Каков механизм перераспределения власти финансистами?

Резюмированы выводы об экономическом содержании и смысле, месте и роли операций на финансовых рынках по изменению валютных курсов и всей (глобальной и национальных) системы симулякров цен в перераспределении институциональной власти над общественным воспроизводством, изменении его структуры, экспроприации капитала и производителей нео-деревень и обострении глобального противоречия между нео-городом и нео-деревней.

Валютные курсы и изменения институциональной власти над производством.

В предыдущих статьях автора о симулякрах денег, финансовых инструментах и симулякрах цен сделан вывод о том, что, во-первых, финансовые кризисы – способы перераспределения институциональной власти над процессом общественного воспроизводства.

В этих же статьях сделан, далее, также и вывод о том, что, во-вторых, операции с финансовыми инструментами – это способ перераспределения не только институциональной власти над конкретными корпорациями и подразделениями общественного воспроизводства. Это также и перераспределение титулов эвентуальных прав требования на товары вообще (симулякров денег), изымаемых в качестве симулякров прибыли, ссудного процента и ренты из совокупной величины симулякров денег, получаемых вследствие применения и в связи с применением процессирующих капиталов во всех подразделениях общественного воспроизводства.

Сейчас уже можно и необходимо кое-что конкретизировать в этих выводах. Симулякры денег – это средства и титулы высшей институциональной власти над процессом общественного воспроизводства, а не только титулы (талоны) эвентуальных прав требования товаров вообще, которые (права требования) конкретных товаров текущему владельцу симулякров денег принадлежат не актуально, а всего лишь как титулы потенциальных прав требования на товары, которые конкретно никак не определены.

В то же время в предыдущей статье автором сделан вывод о том, что симулякр денег есть всеобщее общественное условие или, иначе, обязательная в данных общественных условиях общественная предпосылка частного присвоения и потребления товаров, а равно и средство частного потребления товаров, включая также и капитал в его товарной форме.

Закономерное следствие этого – изменения в системе так называемых «обменных курсов валют» (= изменение пропорций конвертации одних валют в другие, которое в действительности есть изменение «симулякров цен» всех валют, выраженных во всех других валютах) может быть признаком изменения распределения институциональной власти над процессом общественного воспроизводства между эмитентами всех валют.

Таким признаком это является во всех случаях, когда и если, во-первых, такие изменения не носят исключительно спекулятивно-конъюнктурный характер, то есть характер текущих спекулятивно-конъюнктурных колебаний на валютных рынках, во-первых. И, во-вторых, когда и если такие изменения «обменных курсов валют» не являются спецоперациями действительных эмитентов данных национальных валют в рамках и в целях их «валютной войны» с эмитентами других валют.

Для иллюстрации этого вполне достаточен следующий пример. Курс рубля РФ к доллару США на 1.01.2010 установлен ЦБ РФ примерно равным 30,9 рублям за 1 доллар США. Около этой величины официальный курс рубля колебался в течение большей части 2009 и значительной части 2010 годов. Два последних года ЦБ РФ устанавливает официальный курс рубля РФ к доллару США на уровне ок. 62 и более рублей за один доллар США.

Вот это устойчивое двукратное изменение в пользу США пропорции, в которой рубли РФ конвертируются в доллары США, есть уже не спекулятивные колебания на валютном рынке и не результат «валютной войны» РФ с США, но признак существенного уменьшения институциональной власти Правительства (включая ЦБ) РФ над процессом общественного производства. На языке финансистов и экономистов – это «девальвация национальной валюты». Обратный процесс – «ревальвация национальной валюты».

Только не надо забывать, что относительная институциональная власть действительного эмитента конкретной национальной валюты над процессом общественного воспроизводства определяется отнюдь не одними только устойчивыми изменениями пропорций конвертации этой валюты во все другие валюты. Речь в действительности идёт о системе показателей, результирующих совокупное действие всех факторов, которыми определяется место и роль данной национальной валюты во всей глобальной системе институциональной власти над процессом общественного воспроизводства человечества.

