ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ВСТРЕЧЕ ЛУКИ С БОГОРОДИЦЕЙ?

Попытка исторической реконструкции

На праздник в Иерусалим

Дело было около 60 года, то есть примерно через 30 лет после распятия и Воскресения Иисуса Христа и за 10 лет до разрушения иерусалимского храма, на праздник Пятидесятницы, когда все еврейские мужчины, по предписанию Моисеева закона, должны были приносить жертвоприношения в Иерусалиме…

Как сообщает нам Книга Деяний Апостолов, Павел, бывший еще недавно ревностным иудеем и гонителем христиан, а потом обратившийся в христианскую веру и ставший благовестником для язычников, решил во что бы то ни стало прибыть на праздник во Святой град. Его братья-христиане пытались его отговорить. Атмосфера в Иерусалиме в то время совсем не располагала к паломничеству. Христиане жили, как на пороховой бочке; их не любили, хотя пока и терпели. Павла в городе многие помнили и, конечно, считали предателем. Особенно опасным Иерусалим был в большие праздники, когда со всей Римской империи в город прибывали еврейские паломники, — среди них могли быть и те, кто преследовал Павла в городах Малой Азии и даже пытался его убить. Но Павел был непреклонен — в этом году он собирался встретить Пятидесятницу в Иерусалиме.

А теперь обратимся к тексту Писания.

«Тогда немалый плач был у всех, и, падая на выю Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его. И провожали его до корабля» (Деян. 20, 37–38).

«Когда же мы, расставшись с ними, отплыли, то прямо пришли в Кос, на другой день в Родос и оттуда в Патару, и, найдя корабль, идущий в Финикию, взошли на него и отплыли» (Деян. 21 , 1–2)…

…После сих дней, приготовившись, пошли мы в Иерусалим (Деян. 21, 15).

…По прибытии нашем в Иерусалим братия радушно приняли нас» (Деян. 21, 17).

Понятно, что автор Книги Деяний имеет в виду апостола Павла и — самого себя

Обратите внимание на то, что рассказ здесь ведется от первого лица. Кто это «мы» и кого это «нас»? До 16 главы Книга Деяний Апостолов говорит о Павле в третьем лице: он (Павел) отправился туда-то, он проповедовал там-то, а потом появляется местоимение мы… Понятно, что автор Книги Деяний имеет в виду апостола Павла и — самого себя. А кто был автором Книги Деяний Апостолов?

Автором был евангелист Лука.

Что мы знаем о евангелисте Луке?

Сам Лука о себе ничего нам не сообщает. Но у нас, современных христиан, пытающихся разобраться, есть целых три источника информации:

1. Библия (всё-таки кое-что важное о святом Луке она нам говорит!).
2. Внебиблейское предание, которое сохранила Православная Церковь.
3. Современная наука.

Согласно Библии, святой Лука был, во-первых, спутником апостола Павла, и, во-вторых, врачом.

Павел, в своих посланиях перечисляя своих спутников и соратников, несколько раз упоминает Луку, причем в одном месте он называет его «Лука, врач возлюбленный» (Кол. 4, 14). В послании к Коринфянам Павел признается, что тяжело страдает от какой-то болезни (что это была за болезнь, Павел не говорит, он называет ее «жалом в плоть»):

«И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: ‟довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”» (2 Кор. 12, 7–9).

Очевидно, молитва Павла об облегчении мучавшей его болезни не осталась совсем безответной: накануне путешествия в Грецию к нему присоединяется врач, уроженец Антиохии, Лука, который мог оказывать медицинскую помощь и ему самому, и его друзьям. С этого момента местоимение он в записях Луки меняется на мы, ведь теперь они, Лука и Павел, путешествуют вместе!

А сейчас временно перескочим через внебиблейское предание Церкви и обратимся к современной науке…

Книга Деяний, рассказывая о миссионерских путешествиях Павла (и не только о них), безошибочно указывает 32 страны, 54 города и 9 островов. Лука очень точно упоминает титулы, относящиеся к тем или иным правителям. Недаром британский археолог Уильям Митчелл Рамзи, один из крупнейших специалистов первой половины XX века по библейской археологии, писал с восторгом:

«Лука является первоклассным историком. Мы говорим не только о том, что все его фактические свидетельства достойны доверия, но и о том, что он обладает истинным историческим чутьем... коротко говоря, этот автор заслуживает того, чтобы быть поставлен в один ряд с величайшими историками мира»^[1].

