«Повезет, если остановимся на 500 тысячах смертей». Ракша и Овчинников — о реальной эпидемии

Похороны человека, умершего от COVID-19. Россия, Санкт-Петербург. Ноябрь 2020 года. Фото: Антон Ваганов / Reuters / Forum

Вторая волна эпидемии коронавируса в России все ближе к девятому валу, под которым один за другим захлебываются регионы, госпитали и морги. Масштабы катастрофы настолько видны невооруженным взглядом, что их уже не получается замести под ковер бодро сфальсифицированной официальной статистики. Как, глядя на ежедневные цифры оперштаба, понять, что происходит на самом деле? Есть ли способ оценить динамику эпидемии, если вы не эксперт по биг-дата? Независимый демограф Алексей Ракша и аналитик Борис Овчинников рассказали Vot Tak TV про свои методики и прогнозы. Спойлер: будет хуже.

«Я ее домой умирать не повезу!»

В приемном покое больницы Абакана кричит, захлебываясь в рыданиях, фельдшер скорой помощи в белом защитном костюме:

«Девяносто лет человеку! Человек войну пережил! Вы что творите?!»

На стуле у стены сидит бабушка с палочкой, растерянно сжимая в правой руке паспорт с двуглавым орлом. Рядом, взяв пожилую женщину под локоть, стоит ее дочь. Они в медицинских масках, шерстяных платках и одинаковых пуховиках, только у бабушки — изумрудный, а у дочери — кобальтовый.

В воскресенье, 8 ноября, в столице Хакасии было –3°С, без осадков, влажность — до 89%, давление — 737 мм ртутного столба, официальных новых случаев коронавируса в республике — 163, больных — 2306, загруженность коечного фонда — более 95%.

«Почему я езжу на скорой помощи и должна плакать, вас умолять? Это не моя мать, не моя бабушка. Вы что творите? Ей ночью плохо будет. Я что буду делать? Ответьте мне на этот вопрос!» — надрывается фельдшер.

За бело-голубым столом в кабинете неподвижно сидят двое медработников в белых защитных костюмах и голубых перчатках. Они отказались госпитализировать пожилую женщину из-за отсутствия мест.

«Ей девяносто! Пожалуйста, найдите хоть одну…» — в слезах умоляет врачей дочь, положив руку выше сердца и пытаясь задушить рыдания.

«Успокойся, поехали домой», — еле слышно произносит бабушка.

«Чудовищная ситуация из-за чьей-то неорганизованности»

Официальную статистику по коронавирусу в России настолько беззастенчиво фальсифицируют, что о реальных масштабах эпидемии, проблемах здравоохранения и уровне смертности люди догадываются по постам в соцсетях. И кажется, что чиновники — тоже.

Два видео о том, как 24-летняя фельдшер неотложки Полина Панина из Абакана пыталась положить в больницу 90-летнюю пациентку с подозрением на коронавирус, опубликовал в своем ютьюб-канале хакасский журналист Михаил Афанасьев. История разошлась по соцсетям и СМИ, в том числе федеральным и даже государственным.

В результате на следующий день пожилую женщину госпитализировали в другой стационар. Однако у Паниной возникли проблемы. 10 ноября министр здравоохранения Хакасии Виктор Шевченко назвал ее действия «предательством, за которое в войну расстреливали». В ответ жители республики вышли в пикеты в защиту «фельдшера Полины» и с требованием отставки Шевченко и главы региона Валентина Коновалова.

«Ваша поддержка действительно помогает нам справиться с этой морально нелегкой ситуацией, написала Панина в инстаграме. — Также прошу понять и не слишком строго судить за эмоции, которые попали на видео.

Мне было невыносимо видеть, как дочь этой пожилой женщины на коленях просит врачей положить маму в больницу.

Страшно, когда человек пережил войну, и в 90 лет в двадцать первом веке оказывается на краю гибели в такой чудовищной ситуации из-за чьей-то неорганизованности и равнодушия».

12 ноября стало известно, что Минобороны разворачивает в Хакасии мобильный госпиталь с военными медиками и оборудованием. Отправку медицинского отряда специального назначения объяснили «обращением жителей Республики Хакасия».