Кроме динамики и тенденций изменения в системе «обменных курсов» валют, наиболее очевидной формой проявления результатов совокупного действия таких факторов является, прежде всего, доля использования данной валюты в глобальной экономической практике (в «мировой торговле», в золото-валютных резервах других наций, например, и др.). К иной форме проявления результатов совокупного действия таких факторов относится доля интегрированных (сводных) показателей уровня развития и текущего состояния экономики данной нации (ВВП, например) в соответствующих показателях экономики всего мира и устойчивые тенденции в динамике изменения этой доли.

Так вот изменение распределения институциональной власти над процессом общественного воспроизводства человечества между эмитентами всех валют необходимо и неизбежно выражается в изменении не только глобальной, но и национальных систем всех симулякров цен, включая симулякры заработной платы, симулякры отраслевых «норм прибыли» (симулякры «рентабельности), симулякры ссудного процента, симулякры всех видов ренты и налогов.

Несмотря на практику так называемых «статистических международных сравнений», осуществляемых по так называемым «паритетам покупательной способности», действительное значение имеет изменение именно в глобальной системе номинальных пропорций конвертации одних национальных валют в другие национальные валюты.

Действительный приобретатель выгод от «девальвации национальной валюты».

Учёные, преподаватели и пропагандисты современной экономики в один голос утверждают, что «девальвация» национальной валюты повышает конкурентоспособность экспортных товаров на мировых рынках «по цене». Ведь вследствие этого качество экспортных товаров не изменяется, а «цены» на них, будучи выраженными в иностранной валюте, снижаются, оставаясь неизменными в национальной валюте.

Но что происходит в действительности? А в действительности для получения той же самой суммы иностранной валюты теперь требуется произвести отчуждение большего, чем прежде, количества товаров в пользу иностранных потребителей, а этим последним, наоборот, для частного присвоения товаров, производимых экономикой-экспортёром, теперь требуется меньшая, чем прежде, сумма иностранной валюты. В то же самое время потребность экономики-экспортёра в импорте вследствие «девальвации» её национальной валюты ничуть не уменьшается, а величины симулякров цен на импортные товары, выраженные в иностранных валютах, ничуть не уменьшаются.

Следовательно, для приобретения той же самой по составу, качеству и количеству массы импортных товаров экономике-экспортёру теперь требуется произвести отчуждение в пользу иностранных потребителей большего количества экспортных товаров, чем прежде. Если для производства экспортных товаров используется хотя бы какая-то часть импортного сырья, материалов и комплектующих, то величины симулякров цен на экспортные товары, выраженные в национальной валюте экспортёра, не остаются прежними и, тем более, не уменьшаются, но увеличиваются.

Да, это так – соглашаются адепты современной экономической науки, но более низкие «цены» на экспортные товары, чем «цены» на аналогичные товары иностранных производителей, позволяют экономике-экспортёру побеждать конкурентов, завоёвывать и увеличивать свою долю на мировом рынке соответствующих товаров.

Если доля национальной экономики на рынке считается в количестве потребляемых совокупными потребителями произведённых этой национальной экономикой товаров в натуре, то это количество действительно может увеличиться. Но если считать в «резервных валютах», а считать надо именно в них, ведь весь «смысл» экспорта как раз и состоит в получении этих самых «резервных валют», то сумма «выручки» в «резервных валютах» либо остаётся прежней, либо уменьшается.

Ведь при оценке последствий «девальвации» национальной валюты надо ещё учесть также и то, на какие экспортные товары вследствие этого снижаются симулякры цен. Это те экспортные товары, которые отчуждаются на рынке в условиях монополии поставщика, или те, которые отчуждаются в условиях монополии потребителя?

Если имеет место монополия поставщика товаров, то «ценовой демпинг» имеет рациональный смысл только как способ завоевания монополии одним поставщиком (будь это один поставщик или картель поставщиков – это ничего не меняет в ситуации на рынке товаров), причём в течение относительно коротких сроков. Иначе далеко ещё не факт, что после длительного срока «демпинга цен» оставшемуся монополисту удастся вновь поднять величины симулякров цен на свои товары и (или) возместить собственные потери, понесённые в процессе и в результате такой борьбы за эту монополию.

