ИРИНА ИОАННЕСЯН “Нет у нас другого глобуса”

Расизм это точно не одна из тем, на которую я мечтала высказаться. Но вот, подступило. И точно много букв, и не базово “из категории общих знаний”, а короткими жесткими мазками, с чем сталкивалась и что чувствовала.

 Часть первая

“А у Ирочки папа негр?”

В детстве я загорала моментально, вот буквально от электрической лампочки. К концу майских праздников я была абсолютно черная, и местная детвора подбегала к нашему дачному забору и, хихикая, спрашивала у моей мамы: “А у Ирочки папа негр?”. Несколько дней подряд, пока на выходные не приехал папа, и детям не был предъявлен мой папа, четко проходивший по категории “белый человек”. Мой папа армянин, черноволосый, кудрявый, смуглокожий от первых лучей солнца, но белый. Это местную детвору очень успокоило.

Часть вторая

“Не наговаривай на себя”

Спецшкола с углубленным изучением английского языка. Звонок с уроков. И половина мальчишек класса мутузит одного мелкого еврейского пацана с возгласами “жидовская морда”. А я стою на крыльце школы и лихорадочно соображаю, что мне сделать. Швыряю свой портфель в центр мальчишеской кучи и громко ору: “Я тоже еврейка”. Сзади меня обнимает за плечо высокий одноклассник (впоследствии студент МГИМО, потомственный дипломат) и спокойно так говорит: “Ну зачем ты на себя наговариваешь”. Получает от меня кулаком в нос, с некоторыми последствиями в виде вызова моей мамы в школу и “ей ничего не будет за разбитый нос одноклассника, давайте замнем историю про антисемитизм, чтобы не создавать проблем школе”.

Часть третья

“Берри и “шоу черных ковбоев”

Я попала в Америку двадцатилетней, разведенной, как мне казалось, весьма самостоятельной барышней из хорошей московской семьи. У меня было много всяких приятелей и чудесный друг Берри, афроамериканец, для ясности, не бойфренд, а именно друг, мы вместе работали. Как-то по работе нас с Берри занесло в Аризону на конференцию про новые машины. Вечером после конференции отправились гулять по городу и набрели на ковбойский стадион с огромной рекламой “Шоу черных ковбоев”. Я уставилась на эту надпись как баран на новые ворота. Берри спросил: “Хочешь пойти?”. Я тогда была довольно наивной, не испорченной корпоративной привычкой промолчать в случае острого несогласия и выпалила: “Тебе не кажется, что это расистское название шоу?”. Берри посмотрел на меня, потом на надпись, потом на меня и заливисто заржал. “Обратная сторона расизма тоже расизм”, - сказал Берри, а потом долго рассказывал мне про расовую дискриминацию, про рабство, про неспособность общества найти адекватные пути приноса и принятия извинений и закончил эту длинную лекцию словами: “Я могу сказать, что они нигеры на коняшках, а ты не можешь, снежинка, потому, что ты снежинка, а я нигер, вот такой долбоебизм”.

Часть четвертая

“Кто из вас обезьяна и шоколадные внуки”

Во время жизни в Калифорнии у меня был непродолжительный роман с Дестри. Познакомились мы в тире, где хорошостреляющая я предложила любому пари на десять из десяти выстрелов на сто баксов. Двухметровый парень пари поддержал, предложив пять к одному, если я наберу больше очков и галантно дал стрелять первой. У меня получился феерический результат в 98 очков из десяти выстрелов, и я предвкушала легкие деньги. Парень сказал, что очень достойный результат и попросил зеркальце. Получил мою пудреницу, повернулся спиной к мишени и, глядя в зеркало пудреницы, аккуратно положил десять выстрелов в десятку. После чего вернул мне мои сто долларов, сказав, что не обижает маленьких белых девочек. Да. Он был на половину пуэрториканец, наполовину афроамериканец. Он прошел Гренаду, Панаму и Бейрут, был снайпером. В прошлом. А в тот момент он уже был нейрохирургом. Через какое-то время в момент нашего с Дестри утреннего завтрака ко мне заглянула русская подружка, застыла в дверях квартиры и прошептала: “У тебя на кухне обезьяна, ты с ума сошла”. “У меня на кухне мой бойфренд, он врач, кстати, говорящий на семи языках, а ты продавщица из Мейсис, не сумевшая подтвердить диплом, и кто из вас обезьяна?” - прошипела в ответ я, выставляя бывшую подружку за дверь. Вечером на работе я рассказала эту историю Берри. Берри посмеялся и сказал: “Подружка-то дешевка, но я не думаю, что твои родители были бы счастливы появлению шоколадных внуков”. Мои аргументы о том, что я армяно-еврейская полукровка из очень интернациональной семьи не возымели на Берри никакого действия. Он подвел итог разговора словами: “Снежинка, а ты их просто спроси”. Я не спросила.

Часть пятая

“Жизнь имеет значение”. Любая

Журналиста уволили за то, что в ответ на “Черная жизнь имеет значение” он сказал: “Любая жизнь имеет значение”.

Я, конечно, снежинка, у которой довольно много небелых друзей, но даже рискуя их потерять, я готова повторить вслед за журналистом: “Любая жизнь имеет значение”, а вот цвет этой жизни нет. Жизнь наивысшая ценность. А все остальное, как сказал мой друг афроамериканец Берри “такой долбоебизм”.

Часть шестая

“Нет у нас другого глобуса”

Все, что происходит вокруг в последнее время пугает, что не повод перестать быть человеком, имеющим общечеловеческие ценности. Если так необходимо кого-то ненавидеть, да выбирайте объект за его личные качества, не связанные с национальностью, расой, религией, полом и сексуальной ориентацией, ненавидьте – вокруг полно жмотов, сволочей, подонков, есть до чего докопаться.

А в остальном, давайте аккуратнее, бережнее – нет у нас другого глобуса, нам жить здесь.