А по утверждению современных лингвистов, греческий язык двух книг, которые написал Лука, отличается от остальных книг Нового Завета. Это не просто правильный, богатый, образный язык — это язык человека, который читал греческих историков, например, Фукидида. Лука сознательно стилистически подражает историкам-эллинам^[2].

Греческий язык книг, которые написал Лука, отличается от остальных книг Нового Завета

То есть за дело благовестия берется уже не кто-то из малограмотных рыбаков-евреев с Галилейского моря, а интеллектуал, прекрасно владеющий греческим языком и читавший греческих историков. По крови Лука был или греком или, быть может, сирийцем (то есть семитом), но самое главное тут не кровь, а именно погруженность в греческую культуру.

Тут кто-то из наших читателей может засомневаться. Писание говорит, что Лука был врачом, наука — что чуть ли не профессиональным историком... А дело всё в том, что в античном мире медицина считалась наукой гуманитарной, наукой о человеке, поэтому будущего врача часто обучали еще и истории и словесности. И даже могли обучать живописи и другим изящным искусствам. И вот, поняв эту связь, мы можем смело вернуться к преданию, сохраненному в Православной Церкви. Согласно преданию Церкви, евангелист Лука был первым иконописцем, он написал три первых образа Пресвятой Богородицы.

Но к этому мы еще вернемся.

В Иерусалиме тревожно...

Итак, весной 60 (примерно) года Павел и Лука прибывают в Иерусалим, и их встречают местные христиане. Что представляла тогда собой Иерусалимская Церковь?

В подавляющем большинстве своем это были евреи по крови, продолжающие строго соблюдать Моисеев закон: обрезание, субботу, правила кошерной пищи и т.д. Во главе общины стоял Иаков, брат Господень, человек аскетической жизни, которого уважали даже многие неуверовавшие иудеи. Иаков был сыном праведного Иосифа-Обручника от первого брака. Долгое время он не верил в божественность Своего названного Брата Иисуса. Но, вскоре после Своего Воскресения из мертвых Господь Сам явился Иакову и поставил его главою иерусалимской общины.

Иерусалимская Церковь жила по очень строгому принципу, можно назвать его «коммунистическим», но правильнее — монашеским. Частного имущества не было от слова совсем. Когда человек становился христианином, он должен был продать всё, что имел, и вырученные деньги отдать в «общую кассу». Нам, современным христианам Святого града, разделенным между собой своими личными интересами и эгоизмом, трудно даже представить ту атмосферу братства, которая царила в то время среди последователей Мессии из Назарета...

Иерусалимские христиане радостно встречают Павла и его спутников, но сразу предупреждают, что обстановка в городе неспокойная, и отношение к Павлу — откровенно враждебное. Когда Павел, несмотря на предупреждения, всё-таки приходит в храм, его сразу узнают. Иудеи бросаются на него и пытаются линчевать. Но тут в дело вмешиваются римские солдаты, которые по случаю праздника (как мы уже писали, на большие еврейские праздники сотни тысяч стекались в город со всего света) были приведены в повышенную готовность. Солдаты отбивают Павла у беснующийся толпы, а потом римские власти, чтобы избежать волнений в городе, под усиленной охраной отправляют Павла в Кесарию. Там Павел проведет два года, и оттуда его отправят в Рим. В Риме Павел через несколько лет погибнет: в разгар гонений Нерона ему отрубят голову за городскими стенами.

Но мы, читатель, останемся мысленно в Иерусалиме с евангелистом Лукой…

«Иных уж нет, а те далече»

Чем занимался в это время в Иерусалиме Лука?

Проблем с пропитанием у него, наверное, не было. Лука был врачом, профессия нужная и всегда востребованная. Да и местные христиане не оставили бы в нужде своего собрата.

