Обыкновенный национализм

На модерации Отложенный

 

Предыдущая моя статья, «Украина: 20 лет без России», вызвала большое неудовольствие со стороны ряда моих соотечественников, а именно тех, которых в этой статье я охарактеризовал как националистов. Вот некоторые, наиболее характерные их высказывания:

            Лана Шевченко: «Автор явно ненавидит Украину и украинцев. Да, он именно ЖИТЕЛЬ Украины, а не ее гражданин. Это же надо состряпать такой пасквиль!»

Борис Балюк: «соловьвы на самом деле представляют на Украине пятую колону, выступающую против народа Украины».

Сергей Бутковский: «Беды Украины в значительной степени обусловлены тем, что многие граждане этой страны - вроде Юрия Соловьёва - не считают её своей. Будучи русскими националистами, они считают всё украинское (язык, историю, попытки проводить независимую от Путина политику) - зловонной лужей».

(Кстати, «зловонной лужей» я назвал политику лжи, которую проводят украинские националисты, и, соврав, будто зловонной лужей я назвал все украинское, С. Будковский только подтвердил этот мой вывод).

Должен заявить со всей определенностью: я не испытываю ненависти ни к Украине, ни к России, ни к Белоруссии, ни к Грузии, ни к Германии, ни вообще к любой другой стране, народу, языку и культуре. Но я категорически против национализма, в каких бы странах он не возникал.

К моменту обретения независимости, на Украине сложилась определенная языковая ситуация, которую можно считать нормальной. Население знало два языка, но каждый разговаривал на том, на котором ему было удобно, полностью при этом понимая своего иноязычного собеседника. Точно также, если кто-то хотел, чтобы его ребенок получал образование на украинском языке, он мог отдать его в украинскую школу, если на русском – в русскую. То есть языковой проблемы, когда разные группы населения, говорящие на разных языках, не понимают друг друга, на Украине никогда не существовало.

Проблемы начинают возникать в том случае, когда один человек хочет навязать другому общение на языке, который для последнего привычным не является. Вот это и есть национализм. Националисту мало самому разговаривать на удобном для себя языке, он хочет, чтобы на этом языке разговаривали и все окружающие. Ему недостаточно, когда в украинских школах учатся только украиноязычные дети. Ему надо, чтобы все русскоязычные тоже учились в украинских школах. Да и думать все должны так, как он: для националиста характерно агрессивное отношение не только к инакоговорящим, но и к инакомыслящим (см. комментарий к статье «Украина: 20 лет без России).

Если националист изучает историю, то делает он это не потому, что испытывает к ней научный интерес, а чтобы знать, в чем виноваты перед ним окружающие уже одним фактом своей принадлежности к другой нации. Вот почему в основу языковой политики на Украине националисты заложили принцип исторического реванша.

Это месть за притеснения, которые, по их мнению, имели место по отношению к украинскому языку чуть ли не со времен патриарха Ноя.

Словом, националист считает, что существует некое обстоятельство, которое дает ему право подчинять себе других людей и, вопреки их желанию, диктовать им свою волю. Попробуем разобраться, что это за обстоятельство.

Заглянем для этого в «Большой энциклопедический словарь», изданный в 1991 году московским издательством «Энциклопедия», который, на мой взгляд, наиболее адекватно трактует понятие «национализм» именно в его украинском варианте: «Национализм – это идеология и политика в национальном вопросе, основа которых – идеи национальной исключительности… В современную эпоху крайний национализм сближается с расизмом».

Таким образом, обстоятельством, которое дает националисту основание считать, что он имеет право диктовать свою волю другим людям, является его принадлежность к той или иной нации, то есть его национальность. Я думаю, что причину столь странной убежденности националистов следует искать не в идеологии и не в политике, а в психологии. Скорее всего, все странности их позиции объясняются тем, что националисту просто нечем больше о себе заявить. В глубине души все они прекрасно осознают, что сами по себе ценности не представляют. То есть не обладают качествами, которые заставили бы окружающих с ними считаться. А причастность к нации дает им ощущение собственной значимости.

Причем, чтобы испытывать такое ощущение не надо даже прилагать каких-то особенных усилий – работать над собой, стремиться к знаниям, словом, воспитывать в себе личность. Достаточно просто причислить себя к «титульной», как сейчас говорят на Украине, нации, и тогда можно заявить о своей монополии на истину, а в статьях, написанных в жанре политического доноса, требовать расправы над теми, кто с этой истиной не согласен.

Сейчас принято подменять понятие «национализм» понятием «патриотизм». На самом деле, национализм не имеет с патриотизмом ничего общего. В основе патриотизма лежит любовь к Родине, в основе национализма – комплекс неполноценности. Националисту глубоко безразлично, процветает его страна или бедствует, развивается ее экономика или пребывает в состоянии стагнации. Для него главное – компенсировать свой комплекс сознанием принадлежности к великой нации, а причины ее (нации) неудач всегда можно списать на внешних врагов – будь то русские, евреи или другие инородцы, представители «нетитульной» нации. Поэтому государственность для националиста – не способ воплощения идеи всеобщего блага, а механизм удовлетворения личных амбиций. Вот почему патриотизм он подменяет спесью, а здравый смысл – идеологией.

Национализм – это болезнь. Он приводит к разобщенности, к взаимной вражде и, в конечном счете, к разрушению государственности. Относиться к нему можно по-разному. Можно просто игнорировать, но тогда есть опасность, что национализм перерастет в нацизм, и игнорировать его уже не удастся. Можно попытаться доказать ошибочность подобных убеждений, но, как показывает практика, доказывать что-либо больным людям бесполезно. А можно сделать еще проще. Можно создать для националистов, всех – украинских, русских, немецких, всяких – своего рода резервации. И пусть бы они там между собой выясняли, кто из них самый великий.