ЖИТЬ НЕ НА ЗАВИСТЬ, А НА РАДОСТЬ ЛЮДЯМ?

 19 апреля, в преддверии Светлого Христова Воскресения, день рождения моего дедушки -- ему бы исполнилось уже 110 лет…  Василий Фёдорович Качаев ушел от нас в жизнь вечную почти тридцать лет назад 14 января в День своего ангела, когда Церковь поминает Святителя Василия Великого.

 Именно в такой особо святой для него день он преставился ко Господу безболезненно, непостыдно, мирно. Утром бабушка заспешила на работу, а дед остался лежать на кровати. Бабушка, прощаясь, обняла его, что было в последние годы большой редкостью. Ушла, но вскоре вернулась, снова обняла деда и поспешила к автобусу. Дома оставалась моя жена с грудным ребёнком.

 Через некоторое время она предложила деду завтрак, но тот лежал, отвернувшись к стене,
словно крепко спал. Не сразу пришло понимание случившегося… Потом вызов «скорой
помощи», оповещение по телефону родных и близких…
Говорят, что упокоение в такой день открывает прямую дорогу в рай. С тех пор мы молим об этом Бога. Ближайшая к нам церковь в ту пору отстояла на пятьсот километров, и потому дед ушёл без соборования и отпевания. Позднее мы совершили все необходимые в таких случаях обряды. Три дня после смерти, находясь в тёплой квартире, а топят в пятидесятиградусные  якутские морозы особенно старательно, дед оставался свежим, чистым лицом, будто спокойно спящим, и бабушка Елизавета Семёновна никак не могла поверить, что он мёртв. Дважды ещё вызывали врачей для освидетельствования, и те оба раза с уверенностью констатировали смерть.
Дед ничего не оставил нам в наследство – как говорится, всё своё носил с собой. Не оставил счета в банке, недвижимости и прочего барахла. Он оставил своим детям и внукам иное  бесценное богатство: своё честное имя. Все, кто его знал, до сих пор относятся с уважением и к нам. Мне бы это раньше понять и быть в дальнейшем более ответственным в собственной жизни…
 Я с детства воспитывался у деда с бабкой – они заменили мне родителей. И главное, что у меня осталось в памяти о них – это то, что они всегда меня любили… Каким бы я ни был…Любили!
 Дед воевал в гражданскую и Великую Отечественную войны. Один из его братьев погиб под Смоленском, другой вернулся с тяжелым ранением в голову. Дедушка не получил даже и царапины. Когда ему, как ветерану войны,  выделили бесплатный автомобиль, он наотрез отказался. Толстенную пачку старых облигаций, которые ему продавали ежемесячно в свое время принудительно, он сдал в Фонд мира – в помощь борцу за мир Хрущеву… Когда ему выделили бесплатный автомобиль, я стал канючить: возьми да возьми! Мол, по Магаданской трассе будем за брусникой и стланиковыми шишками ездить. Ну, и рыбалка и охота там знатная. Дед  был непреклонен: «Учись, -- сказал, -- внук, жить не на зависть, а на радость людям!». Честно говоря, я эти слова всерьёз не воспринял...
 Удивительно для северян, но в нашем доме, пока он был жив, не было ружья. Я не видел также, чтобы дед в кого-нибудь стрелял. Он вообще никого не убивал, даже комаров –отмахивался от них своей широченной ладонью, но по щекам не хлопал. Он был заядлый рыбак, как святые апостолы. Никогда не плевал, не бросал никакой мусор в воду. И мне это делать запрещал. Хотя в лодке на воде всякое бывает, но требование было суровым: воду не осквернять, в ней Иисус крестился!
  Часто привозил домой в подарок нам с бабушкой фляжку воды из чистого ключа. Хлеб резал всегда только стоя, что и я делаю, по его примеру,  до сих пор. Все хлебные крошки тщательно сгребал в ладонь и отправлял к себе в рот.
Он был потомственный крестьянин из Красноярского края… У них в хозяйстве были хорошие кони, и когда царь Николай II направлялся на перекладных в Японию, ему давали лучших сибирских лошадей на каждый прогон. Лошади прадеда Фёдора Прокопьевича, отца моего дедушки, по словам деда, царю «поглянулись» и тот пожаловал хозяина десятью рублями. «Ассигнация новая была и вкусно пахла! Её берегли и показывали нам, детям, не тратили…».
 На фронте Бог не раз отводил деда от неминуемой гибели. Однажды, например, он со своим  другом получил приказ ночью, с одним или двумя ящиками взрывчатки, скрытно подползти к неприятельскому доту и взорвать его.