Но если речь о товарах, которые производятся и поставляются множеством иностранных производителей, картельные соглашения между которыми невозможны, то это классический случай монополии потребителя на рынке товаров. В этом случае величины симулякров цен снижают все поставщики товаров – вынужденный «ценовой демпинг» на поставляемые товары на таком товарном рынке нередко является единственным средством не то, чтобы увеличения своей рыночной доли, но сохранения её, хотя может служить и инструментом разорения отдельных конкурентов.

Чтобы в таких условиях добиться монополии на товарном рынке потребителя, поставщику требуется очень долгий «ценовой демпинг», что невозможно без прорыва в социальной и (или) технологической организации производства поставляемых на рынок товаров, который (прорыв) сам по себе превращает поставщика в монополиста.

Кроме этого способа подавления и разорения конкурентов, остаётся лишь одно средство – насильственное уничтожение конкурентов в результате диверсионного, либо военного воздействия на применение процессирующего капитала конкурента извне или (и) изнутри.

Диверсии с целью уничтожения конкурента могут осуществляться не только посредством собственно насильственных актов извне, но и изнутри, и такими насильственными актами являются не только акции с применением средств вооружённой борьбы (акции внешней агрессии или гражданской войны), но и акции с применением институциональной власти. Практическое применение всякой институциональной власти предполагает, как минимум, угрозу насилием и по своему существу всегда есть принуждение (насилие) в отношении тех, над кем эта институциональная власть и в отношении кого она применяется.

Диверсии с применением институциональной власти извне сводятся к такому изменению международных и государственных институтов (формальных норм и правил), обязательных для конкурента, которые существенно снижают его конкурентоспособность и, в конечном итоге, разоряют и уничтожают его.

Либо диверсии извне осуществляются посредством коррумпирования должностных лиц органов публичной власти и самих таких органов институциональной публичной власти, осуществляющих контроль и надзор, гражданское, административное и уголовное преследование, судебное разбирательство и исполнительное производство.

Диверсии с применением институциональной власти изнутри сводятся к установлению контроля над управлением процессом функционирования конкурента либо посредством коррумпирования руководства конкурента, либо посредством легального приобретения высшей институциональной власти над конкурентом как над корпорацией (организацией). Последнее вполне обеспечивается приобретением такого по величине пакета прав на участие в управлении конкурентом как корпорацией (организацией), которого достаточно для определяющего воздействия на решения высших органов управления конкурента.

Регулярная устойчивая «девальвация» национальной валюты государства, на территории которого функционирует конкурент и резидентом которого он является, последовательно сокращает для заинтересованных иностранных корпораций величину их издержек на установление и осуществление контроля над управлением процессом функционирования конкурента, измеряемых в симулякрах «резервных валют».

Но с какой целью иностранная корпорация приобретает такой контроль – это определяется самой этой иностранной корпорацией. И эта цель не зависит от государства, на территории которого функционирует процессирующий капитал, контроль над применением которого приобретает данная иностранная корпорация, и, тем более, не зависит от корпорации, которая владела им прежде.

Противоположность «нео-города» и «нео-деревни»: экспроприация капитала и производителей «нео-деревни».

На некоторое время вернёмся вновь к экспорту товаров. В условиях тотального замещения денег их симулякрами экспорт товаров имеет рациональный экономический смысл для всей экономики государства-экспортёра лишь тогда и в той мере, когда и в какой мере у неё нет иных достаточных источников получения иностранной валюты, необходимой для импорта, без которого невозможно нормальное осуществление общественного воспроизводства в нём, во-первых.

И, во-вторых, экспорт товаров имеет рациональный экономический смысл для государства-экспортёра тогда и в той мере, когда и в какой мере этот экспорт товаров обусловлен необходимостью достижения стратегических целей и решения стратегических задач общественного воспроизводства страны-экспортёра в целом.

«Девальвация» национальной валюты, «очищенная» от текущих спекулятивно-конъюнктурных колебаний на валютных рынках, в действительности влечёт за собой такое изменение масштаба всей национальной системы симулякров цен в сравнении с глобальной системой симулякров цен, которое характеризуется эффектами «ножниц цен».

