ЗИГЗАГИ ЕВРЕЙСКОЙ СУДЬБЫ

Паспорт с видом на жизнь

Немцы заподозрили неладное, когда уже отпустили из Варшавского гетто 400 «парагвайцев», завезенных туда якобы по ошибке. Так идеально были оформлены приходящие из Швейцарии паспорта. Их штамповали сотрудники посольства Польши, щедро платя за бланки почетному консулу Парагвая.

Министр полиции и юстиции Швейцарии Эдуард фон Штайгер слушал доклад начальника миграционной полиции Генриха Ротмунда и думал о своем. «Опять евреи не дают покоя, – краем уха уже улавливая суть, размышлял министр. – Страна и так находится в сложном положении, постоянно балансируя между нейтралитетом и аппетитами Гитлера. Конечно, пока Германия связана войной, немцы будут заниматься Швейцарией в последнюю очередь, но все равно мы вынуждены учитывать их интересы».

В конце августа 1942 года Штайгер выступал на съезде молодежной церковной организации. Там, перед аудиторией в восемь тысяч юношей и девушек он разъяснял отношение Швейцарии к еврейским беженцам: «Тот, кто вынужден командовать маленькой, уже переполненной людьми спасательной шлюпкой с ограниченной вместимостью и с такими же ограниченными запасами, должен выглядеть непреклонно, в то время как тысячи жертв крушения корабля молят о спасении. Он не может принять всех. Но он человечен, своевременно предупреждая возникновение ложных надежд и пытаясь спасти хотя бы тех, кого он уже принял на борт». «Мне казалось, что евреи меня услышали, – продолжал размышлять Штайгер, слыша все новые подробности описываемого ему дела. – Но только казалось».

– Абрахам Зильберштейн, настоящее имя Адольф, имя, по его словам, сменил в знак протеста из-за сходства с Гитлером, родился во Львове в 1882 году, – продолжал докладывать Ротмунд. – Имеет юридическое образование, адвокат. В 1922 году избирался в польский сейм от политической партии. С 39-го года находится в нашей стране.
– Как он попал в Швейцарию?
– 21-й сионистский конгресс в Женеве, 21 августа 1939 года. Зильберштейн приехал как делегат от Польши… – зачитал Ротмунд.
– На этом конгрессе евреи объявили войну Гитлеру? – решил вставить министр. – Как его, Вейцмор или Вейцман?

– Первого сентября 1939 года немцы захватили Польшу, – продолжил начальник миграционной полиции. – Абрахам Зильберштейн подал прошение о предоставлении убежища. В конце сентября того же года он основал Комитет помощи евреям-жертвам войны, который поддерживается Всемирным еврейским союзом.

Министр поморщился.
– Зильберштейн оказался очень активен. К 1942 году он отправил в Польшу более 100 000 продовольственных посылок общим весом около 50 тонн. Летом 42-го он что-то почувствовал и ушел из фонда. Скорее всего, будучи юристом, понимал, что если его арестуют, у фонда возникнет реальная угроза закрытия. Из бумаг, найденных во время обыска, выяснилось, что первым эту схему воплотил наш швейцарский гражданин Эли Стаубух, который еще в 1941 году купил чистый бланк парагвайского паспорта и заполнил его для своей невесты Гуты Эзенцвейг, оказавшейся в Варшавском гетто. Она работала там со знаменитым педагогом Янушом Корчаком. В общем, Стаубух переслал его в Польшу и…
– Подробности оставим, – оборвал министр. – Давайте главное.

– Зильберштейн решил скупать пустые бланки парагвайских паспортов по всему миру. Польская миссия в Швейцарии непосредственно участвовала в изготовлении фальшивых документов. Поляки вышли на бернского нотариуса Рудольфа Хюгли, который оказался Почетным консулом Парагвая и испытывал денежные затруднения. Американские евреи передавали деньги для покупки паспортов в польское консульство в Нью-Йорке, а оттуда они попадали в посольство Польши в Швейцарии. Юлиус Кюль и Константин Рокицкий, сотрудники польской миссии, вели это дело.
– Кто такой этот Юлиус Кюль?

– Так… – начальник миграционной полиции порылся в бумагах. – Юлиус Кюль, польский еврей, женат на швейцарской подданной, двое детей, защитил докторскую диссертацию в Бернском университете по польско-швейцарским отношениям. В консульской службе работает с 1938 года. На допросе сообщил, что впервые вопрос о паспортах появился на рубеже 1939-1940 годов. «Мы были обеспокоены судьбой некоторых людей, оказавшихся под русской оккупацией, и хотели разработать способ им помочь», – процитировал он его показания и добавил: – Миграционная полиция считает, что польский посол специально поручил Кюлю выполнение этой работы.