Военные разворачивают мобильный госпиталь в Хакасии, 15 ноября 2020 года. Фото: Александр Колбасов / ТАСС / Forum

«Когда кругом ложь, вы не понимаете, что происходит»

— В 2020 году почти у каждого человека есть смартфон, а в смартфоне — камера. Фотографии и видео очередей из скорых или моргов, заваленных трупами, все равно окажутся в соцсетях. Какой смысл чиновникам искажать статистику, рисовать цифры и врать?

— Во-первых, это привычка, а от привычки не так просто избавиться, если нет необходимости, — говорит независимый демограф Алексей Ракша, которого в июле уволили из Росстата. — Во-вторых, они должны показывать хорошую картинку и демонстрировать стабильность. В-третьих, от этих цифр зависят конкретные действия в регионах. У них же прописано, что и при каком индексе распространения они должны закрывать.

Если они покажут правду, то им придется закрывать весь регион. А денег им на это не дали.

Регион можно закрывать тогда, когда есть деньги, чтобы платить людям и мелкому бизнесу, компенсировать этот провал, чтобы они с голоду не умерли. Но у регионов таких денег нет, а центр им не дал. Что им остается? Рисовать каждый день примерно одно и то же число.

— В первую очередь это вранье не для граждан, а для федеральных властей, — соглашается аналитик Борис Овчинников, партнер исследовательского агентства Data Insight. — Бюрократический аппарат врет ради самого себя, чтобы получался правильный коэффициент распространения эпидемии, чтобы регион соответствовал требованиям по тому, когда и какие ограничения можно снимать. Чтобы не было в статистике явных оснований еще раз переносить голосование по Конституции или отказываться от начала очных занятий 1 сентября.

А.Р.: Мы на это смотрим и думаем, что либо они тупые, либо считают тупыми нас, либо и то и другое — выбирайте, что нравится. Они даже не стесняются показывать, что эти цифры — полная ложь. Встают утром: «Ну сколько? А какая цифра красивее будет? Может, кругленькую нарисуем?» Или: «А давайте с другим регионом поменяемся? Вы нам — ту цифру, а мы вам — эту цифру».

Сотни важных чиновников каждое утро занимаются какой-то ерундой — рисуют цифры, в которые нормальный человек просто не может поверить, потому что так не бывает с точки зрения теории вероятности и эпидемиологии. Но нам упорно скармливают много месяцев подряд явно лживые цифры. «Пипл схавает», — так они думают, видимо.

— Недавно часа на четыре задержали публикацию официальной ежедневной статистики.

А.Р.: Да, Москва раскидывала свои случаи по другим регионам. У нее в тот день был большой пик. Это был вторник, то есть пришли данные за понедельник, которые накапливаются с выходных. При этом по цифрам видно, на какие регионы Москва раскидала и кто к ней на хвост сел: ой, давайте еще и с нас скинем. Это настолько очевидно, и глупо, и смешно, и грустно.

— Но есть же обратная сторона у этой медали. На ваш взгляд, у региональных и федеральных руководителей есть достоверные оперативные данные, на основе которых они принимают управленческие решения?

Б.О.: Подозреваю, что в полной мере — нет. Безусловно, у них данных больше, чем то количество метрик, которые видим мы, простые граждане. Есть регулярная стандартизированная отчетность по количеству и тяжести госпитализированных.

Есть статистика смертности — не в том виде, в котором ее публикуют для всех спустя больше месяца после окончания периода, а чуть ли ни в ежедневном режиме.

Но в условиях, когда нет общественных механизмов по контролю достоверности непубличной статистики, возникают вопросы: насколько в этой части, невидимой нам, цифры правильные и полные, кто и как их сопоставляет и какие выводы делает из сравнения разных метрик? Скажем, есть статистика по количеству заболевших в каком-то регионе, которая не растет, а второй ряд цифр показывает, что заполняемость коек растет. Кто и какие выводы из этого делает, мы не знаем.

Лечебные блоки временного госпиталя в ледовом дворце «Крылатское» для больных с COVID-19. Россия, Москва. Ноябрь 2020 года. Фото: Максим Шеметов / Reuters / Forum

А.Р.: У меня друг живет в Истринском районе Московской области и собирает данные по своему району. Почти у всех регионов, районов и даже некоторых поселений есть телеграм-каналы, в которых они публикуют свою ежедневную статистику. И если мы возьмем статистику по Истринскому району, а потом посмотрим статистику Московской области, то в ней цифры для Истринского района меньше. А потом мы смотрим на статистику федерального штаба, и там уменьшаются данные по всей Московской области. То есть на каждом этапе число заболевших сокращают.