Но, может быть, Лука использовал свой визит в этот город для чего-то еще? Ответ на этот вопрос мы получим, если откроем Евангелие от Луки, книгу, появившуюся на свет, как предполагают историки, в Риме, через несколько лет после того, как Лука посетил Иерусалим.

Вот с чего начинается Евангелие от Луки:

«Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то́ бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк. 1, 1–4).

О чем здесь, собственно, идет речь?

Со времени распятия и Воскресения Господа прошло, как мы уже сказали, около 30 лет. Это значит, что тому, кто был ровесником Христа, сейчас шел уже седьмой десяток. Тем, кому было во дни распятия Господа 20 лет, сейчас уже было за 50. Средняя продолжительность жизни в те времена была невысокой, из-за невысокого уровня медицины, многие умирали, не дожив до 60. Поколение тех людей, которые были с самого начала очевидцами и служителями Слова (то есть очевидцами Христа) начало уходить из жизни. Возникла опасность того, что свидетельства о земной жизни, о чудесах и проповеди Спасителя будут забыты или искажены. И возникла необходимость эти свидетельства записать.

Возникла опасность того, что свидетельства о земной жизни Спасителя будут забыты или искажены

Вы скажете, а зачем нужно было ждать столько времени? Почему нельзя было написать Евангелия сразу? Тут дело вот в чем.

Сейчас, если с нами происходит что-то важное, чем бы мы хотели поделиться с друзьями, мы сразу можем выложить свои записи с фотографиями, например, в социальных сетях. Не так обстояло дело в древности.

Книги (точнее, свитки) писали в те времена на листах папируса. Прямоугольные листы приклеивали липкими полосками друг к другу, и всю эту длинную ленту сворачивали в рулон. Иногда крайний лист крепился к деревянному стержню. Для лучшей сохранности свитки иногда заключали в кожаные футляры. Стоимость одного такого свитка, включающая оплату услуг профессионального секретаря-скорописца, составляла, на современные деньги, около 5000 долларов (такую цифру приводит в своих лекциях о. Стивен Де Йанг). То есть сумма хотя и не запредельная, но и совсем не маленькая. Тем более если учесть, что условных 5000 долларов стоил только один экземпляр, а для верующих христиан, живших по всей империи, свитков нужно было очень большое количество.

Получается, что письменная проповедь в те времена была делом дорогостоящим. И при этом не совсем эффективным. В евангельские времена очень и очень многие попросту не умели читать и писать.

Другое дело — проповедь устная. В то время жители империи владели на разговорном уровне не одним, а, как правило, несколькими языками. Например, в Палестине все знали как минимум греческий и арамейский, в городах многие знали латынь. А в Иерусалиме, как предполагают некоторые исследователи, еще сохранялся в качестве разговорного языка иврит.

Вот поэтому апостолы (некоторые из коих, например, Петр и Иоанн, сами были людьми некнижными) использовали именно устную проповедь. Они просто рассказывали людям о том, что видели своими глазами и слышали своими ушами: о жизни, смерти и Воскресении Господа.

Но вот когда, с течением лет, свидетели и очевидцы Слова начали уходить из жизни, возникла необходимость записать их свидетельства.

К 60 году уже было написано два Евангелия. Первое написал евангелист Матфей, один из 70 Апостолов. Матфей был мытарем (сборщиком налогов), а, значит, человеком грамотным, привыкшим к составлению отчетов. Евангелие от Матфея было написано на еврейском (или на арамейском?) языке и предназначалось в первую очередь для евреев.

Второе Евангелие написал Марк. Марк, владевший ремеслом скорописца, записал то, что услышал из устных рассказов первоверховного апостола Петра. Евангелие от Марка — самое короткое из четырех. Один из ранних отцов Церкви, св. Паппий, лично знавший некоторых из апостолов, свидетельствовал, что Марк, записывая евангельские события, не придавал большого значения хронологической точности, для него важнее была духовная составляющая.