Из истории капитализма известно, что одним из главных противоречий капиталистического общественного способа производства, а равно и источником накопления капитала (и первоначального, и последующего) изначально и всегда была и остаётся противоположность города и деревни. Именно эта противоположность, превращённая капиталом в противоречие, как раз и выражается в устойчивых «ножницах цен» между товарами, производимыми деревней, и товарами, производимыми городом и потребляемыми деревней.

Цены на товары, производимые в деревне, не только исторически устойчиво снижаются относительно цен товаров, производимых городом, но и обеспечивают регулярную систематическую частичную экспроприацию городом стоимости, производимой деревней, посредством устойчиво-неэквивалентного обмена между городом и деревней.

Эта частичная экспроприация стоимости осуществляется в вещной форме соответствующих товаров. Товары, производимые деревней, приобретаются городом по ценам, которые ниже их стоимости, а необходимые деревне для своего воспроизводства товары, производимые городом, продаются деревне по ценам, которые выше их стоимости. Именно это экономическое явление получило название «ножницы цен».

«Ножницы цен» для деревни тождественны частичной экспроприации городом товаров, производимых деревней, а для города – получением части товаров, производимых деревней, безвозмездно.

Если в экономике функционируют деньги, это тождественно устойчивому процессу систематического выкачивания денег и капитала из деревни.

В условиях, когда деньги изъяты из экономики и тотально замещены симулякрами денег, устойчивая тенденция регулярных «девальваций» национальной валюты относительно основных «резервных валют» мира превращает соответствующую национальную экономику, взятую в целом, в «нео-деревню».

Вследствие регулярных «девальваций» своей валюты национальная экономика неизбежно превращается в «нео-деревню», являясь таковой по отношению к национальным экономикам действительных эмитентов «резервных валют», которые выступают совокупным «нео-городом» по отношению к такой «нео-деревне».

Поскольку симулякры денег товарами не являются и стоимости не имеют, постольку регулярные «девальвации» национальной валюты «нео-деревни» тождественны увеличению меры экспроприации товаров, производимых «нео-деревней», в пользу «нео-города, и росту степени эксплуатации труда, применяемого в экономике «нео-деревни».

Таким способом «нео-город» увеличивает меру экспроприации не только общественного капитала, прежде накопленного «нео-деревней» в натуральной и стоимостной форме, но и общественного капитала, вновь создаваемого «нео-деревней» на своей территории. Измерить величину и динамику такой экспроприации капитала (стоимости) уже нет никакой возможности – мера стоимости (деньги) изъята из экономики. Но устойчивое уменьшение совокупной производственной мощности и масштабов применения «нео-деревней» процессирующего общественного капитала в натуре (сокращение совокупных объёмов производства товаров в натуре) указывает именно на этот факт.

Увеличение меры экспроприации общественного капитала выражается в устойчивой тенденции к сокращению натуральных показателей наличия и применения совокупного процессирующего общественного капитала «нео-деревни» и увеличению объёмов вывоза сырьевых товаров и продукции низких переделов, а также объёмов импорта товаров вообще и комплектующих и средств к жизни, в особенности.

Другим закономерным признаком процесса экспроприации общественного капитала «нео-деревни» является увеличение объёмов взаимной конвертации национальной валюты и «резервных валют», а также объёмов выкачивания (из «нео-деревни» в «нео-город») финансового капитала в виде «резервных валют» при одновременном накоплении «валютных резервов» правительством и центральным банком «нео-деревни».

Закономерными результатами этого процесса являются рост меры ограничения масштабов и объёма потребительного производства и производительного потребления «нео-деревни», а также дифференцированное по подразделениям общественного воспроизводства снижение качества и общего технологического уровня всех видов и разновидностей этого потребления на территории «нео-деревни» в целом.

Перераспределение институциональной власти над процессом общественного воспроизводства человечества от «нео-деревни» в пользу «нео-города» посредством последовательных «девальваций» валюты «нео-деревни» необходимо и неизбежно влечёт за собой изменение системы всех симулякров цен, то есть системы всех финансово-распределительных рейтингов, устанавливаемых для «нео-деревни» и внутри «нео-деревни». По существу – это политически обусловленное изменение «в режиме ручного управления» всего процесса общественного воспроизводства «нео-деревни».