А почему? А по кочану. Не хотите — не верьте. Не нравится — не жуйте.

Действительно, по смертности у правительства есть чуть более правдивая статистика, чем на «Стопкоронавирусе»: Росстат в секретном режиме каждый день отсылает правительству количество умерших от ковида, с ковидом — по четырем категориям. Но для публики такая информация доступна только раз в месяц. Приказа публиковать ее не было и вряд ли будет.

— Чем опасна фальсификация статистики?

А.Р.: Подделка статистики, разрушение статистики приводит к тому, что отсутствует обратная связь. Когда кругом ложь, вы вообще не понимаете, что происходит. И это глобальная проблема российского госуправления. Пока я работал в Росстате, то видел, что качество управленческого звена деградирует с каждым годом. Компетентность ценится все меньше, а лояльность и идеологически правильная выдержанность — все больше.

И конечно же, важная причина — обнуление.

Вся ковидная ложь в этом году была изначально сконструирована, чтобы люди не боялись, пришли на голосование и помогли обнулиться.

И чтобы экономику не закрывать и не платить деньги. То есть падение ВВП власть интересует гораздо больше, чем то, сколько людей умрет.

Избирательный участок для голосования по поправкам в Конституцию России. Омск, июнь 2020 года. Фото: Антон Ваганов / Reuters / Forum

Допустим, у нас умрут 300 тысяч человек в этом году. А если бы не такая ложь, то, может быть, было бы 100 тысяч. То есть представьте: 200 тысяч человек умрут только из-за того, что государство поливает людей отборной, тотальной дезинформацией.

Путин говорил одно, потом Мясников с Малышевой — другое. В результате у людей полная каша в голове, люди не верят никому. Мы столько жизней теряем, потому что у нас такое управление и такая коммуникация.

«Избыточная смертность — не меньше 300 тысяч за 2020 год»

Отсутствие достоверных официальных данных приводит к тому, что независимые эксперты находят альтернативные способы оценить масштаб и динамику эпидемии коронавируса в России. Демограф Алексей Ракша анализирует публичную статистику смертности Росстата и загсов. На основе их цифр он делает выводы о реальном количестве погибших от коронавируса и прогнозирует избыточную смертность.

— Из таблицы на сайте Росстата следует, что прирост смертей за январь – сентябрь 2020 года по сравнению с аналогичным периодом 2019 года составил 103,5 тысячи человек. Это и есть избыточная смертность?

— Правильнее мерить не с января, а с апреля, то есть с того момента, как у нас началась эпидемия. Тогда за период апрель – сентябрь получается 116 тысяч избыточных смертей по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

За рубежом принято сравнивать с усредненными данными за последние пять лет. Но я считаю, что для России этот метод не очень подходит. Дело в том, что в России все последние годы число умерших постепенно снижалось. С небольшими перерывами, но оно неуклонно шло вниз до апреля 2020 года. А в США, Британии, Швеции и других западных странах оно шло вверх из-за старения населения. Поэтому если сравнивать с усредненным за пять лет, то на Западе избыточная смертность будет завышена, а у нас, наоборот, занижена. Так что в России сравнивать с 2019 годом правильнее, чем со средним за последние пять лет. И это еще консервативная оценка. Можно анализировать смертность относительно прогнозной. Тогда, с учетом того, что смертность в России снижалась и этот тренд 2020 году должен был продолжиться, избыточная смертность будет еще выше.

— Итак, избыточная смертность за апрель – сентябрь к 2019 году составляет 116 тысяч. Данные за октябрь Росстат опубликует в декабре, за ноябрь — в январе. Каковы ваши прогнозы?

— За октябрь добавится порядка 43–45 тысяч в копилку смертей. А за ноябрь, я оцениваю, добавится еще 80 тысяч. Итого на конец октября, по моим ожиданиям, избыточная смертность по сравнению с 2019 годом составит приблизительно 160 тысяч, а по итогам ноября — примерно 240 тысяч. И к концу года мы выскакиваем за 300 тысяч. Из них ковид, по опыту других стран, должен составлять плюс–минус 80%. То есть из этих 300 тысяч избыточных смертей, которые мы можем получить в этом году, причиной 240 тысяч может быть ковид. Скорее всего, больше. Просто я избыточную смертность оцениваю аккуратно и учитываю нашу неготовую систему здравоохранения: кому-то отложили операции, не смогли помочь тем, кто не был заражен ковидом.