И, кроме этих двух первых Евангелий, появились, должно быть, к тому времени и первые апокрифы, то есть воспоминания о Христе, в которых Божественная правда была перемешана с человеческими измышлениями. Недаром Лука пишет, что «многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях». Слово «многие» означает, что не только Матфей и Марк опубликовали свои рассказы, а еще какие-то свидетели и, может быть, лжесвидетели…

И вот в такой ситуации Лука, человек разносторонне образованный, знакомый с трудами классических греческих историков, чувствует, что пробил его час, чувствует свою миссию. Он должен написать свое, третье, Евангелие — для того, чтобы, во-первых, дополнить и уточнить Евангелия от Матфея и Марка, и, во-вторых, подтвердить своим Евангелием первые два и отсечь ту ложь, которая, иногда переплетенная с правдой, уже начала публиковаться в апокрифах.

Напоминаем еще раз. Со времен Спасителя прошло уже три десятка лет. Поколение Христа постепенно уходило из этой жизни. А Луке нужно было найти очевидцев Слова, тех, кто был с Господом в самом начале Его пути, тех, кто смог бы рассказать ему то, чего сам он не знал.

Апостолов в то время не было на Святой Земле: они разошлись по белу свету, проповедуя воскресшего Господа… Впрочем, один из 12 должен был находиться в то время в Иерусалиме. Любимый ученик Христа, младший из апостолов, Иоанн Богослов, должен был жить тогда в Верхнем городе. Он на время оставил Малую Азию и вернулся сюда, на Святую Землю. А в доме апостола Иоанна, приобретенного в элитной, верхней части Иерусалима, жила Сама Пречистая Дева Мария…

Могла ли Дева Мария жить именно в Верхнем городе (часто эту часть города еще называют Сионом), в квартале богачей? И вообще, что для христиан того времени значила Дева Мария?

Здесь нам придется сделать экскурс в Ветхий Завет.

Могли ли первые христиане почитать Богородицу?

Согласно свидетельству Библии, в Иудейском царстве, где правили цари из рода Давидова, особенным почитанием всегда окружалась мать государя.

Уже о преемнике Царя Давида, Соломоне Премудром, говорится, что его мать, Вирсавия (Батшева), приходит к нему, как заступница за своих подданных. Вирсавии, вдове Давида, которую он когда-то преступно забрал у своего верного воина Урии, конечно, было далеко до Пресвятой Споручницы грешных, то есть до Богородицы, но здесь важны не личные качества царственной матери, а та роль, которую она выполняет здесь, и то почтение, которое оказывает ей иудейский монарх:

«Царь встал перед нею, и поклонился ей, и сел на престоле своем. Поставили престол и для матери царя, и она села по правую руку его» (3 Цар. 2, 19).

В Библии сидеть от царя по правую руку («одесную», по церковнославянски) — знак особого статуса, особой приближенности, и Сам Христос по Своем Вознесении на небеса воссядет одесную Бога-Отца (Ин. 16, 19; 1 Пет. 3, 22)…

Особый статус царицы-матери, возможно, установил сам Давид. А Давиду,

вполне вероятно, на это было указано свыше. Ведь не может быть просто случайностью, что библейские авторы при перечислении всех царей из Дома Давидова сразу за именем Государя всегда называют имя его матери! ( ср. 3 Цар. 14, 21; 15, 2; 15, 10; 22, 42; 4 Цар. 8, 26; 12, 1; 14, 2; 15, 2; 15, 13; 15, 30; 15, 33; 18, 2; 21, 1; 21, 19; 22,1; 23, 31; 23, 36; 24, 8 ; 24, 18 и параллельные места в 1 и 2 Пар.) Ничего подобного мы не видим в родословной Государей Северного Израильского царства, где правили цари не из рода Давидова, да и вообще, подобное почитание именно матери Государя было если и не уникальным, то весьма редким в древней истории...

