Христианство и собственность

   Революционеры неизменно называли Россию деспотией. Но вот что странно. Они боролись с ненавистным им госу­дарством отнюдь не за политические свободы, вовсе не за установление парла­мента и многопартийной системы. Вспомните всех наших пламенных ниги­листов, начиная с Чернышевского   и Бакунина. Кто из них болел за демократи­ческое государство? Какой бомбомета­тель, идя на операцию, мечтал    при этом о переносе в Россию порядков Третьей республики во Франции     или политичес­кой системы США времен освобождения негров от рабства?  В том-то в заключа­ется загадочный парадокс, что целые по­коления наших «борцов    за свободу» бо­ролись отнюдь не за гражданские пра­ва, вовсе не за «свободу»    в общелибе­ральном смысле этого слова. Конечно, какие-то фразы о «конституции» про­износились. Но горели сердца террорис­тов и агитаторов не идеей демократии, а идеей социализма. Люди шли в Сибирь и на эшафот не ради замены монархии республикой, а ради принципиально но­вой общественно-политической системы, которой нигде никогда не существовало, но о которой так заманчиво писалось    в переводимых с французского и немецко­го брошюрах. «К топору зовите Русь!», «Умрешь не даром: дело прочно, Когда под ним струится кровь...», «Буря! Скоро грянет буря!» —- все это во имя «социа­лизма». Иди туда — не знаю куда, при­неси     то — не знаю что. Чудесные сны Веры Павловны, зажигательный «Мани­фест коммунистической партии», мечты о рае на земле, которому мешает одно самодержавие. Русская монархия встала поперек их пути, их «социалистического выбора». Поперек их пути оказалось и христианство — вероучение, говорившее     о принципиальной невозможности устано­вить социалистический рай,т. е. имущественное равенство, несовершенным чело­вечеством. Авторитетный русский мысли­тель Димитрий Алексеевич Хомяков, сын великого А. С. Хомякова, писал    в своей работе, одобренной Православной Церковью, так:

      «Человек по грехопадении утратил на­всегда не только фактическое личное     и душевное, и умственное, и физическое совершенство, но и потенциальное (на земле). Хотя искупление открыло чело­веку горизонты, которых не было удостоено при своем создании, тем не менее они все уже сверхмирные; а ВСЁ ЧУВСТ­ВЕННОЕ ПОДЧИНЕНО ЗАКОНУ НЕСО­ВЕРШЕНСТВА И СЛЕД. НЕРАВЕНСТВА (выделено мною. — В. О.), который и есть самый, так сказать, осязаемый ре­зультат утраты человечеством его перво­начального блаженно-однородного совер­шенства». Человеческое несовершенст­во, многообразное неравенство людей по способностям, вожделениям, нравствен­ным качествам, по осознанию чувства долга  и ответственности, по многим дру­гим параметрам не дает права на претворение одного-единственного равенст­ва — имущественного. Конечно, перед Богом все равны, и христианство само по себе есть учение о равенстве, о равенстве   в Церкви.  Но из этого вовсе не вытекает непременная уравнительность в облада­нии материальными благами. Господь сказал людям: «Плодитесь и размножай­тесь,       и наполняйте землю,  и обладайте ею». В наше время «обладание землей» означает, естественно, не только то, что связано с сельским хозяйством, но и — заводы, фабрики, мастерские, мир меха­низациии машин. Право обладания, пра­во собственности даровано человеку Бо­гом, и в самом этом обладании нет ниче­го зазорного.   Больше того, поскольку человек есть «образ Бога» и является личностью, он утверждает себя в качест­ве личности именно правом владения, правом собственности. Собственник — это личность. Лишить человека собствен­ности — значит лишить его важного, существенного свойства. Коллективизация, например, не только отняла  у крестьян землю, скот, инвентарь, но и лишила их тем самым достоинства, самоуважения, чувства хозяина. Колхозная, социалисти­ческая система обрекла людей на нище­ту, хроническое недоедание.   И одновре­менно — превратила их в жалких обез­личенных «трудящихся», безгласных ро­ботов, голосующих и аплодирующих по указанию начальства. Крестьянин-лич­ность превратился в «массу» (любимое слово Ленина)] Можно работать как по­пало, материться, воровать «общенарод­ную собственность», бить лампочки в подъездах  и  поливать соляркой поля — какой спрос с «массы»? Уничтожение личности    в человеке едва ли не главное следствие лишения человека собственно­сти.

      Христианство, как учение о лично­сти, учение о достоинстве человека,    пря­мо противоположно социализму. Я не отличаю Фурье от Маркса,  не отличаю утопического социализма от якобы науч­ного. Любой социализм, включая теорию «научного коммунизма», есть утопия. Роковая утопия, принесшая человечеству море страданий.

