Любовь и голуби

                                                              В Кремле не любят голубей.

Во-первых, когда они сытые, их становится много и они активно загрязняют главную московскую достопримечательность. Поэтому в кремлёвской охране служит "пернатый отряд" из прирученных соколов и ястребов, чья задача гонять ворон и голубей.

Во-вторых, голуби – это про любовь, чувство, в последнее время, похоже, всё реже посещающее обитателей кремлевских кабинетов, особенно в отношении строптивых сограждан. Когда жители Хабаровска, лишенные возможности легально выразить возмущение действиями Москвы, придумали, под каким предлогом выйти на улицу, голубь нежданно превратился  в символ протеста, а значит, еще большего раздражения кремлевских небожителей.

За выход на улицу "покормить птицу" отныне полагаются крупные неприятности в виде задержаний, штрафов, а то и арест.

У этого протеста неожиданный не только символ, но и фигура, всех объединившая: буквально выдернутый из кресла губернатора, поспешно эвакуированный под конвоем в Москву и арестованный по обвинению в организации убийств, случившихся 15 лет назад, Сергей Фургал вряд ли представлял себя в качестве вожака несистемной оппозиции.

Губернатор, теперь уже бывший, отрицает свою вину. Местные жители уверены в политической подоплёке уголовного преследования популярного политика, противостоявшего Москве, победившего зарвавшихся единороссов и успевшего сделать конкретные полезные для края дела. И добиваются по крайней мере открытого суда в родном городе.

                                                Три недели люди выходили "кормить голубей".

Сначала только в Хабаровске. Десятками тысяч. С лозунгами, постепенно расширяющими повестку. Один из плакатов, который 1 августа несли под проливным дождем, подводит итог всем требованиям: "За Сергея Фургала, справедливость, честные выборы, права и свободы, независимые СМИ, сменяемость власти". Почти сразу, хоть и не так массово, за хабаровчан и "против произвола центра" начали выходить в городах, и не только на Дальнем Востоке. В Иркутске обратили на себя внимание плакаты: "Просыпайтесь, города, с нашей родиной беда" и "Я/мы уважать себя заставим!"

Власть "уважила" Хабаровск, прислав в качестве врио губернатора Михаила Дегтярёва, неместного, с впечатляющим послужным списком: в своё время отобран Владиславом Сурковым в Самаре в качестве перспективного молодого единоросса; затем отправлен на воспитание к Владимиру Жириновскому, прошел у того проверку банным веником; а дальше в Госдуму. Следующим знаком "уважения" стали хамские выпады главного кремлёвского рупора Владимира Соловьёва , обозвавшего протестующих жителей Хабаровска "пьяной поганью".

Хамство – своего рода дресс-код режима. И, наконец, город "уважил" сам врио Дегтярёв – к протестующим он не вышел, заявив, что "тут есть чем заняться, на самом деле, руководителю, чем выходить и общаться с теми, кто кричит под окнами". Впоследствии, правда, на улицу все-таки выбирался, но не во время митингов. В них, впрочем, углядел "много иногородних и иностранных граждан, которые… как появилась возможность раскачать ситуацию в Хабаровском крае, они сюда прилетели" из Москвы…"

Собственно, ничего больше подрастерявшаяся от хабаровского напора апешечка предложить начальнику не смогла.

Разве что протестующим – автозаки. Их, правда, в основном подгоняли в Москве и Питере, где на протесты выходило не так много людей, зато росгвардейцам хватать их было легко и приятно. А Хабаровск пока пустили на самотёк в надежде, что само рассосётся, со временем. Хотя хабаровчанам расслабляться вряд ли стоит.

Ведь всё двадцатилетие путинского режима – это история беспредела. Толковый словарь русского языка Ожегова трактует это понятие как "крайнюю степень беззакония, беспорядка".

В конце 90-х годов Владимир Путин был призван в Кремль в качестве "ястреба": охранять нажитое ельцинской семьёй, но главное, навести порядок и "отогнать голубей" в лице либералов и прочей, ещё бредившей демократией, общественности. Его взлёту способствовало вторжение боевиков Шамиля Басаева и Хаттаба в Дагестан, начавшееся 7 августа 1999 года. Путин в тот момент стоял у руля ФСБ, а буквально неделю спустя был представлен стране в качестве премьер-министра и официального преемника Ельцина. С тех пор каждое существенное событие в стране, будь то теракт или президентские выборы, сопровождалось принятием законов, ужимавших демократические права и свободы граждан и открывавших дорогу к репрессиям и произволу.

Теракт в Беслане повлёк за собой отказ от выборов губернаторов и возведение путинской вертикали. За протестной волной против фальсификаций выборов 2011–2012 годов последовало репрессивное законодательство в отношении СМИ и интернета. Ожидать, что на двадцать первом году правления этот вектор вдруг изменится, что владыка захочет выстраивать уважительные отношения и прислушиваться к своим критикам, было бы странным. Тем более когда главное желание Путина сейчас –чтобы дали спокойно заниматься обустройством достойного масштабу его личности (как он его себе представляет) места в истории.

Пандемия коронавируса поставила и без того еле теплящуюся общественно-политическую жизнь в стране на паузу, но, как показал июль, не убила: достаточно было власти сделать один опрометчивый шаг с популярным губернатором. В отличие от градуса любви, измеряемой загадочными опросами, степень ненависти проявляется более явно – на улице проценты не припишешь. Похоже, лихорадочно организованной, "успешной" операцией "Обнуление" Путин сильно поднял градус нелюбви к себе любимому. Посеял сомнение в рядах своей опричнины в собственной "долговечности" и несокрушимости. Подтвердил подозрения недоброжелателей о проблемах со здоровьем. Бессмысленно гадать, как долго Путин намерен и сможет – а это две разные вещи – сидеть в кремлевском бункере. Хотя бы потому, что этого не знает он сам.

Последние события примечательны как раз тем, что проясняют: устойчивость системы – миф, который до недавнего времени удавалось поддерживать кремлевской "бригаде" как для внешнего, так и для внутреннего потребления. И если вовне всё ещё как-то уверены или хотят быть уверены в стабильности ядерной державы, то внутри страны "чёрные лебеди" начинают слетаться, что голуби вокруг Кремля. Путинская надежда, что шулерским голосованием он обеспечил себе возможность спокойно размышлять и готовиться к принятию эпохального решения о собственном будущем, не оправдывается.

Голубям нравится, когда их кормят. А людям нравится их кормить.