Почитание матери Государя было если и не уникальным, то весьма редким в древней истории

Пользуясь своим положением царицы-матери, злодейка Гофолия (Аталия) по смерти своего сына Охозии (Ахазии) даже попыталась присвоить себе всю власть в Иудее, приказав перебить собственных внуков, принцев из рода Давидова, и, таким образом, чуть было не уничтожила всю династию (4 Цар. 8, 26; 11, 1–20)…

Первые христиане, будучи евреями по крови и почитая Господа как Царя из Дома Давидова, конечно, знали о древней традиции. Неудивительно поэтому то почитание, которым они окружали и Пречистую Матерь своего Мессии-Царя. После того как Иисус Христос, Царь Иудейский, был распят на Кресте, воскрес из мертвых и на сороковой день вознесся с горы Масличной на небеса, у апостолов и у всех христиан здесь, на земле, в дольнем Иерусалиме еще оставалась Царица-Мать. Кроткая, молчаливая, непритязательная, предпочитающая всегда оставаться в тени, но всё равно Царица…

Поэтому иерусалимское предание, согласно которому дом Иоанна находился на Сионе, бывшим в те времена элитным кварталом, кажется нам в высшей степени правдоподобным.

Зеведей, отец апостолов Иакова и Иоанна Богослова, не только рыбачил сам, он использовал и труд наемных работников (Мк. 1, 19–20), а, значит, был человеком состоятельным. Очевидно, он поставлял рыбу для иерусалимских «серьезных людей», поэтому Иоанн, в отличие от Петра, и был вхож в дом первосвященника и даже лично знаком с ним (Ин. 18, 15). Этим и можно объяснить тот факт, что у Иоанна Богослова был свой дом на Сионе.

Но есть и другая версия. Дом в Верхнем городе мог быть пожертвован для христианской общины кем-то из богатых иерусалимцев, а потом уже община предоставила этот дом в распоряжениие Матери Царя-Мессии и Ея приемного сына.

Встреча

Встречался ли в Иерусалиме Лука с Божьей Матерью? Мы убеждены, что встречался. Имеются ли у нас этому подтверждения? Мы убеждены, что имеются. Подтверждением являются, на наш взгляд, две первые главы из Евангелия от Луки, составленные из пяти сюжетов, которые содержатся только в этом Евангелии! Вот перечень этих историй.

1. Благовещенье. Лука рассказывает нам, как в захолустном галилейском городке Назарете Архангел Гавриил явился Деве Марии и возвестил, что у Нее родится Сын, Который воссядет на престоле Давида. История эта содержится только в Евангелии от Луки, и поведать ее Луке могла только Сама Дева Мария.
2. Рождество Иоанна Предтечи. У праведных Захарии и Елисаветы, которые жили в горнем граде Иудином (возможно, под горой Ора, на склоне которой находится сейчас Русский Горненский монастырь), долгое время не было детей. Елисавета была сродницей Девы Марии, а Захария — священником в Иерусалимском храме. И вот в храме Ангел возвестил Захарии, что у него родится ребенок. Дева Мария приходит из Назарета, чтобы поздравить Свою родственницу с этой радостью… История эта содержится только в Евангелии от Луки, и поведать ее могла только Сама Дева Мария.

3) Вифлеемские пастушки. В ночь Рождества Вифлеемским пастушкам, которые пасли своих овечек в поле за городом, ангелы возвещают о том, что ныне в Вифлееме, городе Царя Давида, родился Спаситель мира. Пастушки бегут в Вифлеем, находят Деву Марию и Богомладенца и рассказывают о видении ангелов. Лука пишет, что слова пастушков Мария «слагала в сердце Своем» (Лк. 2, 19), (Лк.2:19), то есть до поры до времени никому не рассказывала. История эта содержится только в Евангелии от Луки, и поведать ее могла только Сама Дева Мария.

4 ) Сретенье. На сороковой день после Рождества Христова Мария вместе с Иосифом пришла из Вифлеема в Иерусалим, принеся сорокадневного младенца Иисуса в храм. Там их встретил праведный Симеон, принявший Богомладенца на свои руки... История эта содержится только в Евангелии от Луки, и поведать ее могла только Сама Дева Мария.

5. Отрок Иисус в Иерусалимском Храме. Когда Иисусу было 12 лет, Иосиф и Дева Мария взяли Его в Иерусалим. На обратном пути Они обнаружили, что Отрок исчез. После трехдневных поисков Иосиф и Мария нашли Иисуса в Иерусалимском храме… История эта содержится только в Евангелии от Луки, и поведать ее могла только Сама Дева Мария.

