противятся нашим общим врагам. Мы можем признать их доблесть и похвалить их верность.

А признавать то сомнительное единство, о котором говорят иерархи весьма спорной верности, нам, конечно, не стоит.