«Это просто преступление, в том числе и наше»

Важным символом протестов в Белоруссии стала забастовка части сотрудников государственных СМИ, прежде всего телевидения. Журналисты вслед за протестующими потребовали от своего руководства разрешить показывать правду о происходящем в стране. Примерно полсотни забастовщиков несколько дней пикетировали телецентр, а рядом проходили акции солидарности, участники которых признавались, что давно перестали смотреть бесконечное восхваление режима . Корреспондент “Ъ” Александр Черных пообщался с бастующими, которые рассказали, как устроено белорусское телевидение и почему они больше не хотят иметь к нему отношения.

Мы не быдло, стадо и трусы

Здание Белтелерадиокомпании расположено на улице Макеёнка — по московским меркам довольно далеко от жилых домов. Оно окружено стройками, промзонами и пустырем, приспособленным под парковку: чтобы подойти к телецентру, остается не так много маршрутов. Все дорожки перекрыты полицейскими — они общаются довольно вежливо, но пропускают к зданию только тех, кто может доказать, что работает там. Поэтому протестующие — примерно 300 человек — выстроились длинной цепью через дорогу от телецентра. Если быть точным, протестовали они здесь в выходные, когда требовали от главного белорусского телеканала БТ показывать правду .

Теперь противники Александра Лукашенко приходят к телецентру поддержать тех, кто бастует под тем же лозунгом: это примерно 50 человек из 1,5 тыс. сотрудников Белтелерадиокомпании.

Молодцы! Молодцы! — громко скандируют на одной стороне дороги. Мы с вами! — хором отвечают с другой. Милиционеры молча стоят посредине.

Забастовка началась в понедельник. Накануне в коллективе стало распространяться письмо гендиректору компании Ивану Эйсмонту. Авторы требовали признать недействительными результаты выборов, освободить политзаключенных и отменить цензуру в государственных СМИ, предоставить слово как сторонникам, так и несогласным с действующей властью . Господин Эйсмонт приехал на встречу с сотрудниками вместе с женой, пресс-секретарем Александра Лукашенко Натальей Эйсмонт. Как рассказывали участники переговоров изданию Tut.by, понимания стороны не нашли . После этого Telegram-канал NEXTA, координирующий протесты, призвал приходить к телецентру и поддерживать забастовщиков. Корреспондент “Ъ” побывал у телецентра во вторник.

Из-за милицейских постов поддержка взбунтовавшихся журналистов в тот день получилась дистанционной: люди размахивают бело-красно-белыми флагами под песню Перемен группы Кино , которая звучит из большой колонки.

Следующая композиция вызывает еще больший восторг — это гимн протестов Мы не народец от рок-группы Tor Band из Гомельской области. Мы не быдло, стадо и трусы, мы живой народ, мы белорусы ,— хором поет припев вся улица. Проезжающий рейсовый автобус бибикает, все аплодируют водителю. Следующая песня — Не стоит прогибаться под изменчивый мир от Машины времени ; припев все тоже помнят наизусть. Потом кто-то передает просьбу от ребят у телецентра поставить Эти глазки от Ирины Салтыковой. Под общий смех включают и Глазки . Танцующая на тротуаре девушка обращается к застывшему напротив милиционеру:

— Вот у вас такие красивые глаза, добрые. Вы наверняка очень хороший человек, вы нас должны защищать!

— А они нас вместо этого били,— мрачно произносит стоящий рядом парень.

— Ну это не они, это совсем другие,— убеждает его девушка.— Это же ОМОН был, а здесь хорошие ребята, наши защитники.

Она улыбается и смотрит в глаза милиционеру:

— Я очень надеюсь, что, когда придет время, вы сделаете правильный выбор.

Две стороны улицы регулярно устраивают переклички. Белорусское телевидение — с народом! — кричит кто-то из толпы с флагами. Да! — хором отвечают с проходной.

У людей есть интернет, зачем им такое телевидение

Даже в милицейском оцеплении находится лазейка, через которую корреспондент “Ъ” смог пробраться к телецентру. Изнывающие от жары забастовщики общаются с коллегами — внешне все выглядит как обычный, но очень уж напряженный перекур. На просьбу рассказать о том, как госканалы освещали протесты, одна из сотрудниц БТ устало отвечает: А то вы сами не знаете . Она соглашается говорить только анонимно:

— У нас в Беларуси телевизионной журналистики давно нет. Вы это должны понимать, у вас же в России тоже не освещают протесты в Хабаровске.

— Мы освещаем, и довольно подробно...

— Газеты — да, интернет — да, но на телевидении вы этих шествий не увидите. Вот и у нас так же, только еще хуже. Здесь все новости управляются идеологически. Когда с самого верха даются указания, что снимать, а что игнорировать. Потом каждое утро это через дирекцию выдается на летучках, как указания. Думаю, что ваша модель телевизионной цензуры когда-то была выстроена на основе нашей.