Министр снова поморщился. Польская миссия в Швейцарии хоть и была признана дипломатической, и сидела в том же здании, где раньше было польское посольство, но посол Александр Ладош в официальном статусе ни разу не был принят на государственном уровне. Чтобы не раздражать немцев.

– Зильберштейн поставлял в посольство списки и фотографии людей. После того как паспорт выдавался, он оставался на некоторое время в польском консульстве. Немецким властям отсылали заверенную копию…
– А паспорта заверял тот самый нотариус Хюгли, так называемый почетный консул Парагвая … – саркастически заметил Штайгер и, увидев, что начальник миграционной полиции подтвердил кивком, жестом попросил продолжить.
– Заверенную копию отсылали немецким властям в Варшаву или Краков. На основании этих документов людей отправляли в лагеря для интернированных, а не в лагеря смерти.

По докладу начальника миграционной полиции выходило, что вместе с Зильберштейном была арестована его подруга Фанни Хирш. На допросе она призналась, что знала о 200–300 паспортах, которые удалось переправить в оккупированную Польшу. Хирш утверждала, что и она, и Зильберштейн понимали, что нарушают закон, но руководствовались исключительно гуманитарными соображениями. «Мы не собирались наносить ущерба Швейцарии», – снова цитировал начальник полиции.

– Они платили 1200 франков за парагвайский паспорт, – закончил свой отчет Ротмунд.
– Недурственно, – отметил министр, вспомнив, что средняя почасовая плата составляет менее двух франков. – Сколько они могли купить пустых паспортов?
– Зильберштейн на этот вопрос заявил, что у него плохая память.

Министр кинул быстрый взгляд на начальника полиции.

– Но я полагаю, – быстро поправился Генрих Ротмунд, – что несколько тысяч паспортов. Но не более четырех тысяч.
– Какие вы предлагаете предпринять дальнейшие шаги?
– Зильберштейн и Хирш арестованы. А вот Рокицкий и Кюль обладают дипломатическим иммунитетом.
– Хорошо, – министр встал. – Я сообщу в Федеральный департамент иностранных дел господину Пилле-Гола.

Польский посол Александр Ладош был немедленно вызван в швейцарский МИД. Однако принимал его не глава Федерального департамента Марсель Пилле-Гола, что определенно вызвало бы недовольство немцев, а рядовой чиновник, получивший инструкции поговорить с Александром Ладошом в жесткой манере.

Послу было указано на недопустимость деятельности, нарушающей швейцарские законы. Посол извинялся, утверждая, что схема с паспортами была придумана исключительно чтобы спасти хороших людей. А когда чиновник продолжил давить, Александр Ладош проявил неожиданную осведомленность и стал тонко намекать об имеющихся у него доказательствах, что швейцарская полиция сама выдавала паспорта евреям-беженцам, чтобы те могли добраться до Испании и Португалии. Чиновник изменил тон и в качестве компромисса предложил послу уволить Юлиуса Кюля, однако нарвался на вежливый, но твердый отказ.

В отчете для главы Федерального департамента о проведенной встрече особо отмечалось о неизбежных негативных последствиях в случае утечки информации. Глава МИДа Марсель Пилле-Гола был в ярости. Вся его политика базировалась на выстраивании баланса между Антигитлеровской коалицией и Германией с неизменным уклоном в сторону хороших отношений с Третьим рейхом. По дипломатическим каналам было сообщено о действиях Рудольфа Хюгли, и его без лишнего шума лишили статуса почетного консула Парагвая. Однако все «дело о парагвайских паспортах» из-за опасения огласки пришлось спустить на тормозах.

Абрахама Зильберштейна и Фанни Хирш вскоре освободили, заставив ежедневно отмечаться в полицейском департаменте. Юлиус Кюль проработал в консулате до конца 1945 года, когда здание посольства было передано правительству в Варшаве. В 1949 году он уехал с семьей в Канаду и стал успешным строительным подрядчиком.

Абрахам Зильберштейн и Фанни Хирш поженились в 1944 году. В 1999 году их дочь Рут Зильберштейн передала Вашингтонскому музею Холокоста архив своего отца. Бывший посол Александр Ладош в 1945 году вернулся в Лондон. По оценкам польского МИДа, операция «парагвайский паспорт» позволила спасти около 400 человек.

Евгений Липкович