Москва предлагает Вашингтону «гиперзвуковой обмен»

Москва и Вашингтон интенсивно обмениваются сигналами о будущем важнейшего международного договора – СНВ-3. Американцы предъявляют России свои условия по продлению действия этого документа, в том числе по поводу судьбы новейшего российского гиперзвукового оружия. Какие требования в ответ предъявляет Соединенным Штатам Россия?

Согласно заявлению российского МИДа, прозвучавшему в конце прошлой недели, Москва согласна к ведению диалога с Вашингтоном в вопросе новых систем вооружений, в частности – гиперзвукового оружия.

Как известно, США настаивают на том, чтобы новейшие российские системы оружия – например, гиперзвуковой блок «Авангард», ракета «Кинжал», подводный беспилотник «Посейдон» и ряд других – были включены в новый всеобъемлющий договор об ограничении стратегических вооружений. Текущий СНВ-3 заканчивается в начале следующего года.

В принципе ранее Москва уже соглашалась обсуждать данный вопрос на переговорах по продлению СНВ. Однако в словах замглавы МИД Сергея Рябкова прозвучало и ещё одно важное замечание.

По словам дипломата, «американцы отрицают неразрывнейшую, неоценимую, как бы им этого ни хотелось, взаимосвязь» между такими новыми системами вооружений и стратегическими оборонительными вооружениями, всячески стараясь исключить из рассмотрения, например, систему противоракетной обороны (ПРО).

«Первопричиной наших работ и наших успехов в сфере создания новых систем является как раз выход США из договора по ПРО», – отметил Рябков.

О какой же «неразрывной взаимосвязи» говорит представитель российского МИДа и почему любые соглашения по новым системам наступательного оружия невозможны без учёта фактора ПРО?

«Дилемма ПРО»

Глобальная термоядерная война, к счастью, пока что лишь гипотетический сценарий. Однако он проработан «на бумаге» уже во всех деталях.

Одной из таких наработок, описывающей наиболее вероятный ход возможного обмена ядерными ударами, стала оценка возможности системы ПРО отразить массированное ядерное нападение. Такой сценарий и в СССР, и в США просчитали ещё в середине 1960-х годов.

После этого у обеих стран наступило чёткое осознание того, что обеспечить 100-процентную безопасность от массированного ядерного нападения не способна ни одна из систем ПРО.

Связано это было с массой факторов. Межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) получалось произвести с меньшими трудозатратами и с меньшей стоимостью, чем противоракету системы ПРО.

Так как последняя вынуждена была стартовать на встречном с МБР курсе, в максимально сжатом по времени режиме, да ещё и динамически рассчитывая траекторию движущейся цели – получалось сложно, напряжённо и супердорого.

Кроме того, на каждую МБР приходилось тратить одну, а то и две противоракеты, чтобы обеспечить уверенное поражение вражеской ракеты. Ну а установка на МБР разделяющихся боеголовок индивидуального наведения, ложных целей и генераторов помех и вообще превратила задачу ПРО в «войну с ветряными мельницами».

Итогом этого расчёта стала известная «дилемма ПРО»: в условии невозможности парировать первый, сильный удар вражеских МБР, каждая из сторон глобального ядерного конфликта вынужденно планировала первой осуществить свой упреждающий и обезоруживающий ядерный удар.

После чего, уничтожив ещё в шахтах и на пусковых позициях большую часть вражеских МБР, планировала отразить ослабевший удар противника с помощью своей ПРО, которая в этом случае уже вполне могла задержать пару десятков, а не тысячу прорвавшихся боеголовок.

Борьбу с такой логикой заложили в основу советско-американского Договора о ПРО, подписанного в 1972 году и усиленного дополнительным протоколом 1974 года. В нём возможности ПРО сознательно ограничили лишь одним позиционным районом, в котором в радиусе 150 километров могло быть развернуто не более 100 пусковых неподвижных противоракетных установок.

Парадоксальный, но факт: Договор о ПРО сделал для остановки гонки вооружений гораздо больше, нежели масса других ограничительных мер.

Просто в силу того, что обе стороны холодной войны осознали, что любая гонка вооружений не способна привести к гарантированной победе в сценарии встречных ядерных ударов, в каждом из которых будет добрая тысяча боеголовок.

Тут уже, как говорится, «кому суждено быть повешенным – тот не утонет»: действительно, не всё ли равно, может ли противник уничтожить твою страну десять раз, если нанесёт удар первым, или только дважды, если его встречный удар будет ослаблен? Разницы-то ровно никакой…

Попытки США обмануть СССР и Россию

Нельзя не отметить, что США и в прошлом всячески пытались «пробежать между каплями дождя», любыми способами стараясь обойти положения Договора о ПРО. В частности, такая, достаточно успешная по факту попытка, была предпринята в 1980-х годах, когда США решили поменять подход к идеологии ПРО и сделать её глобальной, но уже не привязанной к поверхности Земли, а размещённой за пределами земной атмосферы, в космосе.

Речь идёт о широко известной Стратегической оборонной инициативе (СОИ).