— Выглядит страшновато.

— Если честно, я сам не ожидал, что будет такая избыточная смертность. В начале июля я прогнозировал 100 тысяч избыточной смертности, и мне тогда говорили:

«Алексей, вы ужасный пессимист! Не пугайте нас, не создавайте панику».

Тогда на «Стопкоронавирусе» было 8–9 тысяч погибших, на Росстате — 15 тысяч, а я говорил про 100 тысяч. Но я ошибся очень сильно.

Я очень аккуратно избыточную смертность прогнозирую. И сейчас оцениваю, что она составит не меньше 300 тысяч за этот год. А продолжительность жизни, скорее всего, будет около 71 года, то есть упадет больше, чем на два года. Поэтому я бы настоятельно рекомендовал правительству перестать говорить про продолжительность жизни вообще, не упоминать ее всуе. И в следующем году эпидемия будет продолжаться.

Если мы остановимся на 500 тысячах избыточных смертей с апреля по март, то это еще повезет, к сожалению.

Смертность россиян с коронавирусом и избыточная смертность в России в сутки. Данные: Стопкоронавирус.рф, Росстат, демограф Алексей Ракша. Последний сегмент графика избыточной смертности — оценка Ракши по состоянию на 12 ноября.

— Какие регионы сильнее всего фальсифицируют статистику смертности?

— Общую смертность фальсифицировать нельзя — зато ее можно перестать публиковать. Был позорный случай с Челябинской областью. Они выложили данные за апрель – май, затем убрали их, а потом вообще всю статистику — и по рождениям, и по бракам, и по разводам. У них даже странички теперь нет такой. Многие регионы перестали публиковать ежемесячные сводки: Архангельская, Пензенская, Рязанская области, Камчатка, Тыва, Ставропольский край.

В Москве последний отчет загса выложили за апрель, и то благодаря Алексею Навальному.

В своей четверговой передаче 7 мая он спросил: «А почему у нас по Москве до сих пор нет данных?» И на следующий день загс Москвы опубликовал данные об общей смертности и рождаемости. И все, с тех пор они ничего не публиковали. А недавно отправили в архив эту страничку, и по Москве у нас больше нет информации.

Если раньше к концу месяца была информация от загсов 40–45 субъектов, то теперь только 20–25 осталось. Как только плохой месяц, сразу закрывается статистика. Это полная противоположность тому, что происходит в развитых странах. Там статистика стала гораздо более подробной, дотошной, еженедельной, ежедневной — по причинам смерти, по возрасту. Анализируй — не хочу. В России все наоборот.

«Сейчас вся Россия — как Дагестан весной»

Партнер исследовательского агентства Data Insight Борис Овчинников анализирует поисковые запросы в «Яндексе», связанные с потерей обоняния. С помощью поисковой статистики исследователи отслеживают динамику заболеваемости в разных регионах и городах России.

— Почему вы решили заниматься анализом поисковых запросов в контексте эпидемии коронавируса?

— Статистику поисковых запросов я использую по основному полю деятельности — для анализа рынка электронной торговли. Но ее можно применять для самых разнообразных сфер. Например, в 2019 году статистика запросов в Москве позволяла хорошо увидеть, кто из кандидатов в Мосгордуму реально собирал подписи, а кто подписи не собирал и приходил с рисованными. Кампания по сбору подписей порождала запросы избирателей: кто это такой, за кого подписи собирают. Это один из множества примеров.

В апреле — мае стало появляться все больше свидетельств того, что официальная статистика не просто неполная, но еще и искажается целенаправленно для создания более позитивной картины.

Соответственно, появилась необходимость найти альтернативные способы, независимые от чиновников, для оценки реальной ситуации.

Снимок легких человека, больного коронавирусной инфекцией. Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС / Forum

— Как вы отбирали и верифицировали запросы для анализа?

— Поиск правильных запросов или, скорее, проверка и отбраковка неправильных запросов — это была долгая история. И в этом, безусловно, участвовали много людей, были долгие обсуждения. Мы изучали широкий спектр запросов, связанных с симптомами коронавируса, получением медицинской помощи, тестированием, лекарственными препаратами. Любой запрос надо проверять и оценивать по нескольким параметрам.