Таким образом, нам, православным христианам, не мешало бы помнить, что два наших двунадесятых праздника, Благовещенье Пресвятой Богородицы и Сретенье, восходят к событиям, память о которых сохранил для нас именно евангелист Лука.

Два наших двунадесятых праздника, Благовещенье Пресвятой Богородицы и Сретенье, восходят к событиям, память о которых сохранил евангелист Лука

Но мы должны быть благодарны Луке не только за это…

6. Лица и лики.

Когда мы с вами, читатель, находимся в православном храме, нас со всех сторон окружают лики (то есть лица): лики Божьи и лики Его святых. А где еще мы так часто сталкиваемся с лицами? Наверное, для многих ответ будет неожиданным. Лица нас окружают на страницах Писания!

Слово «лицо» в Ветхом Завете часто используется, чтобы показать чье-то личное присутствие, личную связь с кем-то. А выражение «лицо Божье» подчеркивает личное присутствие Божие.

С одной стороны, Бог Ветхого Завета трансцендентен, то есть потусторонен нашему миру. Но любовь Божья к людям «пробивает» эту потусторонность. В Книге Исход мы читаем: «И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим» ( Исх. 33, 11). Здесь говорится о том, что Бог вcё-таки может быть нам близок, что всё-таки лучшие из людей Ветхого Завета могли вступить с Ним в личные (слово «личность» происходит от слова «лицо») отношения.

В Книге Бытия, в 32 главе, рассказывается, как внук Авраама Иаков ночью боролся с Богом и в конце концов получил благословение Божье. Иаков увековечил это событие, назвав место его ночной встречи с Богом Пенуэль (лицо Божие), сказав: «я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя» (Быт. 32, 30).

Библейское слово פנים (паним, лик, лицо) может подчеркивать не только личное Божье присутствие, но и Его благословение. В Книге Чисел приводится благословение Аароново, где тоже дважды упоминается Божье лицо:

«Да благословит тебя Господь и сохранит тебя! да просветит Господь лице Свое на тебя и помилует тебя! да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!» (Чис. 6, 24–26).

Что означает выражение «да просветит Господь лице Свое на тебя?»

Современный православный автор Роберт Аракаки пишет:

«В этом благословении лице Божье упоминается дважды. Оба выражения очень красочные и живые. Выражение да просветит Господь лице Свое на тебя может пониматься так, что Бог смотрит на тебя с широкой улыбкой на Своем лице. Вы никогда не замечали, как от улыбки лицо человека как будто всё светится? Или как улыбка матери или отца заставляет ребенка буквально сиять от радости? Обращенная к нам Божья улыбка говорит нам, что Он нас любит, что Он благоволит нам… Другое выражение из благословения Ааронова: да обратит Господь лице Свое на тебя, означает следующее. Когда Бог благословляет нас, Он обращает к нам Cвое лицо, то есть Он принимает нас, Он вступает в личные отношения с нами. И, наоборот, когда Бог в Библии отвращает Свое лицо, это означает, что Он нас отверг, что наши отношения с Ним закончены…» ^[3].

Но в Библии полно примеров, когда не только Бог обращает к нам (или, наоборот, отвращает от нас) Свой лик. В Библии, например, пророк обычно не просто предстоит перед царем, он предстоит пред лицом царя. А царь, в свою очередь сидит на троне пред лицом пророка. Так уж устроен еврейский язык, что в нем это слово часто употребляется именно как выражение персональной связи. Так, на страницах Писания перед нами проходят лица Божьих пророков, лица Божьих друзей и слуг, лица царей и цариц...

Всё это прекрасно знал Лука, который, хотя и не был евреем по крови, принял веру Израиля и тщательно, в греческих переводах, изучил Святое Писание. По языку своему, по культуре (а, может быть, и по крови) Лука был греком. Если евреи, потомки Сима, воспринимали мир через текст, то грекам, потомкам Иафетовым (само имя Иафет происходит от слова יפה, йафе, то есть «красивый» «прекрасный»), был дан от Бога особый дар — дар видеть мир через красоту, через зрительный образ…

Сколько раз, наверное, во время путешествий Луки по Римской империи ему приходилось слышать от новообращенных верующих сожаление о том, что у них нет возможности добраться до Иерусалима и увидеть своими глазами Ту, через Которую в мир явился Спаситель. А ведь теперь, когда «Слово стало плотью» (Ин. 1, 14), когда Сам Бог стал человеком, когда невидимый когда-то Бог стал видим, а значит, и изобразим, уж тем более можно и должно было изобразить Марию. Ту Самую Пречистую Деву, Которая всё еще жила в Иерусалиме, но Которая в скором времени должна была этот мир покинуть… И вот Лука решился написать три Ея образа.

