«Россияне действительно обеднеют». Экономист Коган про «обнуление» нефти

Что случилось с «североморской нефтью», когда обнулится российский Urals и почему власти не спешат раздавать деньги населению, «Фонтанке» объяснил экономист Евгений Коган.

Фото: из личного архива

Профессор Высшей школы экономики, автор telegram-канала @bitkogan в интервью «Фонтанке» максимально простым, но экономическим языком рассказал о том, почему 20 марта обнулилась нефть марки WTI, какая судьба уготована остальным маркам нефти, какие инструменты помогут спасти накопления и что достанется россиянам, кроме очередного беби-бума. Спойлер: всё плохо, но очень интересно.

— Евгений Борисович, к «чёрным вторникам» прибавился «чёрный понедельник» или «обнулённый нефтяной понедельник»? Давайте дадим название этому историческому событию. У нас вчера не получилось.

— «Нефтелениум». «Обнуление нефти». Можно «нефтеотрицание». Как хотите. Важно, что это очень серьёзное событие в действительности.

— День вчера начинался сразу интересно. Уже утром вы констатировали для своих читателей падение цены на фьючерсы WTI на 24 %. Цена тогда упала до 14 долларов за баррель. Вечером уже было 9 долларов. Вы объясняли это «играми крупного игрока», который активно продает майский контракт и скупает июньский. Сначала объясните про контракт. Смысл процедуры?

— На биржах не торгуется нефть как таковая. На биржах торгуются фьючерсные контракты. Поставочные и расчётные. И есть контракты каждого месяца. Сейчас завершал свои торги «майский контракт». Как любой контракт, он завершается либо в самом конце предыдущего месяца, либо в начале 20-х чисел. Кстати, контракты по нефти марки Brent будут завершаться 30-го апреля. У нас будет возможность ещё посмотреть весёлое шоу. Но про Brent поговорим отдельно.

— Да. Зачем скупать июньский фьючерс?

— Как торгуется нефть? Кто-то хочет приобрести нефть, и тогда заключаются прямые поставочные контракты. Их заключают между собой нефтетрейдеры. Их много. Самые известные, например, Trafigura (швейцарско-сингапурская транснациональная биржевая компания, специализируется на торговле углеводородами и металлами. — Прим. ред.). Но есть ещё и фьючерсные контракты, так называемая «бумажная нефть». А это 93 % от всего объёма торгов. То есть фьючерсные контракты превышают объёмы поставочных контрактов в десятки и даже сотни раз. И они определяют очень серьёзно погоду на нефтяном рынке. Понятно, что глобально погода делается основными игроками, крупными производителями нефти. Но, тем не менее, объёмы поставочной нефти — всего 7 %! «Бумажная нефть», в частности, торгуется на NYSE (Нью-Йоркская фондовая биржа. — Прим. ред.). И вот бумажные майские контракты по нефти WTI завершаются 20 апреля. Держателям этих контрактов надо их продать кому-то, чтобы переложиться в более длинные контракты. И вот здесь возник феномен: никто не захотел их покупать. Если ты купил такой контракт, ты должен, ты обязан приобрести нефть по этим ценам. И вчера мало того, что никто не захотел покупать нефть по положительным ценам, но даже и по отрицательным не были готовы покупать! Грубо говоря, человек пытался продать нефть, а ему говорили: «доплати» 5–10–20–37–40 долларов за баррель. Почему это произошло? Потому что нефтяные хранилища в мире практически заполнены. Куда девать нефть? Глобально есть куда девать. У крупных компаний есть какие-то мощности. А у мелочи практически нет никаких мощностей. Не исключаю, что нас ждёт банкротство ряда нефтяных компаний.

— Зачем нужно перекладывание из «короткого» контракта в «длинный»?

— Есть огромное количество фондов, которые торгуют нефтью. Они обязаны торговать. Приходят к ним инвесторы, их пайщики, которые хотят вкладываться в нефть. Фонды вкладываются в нефтяные контракты. Но контракты заканчиваются. Нужны следующие. Вчера фонды столкнулись с тем, что они не могут продать ближайший контракт. Как продать, если нет покупателя?