Во-первых, задают его в связи с коронавирусом или еще по каким-то другим причинам. Например, есть вполне заметная зависимость запроса про боли в спине с коронавирусом. Это один из наиболее частых симптомов. Но про боль в спине спрашивают и ищут не только в связи с коронавирусом.

Во-вторых, есть сильный шум, который могут привносить обсуждения в медиа: от федеральных каналов до чатов в WhatsApp. Их, как правило, можно отловить по тому, что такие волны бывают более-менее едиными по всей стране. Что-то сказали в телевизоре — и по всей стране начали чаще искать соответствующие слова.

Запросы же, которые связаны с реальной эпидемией, ведут себя в разных регионах по-разному. Когда мы видим, что был подъем запросов в апреле — мае в Москве, потом в Петербурге, Поволжье и дальше на Урале, то эта картина примерно соответствует путешествию эпидемии весной и летом по территории страны.

В итоге среди нас — людей, которые в качестве мрачного хобби занимаются отслеживаем поисковой статистики, связанной с коронавирусом, — устоялся консенсус, что наиболее показательными являются запросы, связанные с потерей обоняния.

Кстати, меня осенью сначала смутило, когда я увидел, что частота запросов растет почти по всей стране. Я даже был готов поверить, что люди стали чаще вбивать в поисковик фразы без связи с эпидемией. И только, наверное, через неделю-две стало ясно, что это осенняя волна пошла очень мощно, почти по всей стране сразу, за исключением некоторых северокавказских республик.

— То есть сначала идет рост запросов, а через неделю-две мы даже в официальной статистике видим рост заболеваемости?

— Быстрее. Примерно, я бы сказал, через три-четыре дня. Меня даже удивил такой короткий интервал, учитывая, что на тестирование и включение в официальную статистику уходит какое-то время. Но, похоже, что момент, когда у человека пропадает обоняние, и момент, когда с максимальной вероятностью у него возьмут тест, примерно совпадают с разницей в считаные дни.

— Запросы про потерю обоняния отличаются в зависимости от региона?

— Именно поэтому я предпочитаю смотреть статистику по всем запросам со словом «обоняние», благо «Яндекс» показывает данные не только по конкретной фразе, а по всем запросам, включающим определенное слово или комбинацию слов. Во-первых, на большие числа меньше влияют случайные колебания, если кто-то зашел и посмотрел десять страниц поиска про обоняние. А во-вторых, становятся не важны возможные языковые различия. Лексика в разных частях страны достаточно сильно может отличаться: где-то существенно чаще используют оборот «потерял обоняние», где-то — «пропало обоняние».

Еще есть просторечный вариант «не чувствую запахи». Например, в Москве все-таки скорее будут искать про обоняние, а в глубинке с большой вероятностью спросят «Почему не чувствую запахи?».

— У вас есть контрольный «секретный запрос». В чем суть этого механизма?

— Есть некое количество запросов про обоняние. И есть теоретическое предположение, что соотношение количества людей, которые заболели коронавирусом, и количество запросов про обоняние примерно стабильно. Одним из способов проверки, действительно ли это соотношение стабильно, является тот самый секретный запрос.

Кроме того, хотя «Яндекс» и борется с накрутками поисковых запросов, но делает это он не блестяще. При большом желании статистику запросов из целого региона можно исказить. Поэтому необходимы проверочные маркеры, которые помогут удостовериться, что те изменения частоты запросов про обоняние, которые мы видим, — это не шум или артефакты, а реальное изменение в динамике эпидемии.

Больше месяца назад, долго перебирая, пробуя разные запросы и логически думая, я нашел запрос, который не связан с симптомами и лечением, но явно связан с коронавирусом.

По моему убеждению, его будут задавать только люди, которые или сейчас болеют коронавирусом, или только-только из него вылезли.

Правда, в случае секретного запроса временной лаг может составлять две недели, поскольку он возникает в середине и конце болезни или даже сразу после выздоровления.

Медработник готовится к процедуре с больным COVID-19 . Россия, Москва. Октябрь 2020 года . Фото: Максим Шеметов / Reuters / Forum

— В последнее время даже по данным оперштаба чуть ли не каждый день обновляются рекорды суточной заболеваемости и смертности. Что вы видите в поисковых запросах в «Яндексе»?

