Как покупают блоггеров - практический пример

              В один из хмурых дней ноября 2011 года я проснулся знаменитым.

Произошло это после публикации в моем Живом Журнале вот этой записи: ---

«Звонок в 9 утра: „вас приглашает глава района в 12 часов на встречу…“ На вопрос: „зачем“ — секретарша ответила: „не уточнили“…

Я тут же заволновался: ну мало ли, настоятель двух приходов все-таки, вдруг какие разборки, кто-то чего-то нажаловался, что-нибудь по земле, по участку…

Отслужил молебен, полетел. Прихожу, там уже отцы есть. Сразу понял, что дело не во мне, что просто попов собрали. Приняла нас вместо главы его зам по социалке. С места в карьер она нам намекнула, что понимаете… хорошо бы вот, вы же такие хорошие, такие психологи, такие влиятельные… ну там прихожанам намекнуть… что… голосовать надо за ЕДИНУЮ РОССИЮ».

После публикации этой записи в блоге скромного волгоградского священника, настоятеля двух вагончиков, начался шторм. Мой телефон и телефоны епархии стали обрывать бесчисленные журналисты; откликнулась Москва: едросы тамошние стали всячески отнекиваться, мол, это инициатива местных болванов, мы ни-ни; протоиерей Всеволод Чаплин, который тогда был при должности, тоже что-то там комментировал официально. Начались разбирательства, меня посещала прокуратура, выясняла, как было дело.

Итогом всего стало показательное увольнение бедной чиновницы, которая просто выполняла указания своего начальства.

Это я к тому, что девять лет назад принуждение попов к агитации за власть было еще как бы скандальным делом, от которого отнекивались, и даже прокуратура вроде как вставала на защиту закона (хотя все и так понимали что к чему). В 2020 году попы и митрополиты, агитаторы за поправки в Конституцию, позволяющие нынешнему президенту сидеть у руля пожизненно, уже выступают без всякого принуждения — от души, искренне ценя свой комфорт и привычный образ бытия при Путине.

Правильно и честно сказал екатеринбургский архимандрит Гермоген (Еремеев) про условных «навальных», «либералов-мракобесов», которые могут прийти на смену Путину: «Состариться при Путине не страшно, страшно, если доживу до власти „навальных“… Они, „навальные“, для меня чужие, непонятные, опасные и агрессивные! Я не хочу жить под их властью! Совсем!»

Действительно — страшно, потому что «они» непонятные, а поэтому — опасные. Когда ОМОН и Росгвардия лупят дубинками ни в чем не повинных людей — это хорошо, это порядок; когда олигархи двадцать лет при одном руководителе грабят страну, правительство отодвигает пенсионный возраст, а президент лишь устраивает прямые линии, да и на те опаздывает — это благодать, а вот когда некоторые, чаще всего молодые, люди пытаются напомнить аксиомы, что демократия — это не ругательство, а либерализм — это не сексуальная перверсия, и что законы писаны для всех, то их воспринимают чуть ли не как бомбометателей-народовольцев, которые хотят сжечь все на своем пути, чтобы установить гейценности и чтобы «нормальные» люди разучились пользоваться своими половыми органами в «правильном направлении».

Это вечная история — Церковь в России просто не способна понести бремя жизни при демократических ценностях: сменяемость власти, независимость трех ветвей власти, честные выборы, равные права людей перед законом, свобода слова, совести и собрания, добрые взаимоотношения с внешним миром и т.п.

— не, это не наше, наше — это скрепы: кирзовый сапог и борщ в лапте, окоп, «калаш» и вшивые портянки, а над всем этим — строгий царь-надежа и опора и поп с капустой в бороде и кропилом в руке.

Я еще помню из юности те времена, когда мы дружили с Америкой, когда на философском факультете можно было читать любые книги, критиковать любые учения, надеяться на открытие архивов КГБ, на восстановление справедливости перед лицом истории. Тогда мы ждали, что вот-вот и демократия окончательно установится в нашей стране, все начнут мирно трудиться, защищенные правом и Конституцией.

Тогда Церковь казалась оживающим великаном, который долго спал под спудом и наконец-то получил свободу — свободу проповедовать евангельские истины, учить любви, заботе друг о друге и нелицемерной честности. Надо было лишь только присоединиться к этой Церкви и радоваться этому чуду.

Но нет — все это оказалось слишком тяжелым бременем для РПЦ, да и для общества в целом. Сильная рука, «порядок», под которым понималось закрывание рта и выкручивание рук всем несогласным, — в обмен на вроде как сытую жизнь, опутанную кредитами и ипотеками, — вот на что променяли свободу.

Сначала начали бороться с сектами, потом с еретиками внутри РПЦ, потом — с «предателями в рясах», «либералами», «неообновленцами», потом вообще врагами стали все, кто смеет быть недовольным РПЦ и ее сращиванием с властью, ее стремлением влезть всюду — в школу, армию, вузы, политику, ее желанием захапать побольше земельных участков под храмы, которые все меньше и меньше кому-то нужны.

И духовенство окончательно потеряло всякое уважение к себе, вновь превратившись в чиновников от религии, а православие — в одно из ведомств государства. Поэтому им и остается только одно: судорожно цепляться за привычную авторитарную власть — ведь только эта власть может дать им денег, землю, преференции, отменит налоги, «внесет Бога» в Конституцию, построит в лесу главный вооруженный храм.

Правда, за это придется платить лояльностью — но попы и митрополиты с удовольствием вносят свою лепту в укрепление авторитаризма российской власти. Все, никакой демократии им больше не нужно, никакой свободы. Им радостно и хорошо, что сажают свидетелей Иеговы — они надеются, что за ними никогда не придут. Вот только они в очередной раз ошибаются — потому что власть всегда будет поступать так, как выгодно только ей. И их интересы с РПЦ в любой момент кардинально разойдутся, и тут дело даже не в «либералах-мракобесах» — просто станет невыгодно держать рядом попов, будет исчерпан их политический ресурс.

Самое отвратительное зрелище — духовенство, «учителя народа», «проповедники благовестия», которые прислуживают лакейски авторитарной власти, надувают щеки, важно разглагольствуя, как помогут поправки в Конституцию сделать жизнь народа лучше. И тут же из этих щек и уст льются потоки брани в адрес этого же самого народа — «предатели, подлецы, твари», того народа, вернее, той его части, которая не хочет снова стать крепостным быдлом.

А потом отцы и архиотцы очень удивятся, когда их храмы вновь превратят во что-нибудь неподобающее — хорошо, если в мечети, но скорее — в ночные клубы и торгово-развлекательные центры. А вы, батюшки, пойдете работать туда, где у вас лучше всего получается — в лакеи, швейцары и половые — кланяться барину: «чего изволите-с?»