Ценовая война проиграна

Новая сделка ОПЕК+ согласована. При этом США – крупнейшая нефтедобывающая держава мира – в сделке не участвуют, ограничиваясь лишь прогнозами «естественного» сокращения добычи под влиянием низких цен. А вот Россия взяла на себя непропорционально высокую долю сокращения. Это значит, что ценовую войну на рынке нефти наша страна проиграла, и теперь мы будем за это расплачиваться.

Напомню вкратце историю вопроса. Когда в конце 2018 года мировая экономика начала замедляться и нефтяные цены пошли вниз, страны, входящие в нефтяной картель ОПЕК, во главе с Саудовской Аравией, и несколько других нефтедобывающих стран, включая Россию, заключили сделку о сокращении добычи. В результате этой сделки цены на нефть стабилизировались.

Однако краткосрочная выгода была достигнута за счет ухудшения долгосрочных перспектив, поскольку США и другие страны, не входящие в сделку ОПЕК+, продолжали наращивать добычу, увеличивая свою долю рынка за счет стран-участниц сделки. В 2019 году США стали крупнейшей нефтедобывающей державой, к концу года увеличив добычу нефти до рекордных 13 миллионов баррелей в день (мбд), в то время как в России добыча составила 11.3 мбд, а в Саудовской Аравии – 9.7 мбд. В итоге в феврале 2020 года мировая добыча нефти осталась практически без изменений по сравнению с февралем 2019 года (на уровне 100.5 мбд); за это время страны ОПЕК+ суммарно сократили добычу на 2.1 мбд, а страны, не входящие в сделку, – увеличили ее на такую же величину.

В марте 2020 года, когда мировой спрос на нефть начал стремительно сокращаться из-за пандемии коронавируса и цены на нефть опять начали падать, Саудовская Аравия предложила дополнительно сократить суммарную добычу нефти странами ОПЕК+ на 1.6 мбд, из которых на Россию должно было прийтись 0.35 мбд. Однако Россия отказалась дополнительно сокращать добычу, и сделка ОПЕК+ распалась; цены на нефть рухнули (подробнее см. «В падении удалось зацепиться: надолго ли?», Правда, 12.03.2020).

Более того, Саудовская Аравия объявила о резком наращивании добычи с начала апреля (до 12 мбд) и стала предлагать свою нефть с огромными скидками, чтобы переманить традиционных покупателей российской нефти. На рынке нефти началась ценовая война, которая дополнительно усугубила ситуацию. Цена нефти эталонной марки Brent падала до 22 долларов за баррель (д/б); и вдобавок к этому резко вырос дисконт российской нефти Urals по отношению к Brent. Так, по сообщению агентства Argus Media цена нефти Urals (с поставкой в Ротердам) на минимуме падала до 10.54 д/б, что является минимальным значением с марта 1999 года.

Когда наши чиновники объясняли отказ России от дополнительного сокращения добычи, они практически прямым текстом говорили о том, что сделка ОПЕК+ является несправедливой без участия США и других крупных производителей, а обвал цен поможет убрать с рынка американскую сланцевую нефть. Действительно, сокращение добычи, проводимое без участия крупнейшего мирового производителя, справедливым явно не назовешь, поэтому «принуждение» США к участию в сокращении добычи (либо к добровольному присоединению к сделке, либо к сокращению добычи вследствие массовых банкротств сланцевиков) казалось вполне разумной стратегией. Однако ввязываться в такое дело можно было, лишь обладая, во-первых, большими резервами, чтобы пережить краткосрочные потери и дождаться стратегического результата, и, во-вторых, политической волей, чтобы противостоять неизбежному в этом случае внешнеполитическому давлению. Как оказалось, Кремль ввязался в драку, не рассчитав своих возможностей.

Что касается резервов, то у России они есть, и они были бы вполне достаточны, чтобы переждать период даже очень низких цен, если бы это снижение было вызвано обычным циклическим кризисом в мировой экономике. Ведь в таком случае период экстремально низких цен вряд ли продлился бы больше полутора лет, так как производители сланцевой нефти к концу года действительно стали бы массово сворачивать добычу. По оценкам экспертов порядка 60% американских сланцевиков захеджировали (то есть заранее продали по старым, еще высоким ценам) добываемую ими нефть, поэтому сразу с рынка они бы не ушли; но такие контракты обычно заключаются не более чем на год, так что к концу 2020 года добыча сланцевой нефти для большинства из них все равно стала бы нерентабельной.

