Унижение Кремля: протесты в Хабаровске перечеркнули плебисцит

Впервые за 20 лет грандиозное казенное шоу впечатлило народ меньше, чем митинги в дальнем краю.

Никакого соревнования за умы россиян в Кремле, конечно, не планировали. Законченный 1 июля плебисцит должен был стать как минимум событием года, а арест какого-то хабаровского Фургала, устроенный неделей позже, задумывался как сугубо верхушечная акция, волнение публики вызвать неспособная.

Июль заканчивается, и мы уже можем сравнить подлинные масштабы обоих событий. При всем несовершенстве так называемых опросов общественного мнения, их достаточно, чтобы определить, что весит больше — всенародное голосование или дальневосточные протесты.

Вот свежая публикация «Левада-центра». В двадцатых числах июля о митингах в Хабаровске знали 83% опрошенных россиян, причем 26% внимательно за ними следили. И это при том, что казенное телевидение потратило на освещение этих событий, наверное, в тысячи раз меньше времени, чем на рекламу плебисцита.

При этом без малого половина (45%) тех, кто знает о хабаровских выступлениях, относятся к их участникам положительно, 17% — отрицательно, 26% — нейтрально, и всего 11% затруднились с ответом. С учетом неоднозначности персоны Сергея Фургала, поддержку страной разгневанных хабаровчан следует назвать высокой.

Не менее важно видеть, насколько мала доля тех, кто не знает об этих событиях или знает, но не хочет о них высказываться. В общей сложности таких всего четверть среди опрошенных. Кризис в отдаленном краю за три недели стал перворазрядным общенациональным событием, в котором Кремль терпит очевидную моральную неудачу.

И начальство сейчас именно так это и воспринимает. Отсюда и признаки некоторого тактического отступления.

Врио Дегтярев уже извиняется перед новыми земляками за первоначальные свои грубости, имитирует уважение к предшественнику и даже уверяет, как бы соглашаясь с митингующими, будто предпочел бы открытый суд над Фургалом и даже чуть ли не в Хабаровске.

Раньше срока пришлось задействовать тайный резерв властей — Сергея Шнурова, массированное использование которого планировалось на более позднее время. Не хватает только Собчак, пока еще «гордящейся Хабаровском» в Москве, но чувствуется, что в любой миг труба может и ее позвать в поход.

Власти не зря нажимают на все кнопки. У них есть причины считать, что в июле они проиграли сражение за умы.

Каждую неделю фонд «Общественное мнение» просит своих респондентов самостоятельно назвать главные общественные события последнего времени. В самом свежем из этих опросов митинги в Хабаровске заняли первое место. О них упомянули 16% респондентов, почти треть из тех, кто что-либо назвал. На втором месте (12%) — эпидемия коронавируса. А о плебисците через три недели после его завершения вспоминают лишь 5% опрошенных.

Правда, в начале июля, на пике рекламной шумихи и официального восхищения триумфальными отчетами ЦИК, плебисцит упомянули 46% — две трети из тех, кто тогда вспомнил какое-либо событие.

Но действительно ли этот всплеск говорил о популярности поправочного голосования? Сначала отметим две вещи.

Во-первых, всего неделей позже плебисцит в качестве важного недавнего события назвали уже только 18%, а доля впервые тогда появившихся упоминаний о Хабаровске составила 12%.

Во-вторых, важнейшим после плебисцита пунктом официальной повестки была сопутствующая этому голосованию забота о народе. Которая в конце июня вылилась во вторичную выдачу десяти тысяч рублей на ребенка. Однако по числу зафиксированных ФОМом упоминаний (10% в конце прошлого месяца, 3% сейчас) эта акция явно проигрывает все тем же хабаровским протестам.

Да, плебисцит признавался массами в качестве важного события. Но если бы за этим стояло народное его одобрение, хотя бы и вымученное, то рекламная подготовка к голосованию и его проведение сопровождались бы резким взлетом рейтингов вождя. Так было всегда. В последний раз — весной 2018-го, при президентском переизбрании Владимира Путина.

Но в этот раз рейтинги отозвались на невероятный рекламный нажим слабее, чем когда-либо. Доля положительно ответивших на прямой ФОМовский вопрос о доверии Путину с начала июня по начало июля выросла только на 6% (с 56% до 62%). И понятно, что подъем состоялся бы безо всякого плебисцита, просто в ответ на снятие карантинных запретов и раздачу «детских» денег. А уж о том, что после плебисцита индикаторы популярности президента и правительства пошли вниз, можно и не говорить.

Народ вовсе не воодушевлен поправочным голосованием. Он просто его заметил (попробуй не заметь). Но подлинное отношение масс к этому мероприятию, как мы сейчас видим, — это раздражение. Притом готовое вырваться наружу по любому поводу.

К тому же выводу подводят и отчеты ВЦИОМа, самой близкой к властям опросной службы. ВЦИОМ, как известно, задает своим собеседникам, помимо прочих, и «открытый вопрос», предлагая самостоятельно назвать деятелей, вызывающих у них доверие.

В июне 2020-го (теперь эти сведения из соображений осторожности публикуются только раз в месяц) о том, что доверяют Владимиру Путину, без подсказок вспомнили 29% респондентов — против 27%, сообщавших то же самое двумя месяцами раньше. Вот этими двумя процентами и измеряется отдача от тотальной рекламной шумихи. А ведь в июне 2019-го этот же индикатор удерживался на уровне 31% безо всяких экстраординарных пропагандистских подпорок.

Понятно поэтому, что в июле настал момент истины. После того как верхи, сами того не заметив, потерпели неудачу в попытке навязать низам свою повестку, низы навязали им свою. Плебисцит уверенно перечеркнут хабаровским кризисом. Такого наглядного морального поражения система в этом веке не терпела еще ни разу.