— И к этой ситуации мы пришли буквально за считаные недели после развала сделки ОПЕК+ в начале марта? А тут ещё и коронавирус. Эти два фактора дали такую скорость?

— Скорость в действительности не такая уж быстрая. Быстроту мы наблюдали в понедельник. Мир питал какие-то надежды. 9 апреля собрались большие толстые парни, которые рассказали, как они всё сейчас сократят, чтобы не допустить коллапса. Но не вышло. И не вышло по простой причине. Это как девушкам некоторые говорят, но не делают. Пообещать — не значит жениться. Девушки вам растолкуют это очень хорошо. То же самое здесь. Мейджеры пообещали сократить производство. Но что дальше? А дальше крайне любопытная ситуация. Есть сланцевая нефть в США. Краник там можно предзакрыть за несколько дней. А есть обычные месторождения нефти, где всё сложнее на порядки. Остановка добычи там — это, по сути, уничтожение месторождения. Они обводняются, опарафиниваются и так далее. Но я не нефтяник. За деталями лучше обращаться к ним. Важно, что остановка ряда месторождений может привести их к гибели. Ситуация трагична. Поговорить о сокращении добычи можно. Но «жениться» в реальности сложнее. Много нюансов.

— То есть ситуация пришла к тому, что отрицательная цена — доказательство того, что производители платят покупателям, чтобы предотвратить закрытие месторождений?

— Да. Поскольку нельзя остановить производство в моменте, стоимость фрахта взлетела до космических величин. Все танкеры мира давно зафрахтованы и Россией, и Саудовской Аравией, и США. По сути, у нас все гигантские хранилища нефти в морях и океанах. Большая часть хранилищ мира скоро не смогут принимать.

— Генсек ОПЕК говорил в начале месяца, что время есть до конца мая. Есть ещё 9 дней до заполнения хранилищ…

— Это очень мало. Все понимают, что нефть валить уже некуда. Кстати, в этом смысле страны, которые обладают трубопроводами, в некотором роде в выигрышном положении. Нельзя не отметить, что у России здесь есть серьёзный плюс. Но это весьма творческий вопрос. Нужно, чтобы с другой стороны трубы у тебя это кто-то купил.

— Мы проговорили схему с работой контрактов. Теперь бы понять, кто конкретно «молодец». Кто запустил вчера процесс обрушения цены на WTI до отрицательных значений?

— Имена героев мы с вами узнаем чуть-чуть попозже. Может, через день, а может, через неделю. Торги анонимные. Никто не знает, кто продавец, а кто покупатель. Их тысячи, сотни тысяч. Но информация просочится. Ваш брат журналист вездесущ.

— Мы можем сказать, что американцы сегодня теряют больше других?

— Американская экономика, в отличие от нашей, очень глубоко диверсифицирована. Глобально, если посмотреть на экономику США, то она скорее выигрывает от того, что цены падают. Это бесценный куш для роста экономики. Огромное количество отраслей нуждается в дешёвой нефти. Чем нефть дешевле — тем лучше. Те же авиакомпании, которые непременно оживут через месяц-другой, получат дешёвый керосин. Это благо. Опять же, для китайцев очень здорово. Они сейчас готовы подставлять любые кастрюльки и чайники, чтобы заливать дешёвую нефть. Знаете, сколько мне позвонило моих клиентов с криками «Евгений, как сейчас купить дешёвую нефть?». Много. Десятки пишут. Заколебался объяснять, что суетиться сейчас не стоит.

— Brent постигнет та же участь? Для нашего русского Urals, который привязан к Brent, т. е. для бюджета РФ, это принципиальный вопрос.