Однако наши власти не учли, что этот кризис необычный и помимо компенсации выпадающих доходов бюджета, которые будут недополучены из-за низких цен на нефть, государственные резервы придётся расходовать ещё и на преодоление последствий остановки экономики из-за пандемии. Так что ещё не понятно, на сколько нам хватило бы наших резервов в такой ситуации.

Но самое главное: у наших властей не хватило политической воли (или, иначе говоря, реального суверенитета) противостоять давлению со стороны США, и дальнейшие события это наглядно продемонстрировали.

Вот как это было. В понедельник 30 марта состоялся телефонный разговор Трампа и Путина, в котором в частности обсуждалась ситуация на рынке нефти. В четверг 2 апреля Трамп написал в Твиттере, что Россия и Саудовская Аравия в самое ближайшее время договорятся о новом сокращении добычи нефти на 10 или даже на 15 мбд. Сначала в Кремле на это ответили, что они пока никаких переговоров с Саудовской Аравией не ведут, но уже на следующий день, в пятницу Саудовская Аравия инициировала начало переговоров (видео-конференции) стран ОПЕК+, посвященных новому сокращению добычи. Сначала переговоры были назначены на 6 апреля, но потом их перенесли на 9 апреля.

Россия не сразу согласилась участвовать в этих переговорах. Кремль поставил условие, чтобы все крупные нефтедобывающие страны, не входящие в ОПЕК+, присоединились к сокращению добычи. "Важно, чтобы в совместных усилиях участвовали все крупные производители, включая Россию, Саудовскую Аравию, США и другие страны, входящие и не входящие в ОПЕК," – говорил наш министр энергетики Александр Новак на совещании у президента. Путин также неоднократно заявлял, что сокращение добычи должно происходить «по-партнерски», с участием всех крупнейших стран-производителей.

Однако США наотрез отказались участвовать в переговорах ОПЕК+ и принимать на себя какие бы то ни было обязательства по сокращению добычи, объясняя это формальной невозможностью федерального правительства регулировать добычу частных компаний.

Трамп заявил, что у США добыча и так сократится «по экономическим причинам»: Минэнерго США прогнозирует, что в результате падения цен объем добычи в США сократится до 11.0 мбд. Однако это был лишь прогноз, а не твердое обязательство, и Кремль оно не устроило. «Добровольные обязательства по сокращению добычи нефти для стабилизации мировых рынков нельзя смешивать с естественным снижением производства», – заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Это было 8 апреля, накануне видео-конференции ОПЕК+. А уже на следующий день позиция Кремля кардинально поменялась...

На переговорах 9 апреля страны ОПЕК+ (включая Россию) договорились сократить добычу нефти суммарно на 10 млн баррелей в сутки в мае-июне. При этом ограничение добычи продлится вплоть до марта 2022 года, но уже в меньшем объёме: на 8 мбд во втором полугодии этого года, а потом на 6 мбд. В мае-июне каждая из стран-участниц ОПЕК+ должна снизить добычу на 23% от уровня октября 2018 года (то есть от уровня добычи, который был у этих стран до предыдущего сокращения, проведенного в результате сделки декабря 2018 года).

Исключение составляют Россия и Саудовская Аравия, которые снизят добычу до 8.5 мбд каждая (без учета конденсата). Для Саудовской Аравии это означает сокращение добычи на 20% по сравнению с октябрем 2018 года, а для России – на 27% (в октябре 2018 года добыча в Саудовской Аравии и в России составляла соответственно 10.6 и 11.6 мбд).

Ещё одно исключение – Мексика, которая наотрез отказалась сокращать добычу пропорционально с остальными – на 0.4 мбд, а согласилась лишь на символические 0.1 мбд. Остальное сокращение «от лица Мексики» взяли на себя США, но что конкретно это означает, не совсем понятно: ведь американцы ранее утверждали, что их федеральное правительство не может регулировать добычу частных компаний, а тут вдруг оказывается, что может. Такая «непонятная» схема не устраивает Саудовскую Аравию, которая считает, что если дать поблажку Мексике, то все остальные тоже захотят особых условий, так что по состоянию на вечер субботы сделка ОПЕК+ еще не была формально подписана, хотя все остальные участники, включая Россию, свои квоты уже согласовали.