— Если отталкиваться от частоты запросов, то сейчас почти вся Россия — как Дагестан весной. Где-то лучше, где-то хуже. Но в целом то, что казалось рекордным уровнем запросов, давно превзойдено. Москва превысила свой майский пик по запросам, и при этом Москва — один из самых благополучных регионов. На уровень частоты запросов, который летом мы видели только по отдельным городам — например, Северодвинску и Норильску, — осенью вышли целые регионы. Первыми — Алтайский край и Кузбасс, потом Иркутская область, Бурятия, Липецкая и Белгородская области. Так что масштаб очень тяжелый.

Правда, есть осторожные основания говорить, что, возможно, начинается некоторое снижение в регионах, наиболее проблемных на конец октября.

В первую очередь, в Сибири, похоже, ситуация улучшается, пик пройден. Понятно, что остается долгий след. Нагрузка на систему здравоохранения определяется не только тем, сколько людей заболело за сегодня, но и тем, сколько людей еще болеют из тех, кто заболел на предыдущих неделях.

Динамика запросов про потерю обоняния в «Яндексе». Данные: «Яндекс», Борис Овчинников

Вижу осторожные основания надеяться, что на Дальнем Востоке и Северо-Западе, которые сильно пугали своей динамикой полторы-две недели назад, высота ноябрьского пика будет не такой, какой была высота октябрьских пиков в Сибири и некоторых регионах Центральной России. Части России, которые не были затронуты существенно в сентябре — октябре, к своему ноябрьскому пику (хочется постучать по дереву) подходит более подготовленными организационно и, может быть, психологически, чем те регионы, которые приняли осенний удар первыми.

В целом по России за прошлую неделю около 430 запросов про потерю обоняния на 1 млн. Это на 12% меньше, чем на первой неделе ноября. Судя по поисковой статистике, хуже всего было в Амурской области (420 запросов на 1 млн), Мордовии (388), Приморье, Ивановской и Ярославской областях и Хакасии (примерно по 355–370).

Либо эпидемия действительно замедляется, либо почему-то динамика запросов оторвалась от динамики эпидемии.

«Нужно умножать на семь»

Алексей Ракша рассказывает, что вычислил свой собственный коэффициент, на который нужно умножать данные оперативного штаба, чтобы получить представление о реальной смертности. «Мне приходится, к сожалению, следить за сайтом “Стопкоронавирус.рф”, потому что ежедневно нам другой информации никто не дает.

Количество смертей, которые публикуют на “Стопкоронавирусе”, нужно умножать на семь», — говорит Ракша.

Он объясняет, что Росстат собирает данные о количестве умерших по дате регистрации в загсах, а не по дате наступления смерти.

«Загсы по выходным не работают. Если в конкретном месяце в этом году на один или два рабочих дня больше или меньше, чем в прошлом, то только из-за этого число и рождений, и смертей будет отличаться на 5 или 10% к прошлому году, — объясняет демограф. — Если учитывать другое количество рабочих дней, то избыточная смертность по месяцам распределяется немного по-другому, хотя сумма остается той же самой. И тогда эта избыточная смертность за месяц очень хорошо коррелируется с числом умерших за этот же месяц, которое выдает “Стопкоронавирус.рф”. Я подсчитал: за август получается в 6,5 раза, за сентябрь — 6,6 раза, за октябрь — 7,2 раза. Поэтому я беру 7 — среднее».

Ракша уточняет, что этот коэффициент применим именно к количеству погибших, но не заболевших:

«На “Стопкоронавирусе” график смертей ведет себя правдоподобно: на выходных количество погибших всегда меньше. Просто конкретные цифры в семь раз занижены.

По идее, так же должна себя вести и статистика заболеваемости, потому что на выходных и тестов, и выписок меньше. Но, к сожалению, она так себя не ведет. И это является одним из признаков тотальной рисовки».

Борис Овчинников подтверждает, что выяснить реальное число заболевших на основе официальных ежедневных данных невозможно. Однако некоторые закономерности он обнаружил.