— Что будет с Brent, мы узнаем 30 апреля. Понятно, что ничего хорошего не будет. Brent сейчас продолжает падение. Цена на баррель этой марки в моменте сегодня утром была 25 долларов, а ещё недавно было 30–34. Значения минимальны. Как говорится, «уже чует беду» (к полудню 21 апреля нефть марки Brent опустилась ниже 22 долларов и продолжила падать. — Прим. ред.). За эти дни может произойти много чего, но мы знаем точно, что произвести новые танкеры и создать новые мощности по хранению нефти невозможно. Остановить производство тоже очень сложно. Ситуация патовая. Единственное что, Brent — это гигантский континент, трубопроводы. То есть ситуация посложнее, чем с WTI. Тем не менее Urals сейчас уже торгуется вблизи нулевых отметок. То есть российская нефть уже почти обнулилась. Факт.

— Brent рискует улететь ниже нуля?

— Не думаю, вряд ли. Хотя в нынешней жизни Never Say Never. Большинство наблюдателей не могли в воскресенье сказать, что будет в понедельник с WTI. Вообще урок очень ценный для многих. И для наших руководителей, и для нефтяников, и для спекулянтов. Многие спекулянты, которые держат контракты по Brent, начнут более активно перекладываться. Ситуация размажется на несколько дней. В ближайшие дни, вполне возможно, мы будем наблюдать обвал цен на Brent именно потому, что будут перекладываться гораздо активнее, чем ранее. Но не стоит забывать, что на посту стоит товарищ Трамп с его вездесущим twitter. Есть саудиты. В конце концов, падение на такие величины не нужно никому.

— Пока мы знаем только то, что Саудовская Аравия вроде как готова начать сокращение добычи раньше ранее оговорённого мая. В конце понедельника об этом сообщила американская пресса.

— Это называется «словесная интервенция». Вспоминается старый анекдот про двух дедушек. Один жалуется доктору на второго, что у того всё ещё получается, что второй об этом всем рассказывает. Доктор отвечает: «Ну так вы тоже рассказывайте!».

Саудовская Аравия сегодня тоже уже совсем не рада смотреть на такие цены. Это их казна. Это больно. Им нужен рост цен. Рынки переделили, договорились все производители между собой. Хотя рынки будут делить и дальше. Но кушать-то хочется сегодня. Саудиты сидят на нефтяной игле почище нас! Им придётся по-настоящему сокращаться. Куда они денутся. Когда это случится по факту, мы не знаем.

— У наших стратегов тоже есть решение проблемы. Как принято в последнее время, первым в ситуации каждой новой неприятности говорит Дмитрий Медведев. «С учетом нашего опыта в газовой сфере предлагаем продавать нефть по принципу take or pay (бери и плати. — Прим. ред.)», — дал совет бывший премьер. Вариант?

— Ох… Видимо, Дмитрий Анатольевич у нас большой специалист в нефтянке. Ему судить. Я не могу столь квалифицированно ответить на этот вопрос. Я экономист. Я привык рассуждать о тех вещах, в которых разбираюсь.

— Мне кажется, Медведев тоже читает ваш канал, где и вы призываете жить сегодняшним днём. «Не торопимся становиться в лонг по Brent», — призвали вы своих клиентов вчера. Не играем в будущее, а играем в настоящее.

— Я приятно удивлён тому, сколько людей меня читают. Это правда. Я иногда получаю отклики и месседжи от людей, про которых я никогда в жизни бы не подумал, что мои заметки им интересны. Читайте дальше. А вариант take or pay — наверное, тоже вариант. Но я бы об этом лучше спросил Вагита Юсуфовича или Игоря Ивановича (главы ЛУКОЙЛа Алекперов и «Роснефти» Сечин. — Прим. ред.). Вот они точно подскажут. Правда, если Игорь Иванович теперь захочет на эту тему вообще говорить. В конце концов, у нас ещё есть господин Федун. Очень профессиональный и грамотный нефтяник. Пытайте его.

— Их почему-то плохо слышно.

— А это серьёзные ребята. Слов на ветер не бросают. Суровые техасские парни в США. А это наши суровые нефтяные парни. Они предпочитают делать дело. Такой бизнес не очень разговорчив. Это правда.