Что касается стран, не входящих в ОПЕК+, то никаких формальных обязательств они на себя не берут. На прошедших 10 апреля переговорах министров энергетики G20 не входящие в ОПЕК+ страны лишь представили свои прогнозы «естественного» сокращения добычи из-за падения цен: США прогнозируют сокращение на 2–3 мбд, Бразилия и Канада – по 1 мбд.

Таким образом, Россия берет на себя непропорционально высокие обязательства по сокращению добычи. От уровня марта 2020 года добычу нам придется сократить на 1.8 мбд (в марте Россия добывала 11.3 мбд, но 1 мбд из них – это конденсат, и он в сделке не учитывается). Это очень много, и последствия будут весьма негативными.

Во-первых, такое сокращение добычи приведет к сопоставимому сокращению физического объема нефтяного экспорта и пока не ясно, сможет ли произошедший в результате сделки рост цен на нефть компенсировать это падение объемов. До начала пандемии Россия экспортировала порядка 5 мбд сырой нефти, так что объём экспорта сырой нефти должен будет сократиться примерно на одну треть (с учетом падения потребления нефти внутри страны). А рассчитывать на значительный рост нефтяных цен до окончания пандемии не приходится. Ведь даже если все участники ОПЕК+ будут полностью выполнять свои обязательства, а все «прогнозы» не входящих в ОПЕК+ нефтедобывающих стран станут реальностью, то общее сокращение составит порядка 14–15 мбд. При этом по самым консервативным оценкам в апреле-мае падение спроса на нефть составит порядка 20 мбд, а некоторые участники рынка (например, один из крупнейших мировых нефтетрейдеров – компания Trafigura) прогнозируют падение спроса более чем на 30 мбд по сравнению с докризисным уровнем. Так что до окончания пандемии на рынке все равно останется огромный профицит нефти, и цены вряд ли поднимутся выше 30-35 д/б. Правда, Россия экспортирует не только сырую нефть, но и нефтепродукты, и цены на них могут тоже немного подрасти в результате стабилизации цен на сырую нефть, но на цену нефтепродуктов влияет не только цена на нефть, но и масса других факторов. С учетом сказанного, ещё не понятно, насколько значимым будет общий эффект от этой сделки для российского торгового баланса (и даже нельзя быть уверенным, что он будет положительным).

Во-вторых, Россия уже почти полностью исчерпала запас месторождений, на которых можно сравнительно легко заморозить добычу, а потом заново запустить её. Во всяком случае, наши чиновники неоднократно об этом заявляли. Так, например, за несколько дней до новой сделки ОПЕК+ глава Фонда энергетической безопасности Константин Симонов говорил так: "В Саудовской Аравии или в США можно просто заморозить производство нефти, а потом быстро его восстановить. У нас такое невозможно. Остановка добычи на российских месторождениях приведет к порче запасов, и возобновить добычу станет невозможно или будет очень сложно. Поэтому позиция России на переговорах расширенного ОПЕК+ будет очень осторожной и сдержанной. И едва ли Россия пойдет на беспрецедентное по объёмам сокращение, если в нём не будут участвовать все страны». (По-видимому, месторождения, на которых заморозить на время добычу можно сравнительно легко, остались только у Лукойла, поскольку именно эта компания последовательно выступает за участие России в сокращениях добычи в рамках ОПЕК+.)

Таким образом, сократив добычу сейчас, восстановить её Россия уже не сможет, во всяком случае в обозримом будущем и без запредельных затрат. Поэтому, когда эпидемия закончится, большинство нефтедобывающих стран (и в первую очередь США и другие страны, не входящие в ОПЕК+) смогут быстро вернуться к докризисным уровням добычи, а Россия свою долю рынка потеряет.

Таким образом, США стали безусловным победителем в ценовой войне на рынке нефти – и это притом, что их сланцевая добыча из-за сравнительно высокой себестоимости наиболее уязвима при низких ценах на нефть. Долгосрочные последствия капитуляции России будут весьма серьезными.

Татьяна Куликова, экономист.