Дот намертво закрывал проход нашим войскам. В темноте попрощались с друзьями и поползли к цели. Шансов вернуться живыми не было. Однако вскоре их нагнал сослуживец и радостно передал приказ вернуться: прибыли «катюши»! Утром «катюши» своими залпами буквально сдули с лица земли дот вместе с холмом, на котором тот был укреплён…
 Я не видел ни разу, чтобы он с кем-то скандалил или дрался, чтобы кого-то осуждал и презирал. Лишь однажды он вывел незваного гостя, который затеял скандал в нашем доме, уложил его животом себе на колено и отвесил несколько увесистых шлепков по мягкому месту – как нашкодившему мальчишке. Назавтра тот приходил к нам извиняться перед дедом и бабкой. Дед был физически очень сильным человеком, опытным борцом, и мужиков, равных ему по силе, трудно было встретить. Рядом с ним я и после службы в армии никого не боялся.
 Через несколько лет после его смерти я вернулся в родной северный посёлок и встретил там человека, который стал допытываться у меня, не сын ли я дяди Васи? Я ответил, что являюсь его внуком.

 Человек представился и, глядя на меня радостно, рассказал мне и собравшимся людям такую историю. Как они со своим соседом стали ездить на рыбалку в выходные дни к моему деду, который подолгу жил в землянке на берегу уловистого места реки. Он запасался рыбой на долгую якутскую зиму, часть продавал, подкрепляя свою и бабушкину пенсии. Так вот, те гости приезжали к деду вечером в пятницу, ставили свои сети и только в воскресенье их снимали и уезжали на работу. Так каждую неделю.
Поздно осенью рыба, что называется, пошла валом. Мужики попросили деда, чтобы он разрешил им оставить сети на неделю, при этом  чтобы он их по утрам проверял и  вынимал рыбу. А в следующую пятницу они бы вернулись и забралри сети и улов. Дед, не раздумывая, согласился.
 -- Приезжаем мы через неделю, -- продолжает рассказ мой новый знакомый, а звали его Володя Шмалько из местной автобазы, обслуживающей Северо-Восток Якутии и Магаданскую трассу, мои земляки его хорошо знают. Достойный человек.

– Дядя Вася повел нас к нашей ямке-холодильнику в вечной мерзлоте. Видим: полна рыбы ямка. А сверху лежит огромная белая, очень красивая рыба – такая здесь не водится! Дядя
Вася говорит, что это нельма, самая вкусная в мире рыба. Как она в Алдан заплыла – неведомо. Мы с соседом, конечно, обрадовались, распаковали рюкзаки, стол накрыли. За удачу и по второй разлили…
 Решили мы нельму -- на восемь кг потянула! -- себе забрать, а остальную рыбу отдать дяде Васе. Что поймаем за предстоящие две ночи, то тоже себе заберём. Дядя Вася спорить не стал, поблагодарил нас сердечно.
Тут мне стукнуло в голову: а ведь он мог нельму спрятать, да и остальной улов был в его руках! Почему он ничего себе не взял?Спрашиваю его об этом, как можно, деликатнее. Дядя Вася простодушно отвечает: «Так ведь она  же в ваши сети попалась!». Я ему снова: «А кто мог это видеть? Взял бы ты, да и дело с концом!» Он серьёзно так посмотрел на меня, как на инопланетянина, и отвечает: «А моя  совесть? А Бог? Он же всё видит! И шельму метит…»
 Так я его тогда и не понял до конца. Не сказал бы я, чтобы он кого-то боялся. Один в медвежьем углу жил…За ненормального тогда я его посчитал.Но с каждым днем, сталкиваясь с разными людьми, стал уважать его всё больше и больше. Таких людей я по жизни больше не встречал! И вот тебя теперь уважаю!»…
 Дед мой Василий Фёдорович большую часть жизни работал шахтёром. Имел высшую государственную награду – орден Ленина. Но никогда его не носил – стеснялся: «не на зависть, а на радость людям жить…».
 Теперь я своим внукам так же пытаюсь говорить, но очень и очень неуверенно…Как же это неимоверно трудно, на самом деле!
На снимках:

  1.Утренний чай по-стариковски.

  2. Вернулся я на родину! Дембель.

  3.В этой нельме 3.600.

    4. Дед (в центре) 27 лет. Якутия.