— Какие ещё есть варианты спасения, а то ведь Грета Тунберг на самом деле всех взрослых дядек победит. Утром WTI всего лишь вернулась в плюс.

— Думаю, что в итоге Грету признают виноватой во всех страданиях человечества и пригвоздят к позорному столбу… Шучу, конечно. Детей нельзя обижать! А что сделать? Всё дело в том, что ума здесь большого не надо. В мире перепроизводство нефти. Не летают самолёты, не ходят корабли. Остановилась мировая экономика. Нужно просто сократиться. А для многих это разорение. Представьте ситуацию, что вам для спасения организма надо удалить голову. Ампутация головы. Хотя насчёт головы — это перебор. Ампутация почки. И у нефтяников сегодня вопрос. Им надо останавливать производство, а это как сделать самому себе ампутацию одной из почек. Выжить, наверное, можно, но как жить дальше — непонятно.

— Мы на пороге «революций»? В хорошем смысле.

— Да бросьте! Царь Соломон в своё время очень мудро сказал: «И это всё пройдёт». Я очень хорошо помню 11 сентября 2001 года, когда мы смотрели на падающие башни-близнецы и понимали, что мир не будет никогда таким, как раньше. Так твердили тогда все. Ну и что? Мир изменился? Да. Но в определённом смысле. Стали актуальными средства защиты, очень оживилась мировая бюрократия. Так или иначе, всех взяли под большой колпак «старшего брата». Всё. Что будет на этот раз? Опять же, усилится роль мировой бюрократии. Увеличится доля и роль государств. Частная инициатива будет опасной. Люди в очередной раз обнищают. Передел собственности. Всем чётко объяснят, что мировая экономика изменилась, надо жить и работать онлайн. Но тут же растут риски, связанные с хакерами и воровством данных. Новый вызов. Блок в своё время хорошо об этом сказал: «И вечный бой, покой нам только снится сквозь кровь и пыль…»

— Россияне традиционно станут беднее?

— Пора перечитывать «Скотный двор». Есть россияне, а есть Россияне. Товарищ Оруэлл хорошо про это написал. Все равны, но некоторые животные суть равнее. Есть те, кто станут чуть богаче. Но их очень мало. И есть те, кто станут беднее, — все остальные. В целом — да. Россияне действительно обеднеют. Всем мы так или иначе зависим от нефтяных котировок. Это абсолютная правда.

— У вас есть хотя бы примерное понимание грядущих неприятностей. У аналитика Михаила Крутихина получается, что после новой сделки ОПЕК+ бюджет РФ лишится половины привычных доходов от нефти. У эксперта «Газпром нефти» Сергея Вакуленко было что-то про четверть. Но это оценки до вчерашних событий.

— У меня нет таких оценок. И не может быть. И Крутихин, и Вакуленко очень грамотные и очень профессиональные ребята. И даже у них оценки разнятся кардинально. Очень серьёзная разница. Я бы сказал иначе. Российский бюджет очень сильно потеряет. На наше счастье, мы вошли в эту ситуацию с резервами. Это правда. У России гигантские золотовалютные резервы. У России достаточно неплохо с Фондом национального благосостояния. Другое дело, как он будет работать. Какие механизмы. Основная тенденция власти сейчас — не будем спешить, ведь резервы, хоть они и есть, не безграничны. И в этом есть своя логика. Другое дело, что все грамотные люди уже давно вопят — предоставляйте помощь народу сейчас, немедленно. Завтра будет некому помогать. Завтра оголодавшие люди, которых заперли на карантине, будут говорить о своей правде. На что нам намекают: потратить ресурсы просто, но что мы будем делать дальше, если цены на нефть не вернутся. Когда им годами говорили: давайте строить диверсифицированную экономику, создавать нормальную деловую среду, развивать различные бизнесы, чтобы были российские негазовые и ненефтяные корпорации… Что тут сказать? Всё. Это уже проехали.

