Фашизм и кастовость – как двоюродные брат и сестра

Арундати РОЙ известна своей активной антинационалистической позицией и правозащитной деятельностью в русле левой повестки. Писательница награждена Букеровской премией за роман «Бог мелочей» (1997), а в 2017 году увидел свет ее второй роман, «Министерство наивысшего счастья», действие в котором разворачивается в Кашмире. За общественный труд ей была присуждена Сиднейская премия мира. На родине Рой подвергалась преследованиям, отказалась от главной литературной премии Индии из-за несогласия с политическим курсом страны, в частности по вопросу атомного оружия. Востоковед Оксана КОТКИНА обсудила с писательницей актуальную повестку в сфере религии, культуры и политики.

– Вы много писали о волне национализма в современной Индии, критиковали индуистский коммунализм, называя его фашизмом. Вас не считают предателем национальных интересов?

– Любого, кто критикует правительственную политику или действия правительства, а также поведение толпы и парамилитарных формирований, действующих под покровительством правительств а, мейнстримные медиа характеризуют как антинационально настроенного или предателя. Кашмирцы с 1990-х годов живут в условиях самой интенсивной военной операции в мире. 5 августа 2019 года нынешнее правительство отменило предусмотренный индийской Конституцией специальный статус штата Джамму и Кашмир. Штат был разделен на две части. С тех пор кашмирцы живут не только в условиях военной, но и цифровой осады. Сейчас все мы, ограниченные в передвижениях из-за пандемии коронавируса, тем не менее имеем доступ к нашим телефонам и интернету. Подумайте, каково это – быть абсолютно отрезанным от мира. Кашмир всегда был спорной территорией. Это факты. Здесь нам о них говорить не разрешается, а если мы все же говорим, тогда на нас начинают навешивать ярлыки. Уверена, что в России вам лучше известно, как это работает.

– В то же время вы выступаете против западного глобализма. Какую идеологическую альтернативу национализму и глобализму вы видите?

– Я против приватизации жизненно важных инфраструктурных объектов и корпоративной глобализации (капитализма), которая привела к бесконечным войнам за ресурсы, миру, полному беженцев, выкорчевыванию и переселению миллионов с их исконных земель, уничтожению экосистем, разграблению планеты и концентрации богатства в руках очень немногих. Это не то же самое, что выступать против любой международной торговли. Но в целом да, я действительно считаю, что особенно сейчас, в условиях пандемии, мир вынужден осознать, что не только страны, но и местные сообщества должны стремиться к определенному уровню самостоятельности и устойчивости. Национализм же, который я имею в виду, не имеет отношения к рынку, это какая-то разновидность индусского национализма с демонизацией мусульман как предателей и чужаков.

– В одном из своих эссе вы написали, что война с прошлым нас не исцелит. Вы описываете, сколько всего в Индии пришлось бы разрушить, чтобы восстановить справедливость по отношению к коренным индийским племенам адиваси.

– Возможно, речь идет о моем эссе об индуистской толпе, уничтожившей мечеть Бабура в 1992 году на том основании, что под ней был индуистский храм? И я сказала, что если следовать этой логике, то коренные индийские племена адиваси могут считать каждый индуистский храм своей первоначальной родиной.

– В романе «Бог мелочей» проповедник-иезуит Маллиган умирает индуистом в ашраме, другой персонаж, Велюта, – индуист. Вы видите в Востоке выход из тупика западной цивилизации?

– Вообще-то Велюта не индуист. Там есть длинный отрывок в романе, объясняющий, как много далитов, ранее известных как неприкасаемые, приняли христианство в надежде избежать кастового бича. И не только христианство. Многие приняли сикхизм и ислам. Но в Индии все сообщества вне зависимости от религии продолжают практиковать кастовую систему, представляющую собой одну из самых жестоких иерархичных систем, когда-либо изобретенных человеком. Если вы имеете в виду индуизм, когда говорите о Востоке, то я бы ответила, что нет почти ничего более застойного.

– По прочтении ваших книг складывается впечатление, что вы критикуете и левую идею. Так каких моральных ориентиров следует придерживаться в современном мире?

– Я критиковала индийских левых главным образом за их неспособность справиться с кастовой системой, которая до сих пор служит основной движущей силой индийского общества. Старшие члены политбюро всех левых течений, как марксистских, так и марксистско-ленинских, как парламентских, так и внесистемных и даже запрещенных, были из высших каст. Коммунисты просто искусственно приравняли касту к классу. Именно об этом весь роман «Бог мелочей». Он привел в ярость марксистскую партию Кералы того времени, в котором протекает действие романа. И левые партии продолжают вести себя так, будто любая критика – это осуждение. Это не так, я сторонник и поклонник многого из того, что сделали левые, и того, что они из себя представляют. Но требовать абсолютного поклонения просто смешно.

– Кастовая дискриминация законодательно запрещена , но проявляется на уровне мировоззрения. Какова ситуация с кастой неприкасаемых в сегодняшней Индии? Можно ли говорить, что речь в индийском обществе идет не о расизме, а об экономическом расслоении?

– Любое общество, практикующее кастовую систему, – это расистское общество. Кастовость и расизм – это одно и то же, за тем исключением, что кастовая система требует «божественного благословения». Брахманы, находящиеся на вершине кастовой пирамиды, считаются бхудевами – богами на земле. Именно поэтому кастовость и фашизм – как двоюродные сестра и брат. Если вы почитаете, что Махатма Ганди, человек, перед которым преклоняется весь мир, писал о черных африканцах в Южной Африке, вы ужаснетесь. Он редко отзывался о них иначе, как о «дикарях». Я подробно писала об этом в книге «Доктор и святой». Недопустимо смешивать расизм и кастовость с экономическим неравенством. Экономическое неравенство – это следствие расизма и кастовости, и не видеть этого – вот это и есть расизм и кастовость.

– Как вы оцениваете американские протесты против расизма?

– Протесты движения Black Lives Matter в Америке привели меня в восторг и очень воодушевили. Это кульминация серьезной активистской работы и глубокого творчества афроамериканского сообщества в сфере литературы, музыки и поэзии. Тем не менее я волнуюсь, как бы не вышло так, как уже бывало в прошлом, когда американское движение за права человека было очень умно нейтрализовано огромными корпорациями и фондами.