Свою роль тут сыграли два фактора.

Во-первых, создание перспективных концепций «возле» ядерного оружия (быстродействующих компьютеров, лазеров, кинетического оружия, систем доставки грузов на орбиту), направило военную мысль в направлении использования всех этих наработок против МБР противника.

Во-вторых, перемещение системы ПРО в космос позволило бы обойти ограничения двух договоров по сдерживанию гонки вооружений – Договора о космосе 1967 года и уже упомянутого Договора о ПРО 1972 года.

Эти договоры, как и любые запретительные меры, не могли перечислить всех вариантов перспективных систем в своей «букве».

Новые возможности перспективных систем ПРО, разрабатываемых в рамках программы СОИ, буквально «просачивались» между положениями Договора о космосе и Договора о ПРО.

Так, Договор о космосе запрещал размещение в космосе ядерного оружия, в результате чего большинство систем программы СОИ не несли на борту ядерных зарядов, а Договор о ПРО обходился тем фактом, что системы программы СОИ размещались в космосе, в то время, как Договор о ПРО говорил о ПРО, размещаемой на поверхности Земли. В общем – обычная англо-саксонская юридическая казуистика, ничего нового.

Нынешняя оценка программы СОИ колеблется между двумя крайностями, начиная от «ничего у США бы не получилось» и заканчивая «просто СССР развалился, а так у американцев всё было готово». Действительность, как это часто бывает, расположена посередине.

В рамках СОИ в США не только определили тупиковые пути, такие как космические лазеры с ядерной накачкой, но и нащупали ряд перспективных систем.

Например, системы заатмосферного кинетического перехвата, используемые в новых американских системах ПРО с ракетами GDI и SM-3, поставленных на вооружение в 2000-2010 годах, выросли из наработок по программе «Бриллиантовая галька» (англ. Briliant Pebbles), которая была частью экспериментов в рамках СОИ.

Впрочем, достаточно ясная позиция СССР, а потом и России в части недопустимости развёртывания СОИ привела к несколько другому сценарию.

США просто пошли на денонсацию Договора о ПРО, заявив о выходе из него в 2001 году. Ну а то, что США уже все 1990-е годы просто тяготились Договором о ПРО, показывает наглядный факт – ещё в феврале 2001 года, даже официально не выйдя из договора, США передали на территорию Норвегии РЛС «Глобус-2», испытанную в качестве элемента ПРО, что прямо нарушало положения упомянутого договора.

Ну а испытания новых систем ПРО (например, ракет GDI) и вовсе стартовали в середине 1990-х годов.

Чего сегодня требует Россия

Стоит сказать, что в случае с гиперзвуковым оружием Россия пошла ровно на такие же шаги, которые использовали против СССР в момент угрозы развёртывания СОИ в 1980-е годы. Прописано ли гиперзвуковое оружие в каких-то ограничительных договорах? Нет. Может ли оно глобально поменять баланс силы? Да!

Ну тогда познакомьтесь с нашим собственным, «русским обходным манёвром». Мы поставим на вооружение маневрирующие боевые ядерные блоки, которые сделают ваши позиционные районы ПРО или даже перспективную глобальную космическую ПРО полностью бесполезными. После чего, как ни странно, притча о «счастливом висельнике, которому не суждено утонуть» обретает уже иной, но схожий смысл.

Да, США могут обезоруживающим первым ударом сократить российский ядерный ответ до нескольких десятков боеголовок. Но если эти боеголовки будут представлять собой маневрирующие гиперзвуковые блоки, то они все гарантированно прорвутся к цели, уничтожив экономику и инфраструктуру по всей территории Соединённых Штатов, нанеся им неприемлемый ущерб.

Да, опять-таки, такой неприемлемый ущерб США ответным российским гиперзвуковым ядерным ударом можно будет нанести условно «дважды», а не десять раз – но какая, извините, американскому висельнику разница?

Отсюда понятным становится и позиция российского МИДа. Вести переговоры отдельно по ограничению гиперзвукового оружия – глупость, оно изначально создано Россией вынужденно, исключительно как оружие сдерживания, а не первого нападения. Тем более, что сегодня – это козырная карта в арсенале России, у США подобные российским гиперзвуковые системы появятся не раньше, чем через пять-семь лет.

Убрать этот «предохранитель» из системы глобального сдерживания – это значит вернуться к ситуации рубежа 2000-2010-х годов, когда США пребывали в полной уверенности, что их система ПРО способна отразить ослабленный ответный ядерный удар со стороны России.

Так что переговорная позиция Москвы определена предельно ясно. Вот наш «предохранитель», ну или, если угодно, «выключатель» – гиперзвуковое оружие.

Мы можем вас выключить в ответ, даже если вы постараетесь отключить нас первыми. Ваш «выключатель» – это нарушение баланса в ПРО, от которого мы предостерегали вас на протяжении добрых тридцати лет.

Планируем обмен. Но – исключительно эквивалентный и делающий весь мир более безопасным, а не наоборот.

Алексей Анпилогов