— То есть получается, что сейчас поведение власти — это поведение «мудрецов», а не «жлобов»?

— Я не хочу называть никого ни мудрецами, ни жлобами. У всех своя логика. У каждого она логична. Мы с вами сейчас скажем, что надо срочно спасать людей. Обязательно. Малый бизнес и миллионы предпринимателей сегодня не понимают, как они заплатят зарплату в мае, июне и так далее. То есть либо мы выходим на работу и лихорадочно начинаем что-то делать. Либо просто получим многие миллионы людей, которые, мягко говоря, озлоблены. И которые не знают, как жить дальше. Подачка в виде МРОТа в 14 тысяч рублей по большому счёту ничего не даёт. Жить на 14 тысяч невозможно. И народ заливает горе алкоголем. Потребление спирта выросло. Наша правда очень конкретная. Но власть говорит, что понимает, что надо помочь бизнесу. Но встаёт вопрос, какому и сколько. Но и распечатывать казну на 100 %мы сегодня не можем. Надо отвечать за то, что будет и дальше. Логика есть? Есть. Я не выношу оценок. У всех своя правда. Истина будет где-то посередине. Думаю, что после всех наших воплей и понимания, что ситуация действительно может накалиться, наверное, будет третий, четвёртый пакет мер поддержки. До нашей власти ведь доходит постепенно. Многие говорят, что у власти сидят жулики, воры и бандиты. Это не так. Там много грамотных людей. Есть там люди, которые мыслят по-государственному. Но они опираются не на наши с вами вопли, а на Росстат. На официальные данные. А здесь уж, извините…. Росстат пока ничего не говорит.

— Министр финансов Силуанов говорит, что «кубышки» хватит до 2024 года.

— Опять же. Силуанов исходит из тех задач, которые стояли ранее. У нас есть бюджетное правило. Мы с вами понимаем, что есть необходимость продавать валюту. Да, он прав. Но он не может сейчас учитывать, насколько большой будет протянутая ладонь компаний, которые завтра придут к нему за деньгами. Вот тогда мы посмотрим, насколько хватит запасов. Точно знать сейчас не может никто в принципе.

— Куда бегут инвесторы сегодня? Одним золотом ведь не спастись?

— Для этого нужно понять, кто бенефициары. Давайте рассуждать просто. Мы все сидим по домам. Мы занимаемся тем, что в итоге очень большие прибыли у производителей продовольствия, производителей лекарств. Именно поэтому можно обратить внимание на котировки того же Эббота (американская химико-фармацевтическая корпорация Abbott Laboratories. — Прим. ред.), других биотехнологических, фармацевтических компаний. Посмотрите на тот же Danone (французская продовольственная компания. — Прим. ред.) и так далее. У них всё очень хорошо. Они уже вернулись на докризисный уровень. Abbot уже дороже, чем был до кризиса. Другие стали дороже на 15–20 %, чем до кризиса. Великолепно себя чувствуют и такие компании, как Kimberly-Clark (американский производитель продукции для здравоохранения и гигиены. — Прим. ред.), производители подгузников, названия этих пелёнок-распашонок всем хорошо известны. Все прекрасно понимают, что народ сидит дома. Делать нечего. Рождаемость явно повысится. У тех, кто на этом зарабатывает, сейчас уже всё замечательно. Второе. Это средства коммуникации и связи. Всё, что связано с виртуальным миром. Мы же все сейчас сидим в онлайн-видеоконференциях. Все эти возможности для быстрого общения. Вообще всё, что связано с Интернетом, сегодня получает второе дыхание. Котировки этих компаний опять же, как выразители новых трендов. Посмотрите на тот же Microsoft — всё отлично. Чуть-чуть отстаёт Facebook, но тоже всё отлично. Amazon выше, чем до кризиса. Выше потому, что у них есть облачные технологии. Они сейчас набирают народ. Им нужны доставщики. Эта индустрия на коне. Этот кризис — колоссальная возможность перераспределения средств. Забрать у слабых — передать сильным. Будет интереснее.