    И все-таки, благослов­ляя право собственности, христианство, и прежде всего Православие, противопола­гает себя не только социализму, но и апологетам капитализма, тем привержен­цам либеральной доктрины, которые ут­верждают абсолютную «священность и неприкосновенность собственности».    Собственность естественна и правомерна, но не абсолютна и не неприкосновенна. Право собственности есть общее право всех и каждого в отдельности пользо­ваться благами дарованной Творцом «земли».

Собственность должна приобре­таться    через труд (включая ратный) и служить труду. Снова обратимся к авто­ритету    Д. А. Хомякова: «Следовательно, группировка людей в классы, наследст­венность таковых и даже привилегированность одних перед другими не может нисколько смущать православного, если только это взаимоотношение не основано на духе превознесения и не утверждает такового, помимо НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ ЦЕЛИ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИ­ТЕЛЬСТВА».И далее: «Чистая приви­легия,   как результат «исторически при­обретенных прав», не может быть тер­пима с той точки зрения, при которой все общество должно строиться только на основании несомых обязанностей и которая допускает права только как средство для исполнения обязанностей».

      Права без обязанностей немыслимы. Так учит Православие. Освобождение дворянства от обязательной государственной службы Петром III (которого первоначально воспитывали в лютеранстве для шведского престола и у которого      не было укорененного православного мировоззре­ния) при сохранении права     на владение крестьянами представляло собой явное отступление от принципов Православия.   Эти принципы требуют как раз того, чтобы государство стояло       на страже справедливости и не позволяло богатеть одним в ущерб другим.   В отличие  от ли­беральной доктрины, провозглашающей, по сути, безграничную свободу стяжательства, Православное учение полагает,  что «Государство или всякое иное человеческое общество, властью облеченное, по СУЩЕСТВУ имеет право даже властно так распределить пользование всеми естественными ценностями, чтобы никто    не был  более  другого благоприятст­вуем».

         Православие  как христианство в чис­том виде, исходит из того, что экономи­ческое неравенство есть следствие душев­ной анормальности людей, а не причина его. «Чем выше стояли бы нравственно люди, тем менее они терпели бы сущест­вование абсолютной нищеты рядом с воз­мутительным избытком» 5.

      Богатство дает право на праздность. В  России до вышеупомянутого указа     Петра  Третьего никто не имел такого права.  Богатые имелись, но они обязаны были  или проливать кровь в сражениях, или  нести иные тяготы. Капитализм в классическом виде есть отступление от христианства, тем более от Православия. Христианское вероучение отвергает понимание труда как товара и считает, что  к человеку следует относиться не как к  орудию производства,  а  как  к  его  творцу  и  причине.  Работа во имя человека,  а не человек во имя работы.

     Таким образом, допуская и благословляя частную собственность, христианство    в то же время требует, чтобы она служила добру, чтобы она оплодотворяла  материальную  сторону жизни для блага людей, а не для эгоистического стяжания. Чтобы она была средством, а не самодовлеющей целью. Вот почему право­славный      не может сегодня выступать за немедленное «введение» капитализма в  обезбоженной стране, где алчные собственники, взращенные агрессивным ате­измом, забыв стыд    и совесть, будут набивать  мошну ради своего чрева. Само происхождение  воровских капиталов, накопленных посредством казнокрадства, взяточничества          и лихоимства безупречных   безбожников, совершенно аморально. Эти   капиталы со следами грязи       и подлости, эти люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы теневой экономики, всесоюз­ной мафии, — какое благо принесут стра­не?

     В американском городе Энн Арбор, штат Мичиган, 120 тысяч жителей и 120 церквей разных конфессий. Пусть не все горожане действительно набожны, пусть не все имеют в душе страх Божий, но все обязаны соблюдать нормы этики, нор­мы приличия.       Есть грехи и у этих лю­дей, но грехи другого рода. Никто не срывает там  телефонные трубки в буд­ках, никто не бьет стекол, не превращает улицу в свалку, ибо существует НРАВ­СТВЕННАЯ ИНФРАСТРУКТУРА. И она существует благодаря христианству. По­ка мы не восстановим в своей стране эту инфраструктуру, продавцы будут по- прежнему безбожно обсчитывать, чинов­ники — воровать, рабочие — халтурить,     а все вместе пить и бесчинствовать. Стаи молодых дикарей, воспитанных,   по Губельману, в криминогенной атмосфере, оккупируют города,  и милиция не смеет их сдерживать, опасаясь еще большей  ярости.

     Горе людям, забывшим Бога!

------------------------------------------------------------

1  Д. А. Хомяков. «Православие, Само­державие и Народность». Издание братст­ва           преп. Иова Почаевского   в Монреале, Монреаль. 1982, с. 52.

2  Там же. стр. 49.               

3  Там же, стр. 49—50.

4  Там же, стр. 52.

5  Там же, стр 53.