Лилия Гущина. Сортир в России больше, чем сортир

В департамент культурного наследия столицы поступила заявка от градозащитников о присуждении общественному туалету на Каланчевской площади статуса исторического памятника. Будь я на месте департамента, я, бы ни секунды не колеблясь, удовлетворила эту просьбу, даже если бы увековечить предложили не каменный ватерклозет, помпезный образчик сталинского ампира, а деревянную будку "с видом на гороховое поле".

Внутренний вид уборной на Каланчевско Источник realty.dmir.ru

Лилия Гущина Лилия Гущина – Кэрри Брэдшоу "московского Манхэттена". Только в отличие от героини "Секса в большом городе", Лилия – не выдуманный, а настоящий журналист. Автор книг "Когда любовник моложе...", "Мужчина и методы его дрессировки", соавтор (вместе с Ириной Хакамадой) бестселлера "Sex в большой политике", поэтесса, эссеист, эксперт программы "Я сама", создатель двух документальных фильмов, Лилия с подросткового возраста много и плодотворно думала о любви и сексе. Накопленными мыслями, наблюдениями, опытом готова поделиться с посетителями www.gzt.ru

Будка была бы даже символичней. До конца девятнадцатого века именно она создавала неповторимую атмосферу столицы: канализация отсутствовала и над городом висел не смог, а смрад от выгребных ям, переполненных из-за нехватки ассенизаторских обозов. Особенно густо город благоухал по ночам, когда по улицам от двора к двору курсировали эти самые обозы, груженые бочками, с "ночными рыцарями" (прозвище московских золотарей). Но москвичи носов не зажимали, а городского голову Алексеева, который провел в Первопрестольной канализацию и построил первые общественные туалеты, благополучно зарезали. Родного зловония не чувствовали ни заурядные обыватели, ни школьные классики – Фонвизин в путевых посланиях к графу Панину, описывающих впечатления от Европы, не однажды восклицает, что "дивиться надобно, как люди с пятью человеческими чувствами в такой нечистоте жить могут". Такая вот неизменная черта национального характера, подмеченная еще А.С. Грибоедовым, но высказанная им, как и положено дипломату, в щадящей форме: "и дым отечества нам сладок и приятен".

Николай Алексееев, в 1885—1893 — московский городской голова, не дождался благодарности от современнико Источник history-life.ru

Алексеев успел открыть в Москве всего 10 ретирад (тогдашнее название публичного туалета) и 38 писуаров. Отыскать их москвичам и гостям столицы помогали дворники – это вменялось им в обязанность. Но в справочниках рекомендовалось "поелику возможно уклоняться от посещения ретирад, так как указанные места по большей части неопрятны", а "оправляться в третьеразрядных гостиницах, дав предварительно швейцару или коридорному на чай".

Советская власть тоже не заморачивалась никакими физиологическими потребностями своих граждан. В той же Москве до войны общественных туалетов было раз, два и обчелся. Во время же войны их или разобрали на дрова или заселили беженцами.

А вот после войны спохватились и начали строить (включая туалет на Каланчевской площади) – после того, как первый секретарь МК и МГК КПСС, он же председатель исполкома Моссовета Георгий Михайлович Попов обнаружил свой подъезд в доме 4 на Горького плотно загаженным солдатиками, собранными на репетицию Первомайского парада. Вот вам еще одна неизменная особенность наших причинно-следственных связей: только личная заинтересованность руководства приводит к реальным результатам. Но строили общественные сортиры без лишней роскоши. Благожелательнейший Маркес в своем фестивальном эссе "400000 квадратных метров без единой рекламы кока-колы" не сумел скрыть потрясения от посещения советского туалета: "Нужда заставила нас искать туалет. Он представлял собой длинное деревянное возвышение с полдюжиной отверстий, над которыми, присев на корточки, полдюжины солидных уважаемых граждан делали то, что им нужно, оживленно переговариваясь, — такой коллективизм не предусматривала никакая доктрина".

Первомайские демонстрации невольно сыграли решающую роль в появлении в Москве общественных туалето Источник (c) РИА Новости/ О. Иванов

В общем, на мой взгляд, отечественный туалет заслужил свой мемориал. Потому что сортир в России больше, чем сортир, потому что отношения граждан СССР с общественными уборными всегда отличались особой напряженностью и многофункциональностью, и нет среди выросших в СССР не пытанных ежедневным стыдом из-за дверей туалетных кабинок, которые невозможно закрыть, оттого, что они просто напросто не существуют. Это было место, где население справляло свои судьбинные нужды: творческие, коммуникативные, сексуальные. Место, где пили, дрались и плакали. Там обнародовали свои желания, симпатии и идеологические пристрастия. Там курили и общались. Там у цыган и фарцовщиков можно было найти все, о чем просила обезвоженная дефицитом душа. Например, я как-то купила в уборной напротив метро Кропоткинская (в ней теперь то ли элитный бутик, то ли ювелирная лавка) "По ту сторону добра и зла" Ф. Ницше и ланкомовскую тушь. И, между прочим, перестройка в стране началась с коммерческих туалетов. Их посещали экскурсионно, как Лувр, в них пел Джо Дассен и пахло новой жизнью.

В коммерческих туалетах пел Джо Дассен и пахло новой жизнью. Источник joetsitunexistaispas