Б.О.: На протяжении мая и всего лета было стабильное соотношение: два поисковых запроса — один человек в официальной статистике по заболевшим. Понятно, что один человек может делать много запросов, а по крайней мере половина людей ищет не в «Яндексе», а в «Гугле». Но в целом соотношение получалось таким, и оно было стабильным на протяжении лета. Мы из него не можем, конечно, посчитать, сколько реально заболевших. Но, по крайней мере, та динамика, которая получалась по официальным данным, примерно совпадала с реальной динамикой. А с середины августа это соотношение стало стремительно расти и к середине октября достигло четырех запросов на одного официально заболевшего.

— О чем это свидетельствует?

Б.О.: Наиболее вероятной выглядит версия, что полнота выявления заболевших в государственной статистике снизилась в два раза. Это объяснимо. Когда в регионе двести зараженных, важно попробовать выявить всех. А когда их становится две тысячи или тем более двадцать тысяч, то, в общем, увы, уже бесполезно: тестируй, не тестируй — все контакты на карантин не посадишь.

Люди стоят в очереди, чтобы сдать тест на COVID-19. Россия, Москва. Октябрь 2020 года. Фото: Артем Геодакяк / ТАСС / Forum

Хотя официальная статистика и показывает, что осенняя волна намного выше, чем майские и июньские пики, но есть веские основания полагать, что реальный рост еще больше, а разница между нынешними рекордами и майско-июньскими гораздо существеннее, чем показывают официальные цифры.

Зато динамика запросов позволяет прогнозировать нагрузку на больничную систему на ближайшие дни и недели, а это, пожалуй, самое важное. Поисковые запросы — это инструмент, показывающий текущую ситуацию с заболеваемостью. Условно говоря, с его помощью можно оценить ваши риски заболеть в том или ином городе и уровень нагрузки на медицинскую систему региона и города как в настоящий момент, так и на ближайшие дни и недели.

«В России назревает латиноамериканский сценарий»

— Согласно оценкам экспертов, по количеству смертей на 100 тысяч человек Россия уже обогнала США, Великобританию, Италию и Бельгию и догоняет Испанию. Вы согласны? — спрашиваю Алексея Ракшу.

— При честной статистике всплеск смертей всегда отстоит от всплеска заболеваемости на 2–3 недели. Но не в России. В России все почему-то меняется синхронно. Это, опять же, вопрос качества данных «Стопкоронавируса». Да, мы недавно обогнали США, Францию, Швецию, Италию, Бельгию и даже Великобританию. Из всех развитых стран впереди пока только Испания.

Если бы в России считали и публиковали честно, то по смертности за две недели на 100 тысяч населения Россия бы сейчас занимала четвертое место в Европе после Чехии, Бельгии и Польши. Но есть еще Латинская Америка, где полная катастрофа случилась. Это Перу, Эквадор, Бразилия, Мексика. И вот у нас назревает латиноамериканский сценарий.

При этом в Южной Америке зима прошла, а у нас — только грядет. Поэтому страшно представить, что будет.

Я же говорю, что хорошо, если по итогам этого холодного сезона мы остановимся на полумиллионе избыточной смертности.

— Когда нам ждать хоть каких-то хороших новостей?

— Думаю, что какое-то облегчение наступит не раньше, чем в апреле. Может, сейчас, после большой волны, будет небольшой откат в декабре. Но, как правило, пик ОРВИ у нас приходится на февраль и март. А все-таки ковид изначально — респираторное заболевание. Поэтому либо нынешний уровень может продержаться до апреля, либо будет еще хуже.

Я не думаю, что раз — и начнется везде улучшение. Надо приготовиться к худшему, у нас впереди очень тяжелый период. Не нужно рассчитывать ни на кого, никто вас спасать на будет, только на себя. Антибиотики бесполезны, никакого лекарства от ковида нет, нужно это понимать. Нужно сказать себе: есть меньше шансов заразиться, если вести себя соответствующим образом.

Считайте, что больниц нет, лекарств нет. Есть только вирус, и есть вы. Как вы себя ведете, такой результат и получите.

И если мы возьмемся за ум, начнем носить маски, будем стараться как можно меньше времени находиться в чужих закрытых помещениях, работать из дома, пытаться защищаться, как можно меньше общаться лично, то поверьте, вирус уйдет быстро. Это не паника. Это нормальный, разумный образ жизни. И чем больший процент людей будет так делать, тем меньше будет трупов.

Оксана Баулина / Vot Tak TV