ФЕНЕЧКА и КОЛДУНЬЯ

ФЕНЕЧКА и КОЛДУНЬЯ

1.

   29 сентября в воскресенье 1968 года в посёлке NN, расположенного у подножья меловых бугров, поверх которых пробегает Бахмутский шлях. произошло событие, память о нём держится до сих пор и будет держаться в будущих поколениях.

   Она лежала на кровати. Встав, подошла к самодельному деревянному алтарю, опустилась на колени, перекрестившись, вернулась обратно, прилегла, повернувшись к стене, вдохнула и выдохнула.

   Словно и не было человека.

   Разнеслось по посёлку: Фенечка умерла.

Высокая, с прямым широким лбом, горящими глазами. Одетая во всё чёрное. Производила впечатление сухости, строгости и суровости, если бы не улыбка, которая никогда не спадала с её светлого лица.

   Жила в двухкомнатном флигеле. Узкая прихожая. Небольшая комнатка с печкой, топленная дровами и углём, подстил железный, чтоб упавший горящий уголь пол не поджег и флигель не спалил, стол, три табурета.   В большой комнате самодельный алтарь, кровать, стены, увешанные иконами святителя Николая Чудотворца, апостолов Петра и Павла, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, великомученика Георгия Победоносца, лампадки, свечи…

   Два окна на улицу с высокими тополями, через которые можно было видеть купола городской церкви, одно - на огород с густо засаженным садом с яблоневыми, вишнёвыми, абрикосовыми… деревьями, закрывавшими расположенное за железнодорожным переездом кладбище.

   В посёлке её звали к больным, веря в излечивающую силу Фенечки, помогало, говорили о божественном даре послушания и любви, приходили к ней помолиться, приглашали на похороны почитать псалмы…

- Усопшим очень нужна молитва, - говорила Фенечка. – Живые могут самостоятельно помолиться за себя, мёртвые не могут. Им остается надеяться только на молитвы тех, кто остался на земле.

   Никогда от просьб не отворачивалась, а взяв «Псалтырь» в чёрном кожаном переплёте шла. Далеко ли, близко. В любую погоду.

   Церкви в посёлке не было. Ходила за пять километров в храм близлежащего города. Возвращаясь, доставала из полотняной сумки конфеты, пряники, иногда просвирки, говорила: освящённые, раздавала встречающимся и благодарила, что брали.

2.

   Опустел двор после её смерти. Осиротел. Стала коситься калитка, разваливаться стены, зарастать двор и сад травой. Глохла жизнь, нагнеталась пустота, которая по посёлковым хатам начала расползаться.

А Суворихе – колдунье (так в посёлке о ней отзывались) это и нужно. Не любила Феничку, к ней посельчане гурьбами шли, а её хату обходили, сама по себе жила. Часто ходила к болоту возле кладбища и приносила оттуда колдовскую траву: белладонну.

После смерти Фенечки стала приманивать к себе мужиков и баб продажей самогона.

   Перестала у посельчан работа ладиться. За что не возьмутся из рук валится. Бабы перессорились и обругались. Мужики в бусугарне (пивная) осели. Жизнь надвое раскололась. Днём работа в упряжке под понуканьем и невольем с бурлачными мыслями и крепостным послушанием, Сувориха так говорила и сказанным глаза посельчанам на правдивую, а не обмолоченную словами жизнь открывала, добро делала и одновременно ещё больше угнетала. Не выдерживали посельчане и вечером к колдунье на шабаш с белладонным самогоном.

   Зашумел, взорвался двор Суворихи, раньше мёртвая тишина стояла, а разметала её белая горячка с галлюцинациями, бредом, страхом, иллюзиями, злобой. .. Потянулось кладбище из посёлка в степь…. Разрасталось, хаты и дворы теснить начало .

   Пошатнулся посёлок. Из него, словно душу и свет вынули.

   Сувориха быстро подстроилась, подначивать стала: беду на посёлок Фенечка оттуда наводит. Сжечь флигель в отместку.

   Услышали посельчане, одумались и осерчали, поняв, что   Сувориха их спаивает, чтобы память о Фенечке стереть, а себя выставить.

   Решили пресечь. Пришли к ней, в кухне на плите в большой миске какая – то трава парится, на столе бутылка самогона стоит.

- Присаживайтесь, - говорит. – Выпейте.

   И в стаканы наливает.

- Перекреститься бы надо прежде, чем пить, - загалдели мужики и бабы. – Фенечку помянуть хотим. Оставь её в покое.

   Попытались и далее продолжить, да Сувориха   перекосилась, увидев, как бабы и мужики подняли руки для креста. Лицо судорогами пошло. Глаза бесноватостью засверкали, словно огонь в них полыхнул. Запрыгала, заплясала, по двору, как бешенная носиться стала.

   Уразумели: креста боится. Хотели его на неё наложить, а крест будто из воздуха выткался и в рот Суворихе. Она говорить, а крест изо рта торчит и не даёт.

   Махнули рукой и вышли.

3.

   На следующий день собрались мужики и бабы, загрузились мастерками, лопатами, топорами, пилами… и пошли к флигелю. Отстроили, отштукатурили стены, обновили окна, поправили порожки, выстригли траву, выровняли забор… На входной двери повесели икону «Всех Скорбящих Радость». Выделили дни, когда и кому убирать и за порядком следить.

   Ожил флигель, осветился, словно в нём свет поселился, наполнился голосами: на нас Фенечка с неба смотрит.