Ребят, вы не забывайте, у нас это все на шесть лет раньше началось. И вас это шесть лет спустя ждет.

Женщина нервно курит; видно, что ей надо выговориться.

— Я работаю на телевидении, и наша задача — информировать людей, давать картину целиком. Предупреждать, что на улице сейчас опасно. Мы же предупреждаем людей о стихийных бедствиях. Я все эти дни думаю: может быть, если бы мы говорили правду об избиениях и гранатах, было бы меньше жертв?.. И ведь мы все знали. Смотрели стримы, читали Нехту , у кого работал Telegram. Чтобы получить честную информацию о войне в моей стране, я смотрела иностранные телеканалы — Дождь и Настоящее время . Я задаюсь вопросом: почему я снимала происходящее на мобильный телефон, а не на профессиональную камеру? Это неправильно, просто преступление. В том числе и наше.

Сотрудница БТ продолжает:

— В 2006 году у нас уже были протесты в Минске, мы тогда были студентами. Мы уже знали, что такое Окрестино (изолятор на улице Окрестина, куда свозили задержанных на акциях.— “Ъ”), что такое хапун (массовые задержания.— “Ъ”). Но телевидение тогда убедило регионы, что это бездельники и наркоманы протестуют. Потом были снова и снова протесты, но телевидение убаюкивало людей, дальше Минска это не расходилось. Теперь у людей есть интернет, зачем им такое телевидение. Теперь регионы узнали правду — все увидели эти чудовищные избиения, весь мир.

И самое страшное для меня — что мы, белорусские тележурналисты, не смогли это показать своему народу.

Она нехорошо усмехается:

— Для нашей страны это были исторические события. Их надо было снимать и хранить вечно, для следующих поколений, как военную хронику. А у нас в государственной телекомпании этих съемок в архиве нет. И это тоже наше преступление против народа.

Через дорогу все снова начинают петь: Мы живой народ, мы белорусы . И женщина светлеет: Вот что вдохновляет — наш народ. Вы спросили вначале, что тут у нас происходит. Извините, но у нас происходит рождение нации. Да, считается, что белорусская нация сформировалась в начале XX века. Но, наверное, окончательно это происходит именно сейчас .

Оператор службы теленовостей АТН Денис Соколовский спокойно называет свое имя — для него поворотной точкой стали нарушения на выборах. Я пошел голосовать и полтора часа стоял в очереди на участок, такой явки никогда не было,— рассказывает он.— Я своими глазами видел, сколько в урне бюллетеней, сложенных гармошкой (оппозиция в Белоруссии предлагала складывать бюллетени особым образом, чтобы их сложнее было положить в стопку за Александра Лукашенко.— “Ъ”). И когда потом объявили такие неправдоподобные результаты — это очень возмутило. Избиения мирных протестующих стали последней каплей — а мы при этом можем показывать только пострадавших сотрудников МВД. И ни слова о травмированных и погибших во время мирной демонстрации .

Он подробно рассказывает, как работает белорусское телевидение. Каждое утро решается, какой сегодня будет информационная картина в стране. Дирекция на планерках решает, что сегодня нужно снимать. Тебе дают указания, и не подчиниться им невозможно,— говорит господин Соколовский.— Телевидение — это коллективная работа, бюрократическая машина. Ты не можешь просто взять съемочную группу и поехать, куда хочешь. Не можешь приехать и сказать: вот что у меня есть, ставьте. Все планируется заранее в соответствии с позицией руководства. А она всегда одна: "Мы государственный канал" . По его словам, все сотрудники видят реальную ситуацию в стране и понимают, что делают что-то не то .

Но эта история, что мы госканал и должны отстаивать прогосударственную позицию — она крепко въелась в голову,— говорит телеоператор.— Нас начальство убеждает, что оставшиеся независимые СМИ такие же односторонние, как мы, только играют за других. Отчасти это верно. Но в ситуации с избиениями уже никто не может сказать, что замалчивать их — в интересах государства .

По его словам, на встрече с руководством канала бастующим пообещали провести работу над ошибками и позволить чуть больше свободы и объективности , поэтому многие пока не присоединились к забастовке. Но я в эти обещания не верю ,— говорит господин Соколовский.

В толпе раздаются аплодисменты: поддержать телевизионщиков пришел популярный фолк-музыкант Андрусь Такиндаг. Он играет регги на домре и поет на белорусском языке песню-призыв к человеку в черной форме с припевом Не кидай свои гранаты .

Уже на следующий день, в среду, милицейские посты у телецентра были усилены — группу поддержки оттеснили от здания. Сразу несколько бастующих сообщили СМИ, что руководство телеканала пообещало заменить их специалистами из России , которые якобы уже прибыли в страну. Подтверждения этой информации “Ъ” получить не смог: пресс-служба Белтелерадиокомпании весь день не отвечает на звонки. Кроме того, появилось сообщение, что коллектив радио Сталіца увольняется в знак протеста против запрета освещать политические новости.