В прекрасном украинском фильме «Шире Небес» (фильм этот можно легко отыскать в Ютубе) так и показано. В Иерусалиме, на Сионской горе, в доме апостола Иоанна, Лука сидит перед Божьей Матерью и пишет восковыми красками на дощечке Ея образ. И хотя Мария уже совсем не молода, на дощечке он изображает Ее юной Девой, держащей на Своих пречистых руках Богомладенца. Лука пишет первые в истории христианства иконы. Пишет для своих друзей-христиан, пишет для будущих поколений, пишет для нас. А Дева Мария (этого, правда, в фильме нет) рассказывает Луке о Себе и о Своем Сыне. Рассказывает для всех христиан, рассказывает для будущих поколений, рассказывает для всех нас...

А в Иерусалиме уже темнеет…

7. Прощанье.

На Сионе уже темнело. Свет сумерек, текущий в проем окна, сгустился, сделался синим, потом стал темно-лиловым. В горнице, освещенной несколькими светильниками, пахло расплавленным воском и свежевыпеченными хлебами…

В горницу вошел Иоанн. Младший из апостолов, он уже был далеко не молод, ему уже было под 50. Лука, конечно, еще не знал, что Дева Мария упокоится в Иерусалиме уже через несколько лет. После Ея Успения погибнут почти все 12 апостолов. Погибнут и многие другие из христиан, погибнет и сам Лука. Из Двенадцати только он, Иоанн, любимый ученик Господа, избежит мученической смерти. Иоанн доживет до глубокой старости и перед самой смертью успеет еще написать свое, четвертое по счету, Евангелие…

— Добрый вечер, имми^[4], — мешая, как это было принято тогда в Иерусалиме, иврит с арамейским, поздоровался Иоанн с Девой Марией. В голосе его слышались семейная, сыновняя простота и в то же время подчеркнутое почтение. — Извини, но Тебе уже пора отдыхать. — Он повернулся к Луке. — Садись трапезничать, дорогой. А работать приходи завтра. Сегодня нам всем пора отдохнуть. На улице уже темень!

— Да нет, уже не приду, моя труд окончен, — ответил, улыбаясь, Лука. — Я и так загостился в ваших краях. Завтра с утра я отправляюсь в Кейсарию, оттуда надеюсь добраться с Павлом морем до Рима. Обнимемся, брат, кто его знает, сподобит ли еще Бог свидеться…

…На выходе Лука еще раз обернулся. Мария стояла, прислонившись к косяку входа, закутанная широким длинным платком. Она стояла, словно погруженная в темноту, густые и длинные ветви растущего во дворе дома дерева закрывали Ее от лунного света, и то, что видел сейчас Лука, казалось лишь очертанием, лишь обманчивым контуром на фоне каменных стен с плоской крышей, каменного забора и высокого черного дерева… Но это была Она, Пречистая Дева, и Лука понимал, что они навсегда, до встречи на Небесах, прощались.

— До свиданья, иммэну^[5], — сказал Лука. — Моли Христа Бога о нас…

…Над Иерусалимом играла петушиными криками и уже истончалась ночь. Земля дышала прохладой. Над кромкой Масличной горы висела, подпрыгивая на тучах, утренняя звезда. Иерусалим казался огромной рельефной картой, сползающей к Кедронской долине. Совсем далеко, между пологих гор, вилась нитка дороги, она уходила на юг, и по ней, плавно покачиваясь, волнистою неспешною вереницею шли верблюды. И три неизвестных птицы плыли над караваном, напоминая волхвов, что когда-то шли в сторону Вифлеема по этой самой дороге, проходящей мимо гробницы Рахили…