КОСМОС БЛИЗКИЙ И ДАЛЁКИЙ

МНЕНИЯ И СУЖДЕНИЯ

Вся фантастика XX века, научная и ненаучная, созданная до и после запуска первого ИСЗ и гагаринского полета, предполагала и уверяла нас, что скоро, через считанные десятилетия, мы будем ездить на далекие планеты, как к себе на дачу. И, конечно, быстро найдем внеземные цивилизации, с которыми установим то ли дружественный, то ли враждебный контакт. Но главное— преодолеем холод своего космического одиночества.

Как говорит нынче 99-летний соратник генконструктора Сергея Королева, классик нашей космонавтики Борис Черток, генеральный конструктор всерьез (не в шутку!) считал, что к 1980-м годам «за выдающиеся заслуги трудящиеся будут летать в космос по профсоюзным путевкам». Как свидетельствует тот же мощный старик Черток, «в 1965 году выдающийся конструктор ракет Вернер фон Браун в интервью заявил, что в недалеком будущем билет для путешествий на Луну будет стоить $5000. Никто из ученых не спорил с прогнозом Циолковского, который он сделал в начале XX века, что человечество не останется вечно в своей колыбели, на Земле, а расселится по всей Солнечной системе». Ну, а такие мелочи, как база землян на Марсе, казались вообще вопросом не более сложным, чем проведение летней Олимпиады в Москве (про зимние Игры в Сочи тогда еще слыхом не слыхивали).

Ну, и?

На самом деле, один полет не на Луну, а всего лишь на Международную космическую станцию (МКС) обходится нынче не в брауновские $5 000, а в $30 млн. Об освоении далекого космоса все напрочь забыли. В лучшем случае, говорят о базах на несчастной Луне— неизменном спутнике грустной Земли. Но и там базу, по мнению специалистов, начнут строить (а начать могут только США, ибо только у них есть соответствующие мегаресурсы) не раньше 2015 года. А вообще-то и от лунного проекта могут навсегда отказаться. Во всяком случае, в 2009 году комиссия американских специалистов во главе с Норманом Огастином обнаружила, что на создание полноценной инфраструктуры освоения Луны потребуется вдвое больше денег, чем может выделять сверхдефицитный американский бюджет. В феврале 2010 года президент Барак Обама объявил о приостановлении лунной программы.

На ладан дышит даже МКС: еще в 2007 Америка объявила о сокращении втрое финансирования исследований в своем сегменте станции. Затем Вашингтон предложили утопить МКС в 2015 году, и только станционные партнеры Америки, которые на этом проекте больше получают, чем тратят, умолили сберечь станцию хотя бы до 2020-го.

По сравнению с временами нашей юности, эпохой Рональда Рейгана, Анакина Скайвокера и других крупных политиков, финансирование космических программ в мире вообще сократилось драматически, если не сказать хуже. В 1985 году США ежегодно тратили на военный космос порядка $12 млрд., гражданские программы— $7.5 млрд. Двадцать лет спустя (в 2005-м, и это еще при злобном Буше-младшем)— около $16 млрд. на гражданский космос и примерно $5 млрд.— на военный. Т.е. $21 млрд. долларов времен Буша-младшего против $19.5 млрд рейганических долларов. Исходя из реального падения стоимости американской валюты за 20 лет, это означает уменьшение сверхдержавного финансирования космоса более чем в 3 (!) раза.

Про Россию, которая уже никак не может считаться полноценной космической державой, и говорить нечего. Чтобы не перегружать читателя цифровыми деталями, скажу лишь, что расходы современной РФ на космические программы в 16 раз меньше, чем у раннеперестроечного СССР. Российская орбитальная группировка, функционирующая сегодня,— в 2.5 раза меньше советской. Новых свершений нет и не предвидится, если не считать заведомо завиральный проект российских грузовых шаттлов к 2018 году (ха-ха-ха! большой привет вице-премьеру Сергею Иванову и генералу Анатолию Перминову). Работы над челноком «Клипер» у нас официально свернули еще в 2006-м. В нашем космосе висит советское старье, мучительно вырабатывая коммунистический запас надежности.

Нет, человечество по-прежнему интересуется космосом.

Но все больше— с прикладными и коммерческими целями. Обильно запускаются телекоммуникационные спутники. Не хиреет интерес к прагматическим исследованиями разных свойств Земли, важных для жизнедеятельности человека. И т.п.

Но про то, что «на Марсе будут яблони цвести», а «на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы», пора забыть. Навсегда. Космос становится маленьким, уютным, коммерческим и бесчеловечным, в смысле— непилотируемым. На Марс собираются отправлять своих сограждан (в количестве типа 1000 чел., благо есть из кого выбирать) только китайцы, но ученые полагают, что у китайцев это получится к XXV веку (не путать с XXV съездом КПСС). А к тому времени они, скорее всего, передумают. Ибо китайскому крестьянину, как в старинном анекдоте, очень кушать хочется.

Почему все великие фантасты оказались неправы, а человечество отказывается от самой, пожалуй, дерзновенной программы в своей судьбе?

Политико-экономический ответ звучит так. После краха СССР и установления однополярного мира космос утратил свое военное значение. А вослед у США, как единственной настоящей космической силы наших дней, пропал интерес перенапрягаться. Зачем космос, если и на Земле проблем хватает? Вон, Каддафи никак свергнуть не могут, где тут еще о марсианских войнах мечтать.

Но этот ответ неполон. А как же мечты человечества? Как же наше чувство собственного достоинства, ренессансное и просвещенческое?

Мой ответ таков.

Есть пределы познания. Они установлены Создателем. Человек не может их преодолеть.

Человеку не положено и не дано узнать, как на самом деле устроен далекий космос. Это— эксклюзив Создателя. Нельзя приближаться к опасной черте, за которой смерть.

Еще, наравне с космосом, все великие фантасты предвидели антропоморфного робота в товарно-промышленных количествах. И тоже просчитались.

Потому что сотворить человека может только Творец. Но не тварь, какой бы научно образованной она ни была.

Далекий космос можно постигать интуитивно, но не эмпирически.

И никто не избавит нас от космического одиночества, кроме как Отец наш небесный.

Космос останется бесчеловечным

Скоро мы узнаем еще и про новые неодолимые пределы. Судя по всему, они возникнут в генной инженерии и всяческой биомедицине, ориентированной на физическое бессмертие.

Это тоже— нельзя. Каждый, кто подойдет к тому слишком близко,— погибнет.

Пусть даже сегодня мало кто об этом думает. Лишь те, наверное, чьи родные и близкие уже пострадали от экспериментов в части продления жизни.

Ибо есть только Один, кто продлевает жизнь, а все прочее— от лукавого.

ИЗ ИНЕТА