Изменение симулякров цен и изменение структуры общественного воспроизводства.

Системой симулякров цен вообще, а системой симулякров заработной платы (зарплата – цена конкретного товара «рабочая сила», то есть цена конкретной способности к труду), симулякров отраслевых «норм прибыли» и налогов, в особенности, во всякий данный момент задана структура общественного воспроизводства (производства материального богатства и воспроизводства человека и общества).

Иными словами, масштабом и величинами всей совокупности (системы) симулякров цен, установленных для общественного производственного организма и внутри него, заданы не только распределение и потребление средств к жизни членами этого общественного производственного организма. Этим задано также распределение и потребление средств производства и людей по родам и видам производства, существующим внутри данного общественного производственного организма.

Однако структура общественного воспроизводства задана системой симулякров цен отнюдь не автономно, не независимо от чего бы то ни было ещё, но исходя из технического базиса общественного воспроизводства вообще и структуры технических базисов всех подразделений общественного воспроизводства, в особенности, во-первых. И, во-вторых, структура общественного воспроизводства задана системой симулякров цен, исходя из существующей в данный момент институциональной социальной организации общественного воспроизводства в целом и в его дифференциации на систему своих крупных и всё более мелких, вплоть до предприятия, подразделений, во-вторых.

И хотя потребительное производство есть конечная цель производительного потребления, которая (конечная цель) качественно и количественно определяет предметные цели производительного потребления, всё же самоё потребительное производство изначально определяется производительным потреблением.

Потребительное производство определяется производительным потреблением не только тем, что производительное потребление производит средства к жизни, необходимые для потребительного производства, во-первых, и создаёт, воспроизводит и изменяет потребности потребительного производства, как и самого потребителя, во-вторых. Потребительное производство определяется производительным потреблением также и потому, что оно, в-третьих, ограничено производительным потреблением.

Уровень развития производственного отношения человека к неорганической природе, определяемый характером, способами обмена веществ между неорганической природой и человеком, а также мерой присвоения человеком своей неорганической природы, определяет состав, качественные и количественные параметры и пропорции производства всех тех средств к жизни, которые могут быть произведены и производятся обществом.

Любое изменение масштаба и величин внутри всей совокупности симулякров цен, установленных для общественного производственного организма и внутри него, есть не просто изменение процесса общественного воспроизводства данного общественного производственного организма. Оно есть изменение пропорций не только распределения между индивидами, частного присвоения и потребления ими средств к жизни и средств производства, но и между всеми подразделениями общественного производства, включая перераспределение людей по родам и видам общественного производства.

Поскольку изменения масштаба и величин внутри всей совокупности симулякров цен, установленных для общественного производственного организма и внутри него, осуществляются как политически обусловленные и политически осуществлённые в «режиме ручного управления» изменения, постольку они осуществляются не системно все зараз, но исключительно и только частично (по частям), «точечно».

Когда и если такие изменения осуществляются во исполнение некоего плана, пусть проработанного и обоснованно «научно» до возможного предела проработки и обоснования, они необходимо и неизбежно носят на себе неустранимое родимое пятно системной неполноты, частичности и неадекватности действительности. Это неизбежно уже только вследствие неустранимой идеологичности (иллюзорности) экономической и всей социальной технологической науки буржуазного общества, не говоря о неустранимых проблемах исполнения, в том числе порождающих эксцессы исполнителей.

Чем дальше общественный производственный организм (глобальный или национальный) отходит от последнего насильственного восстановления пропорциональности, осуществлённого денежным механизмом кризисов перепроизводства, и чем больше технологических, в том числе социально-технологических, инноваций осуществлено в общественном воспроизводстве, тем более непредсказуемы последствия изменения пропорций взаимной конвертации национальных симулякров денег и в соответствующих системах симулякров цен.

Чем более масштабными и (или) радикальными являются изменения пропорций взаимной конвертации национальных симулякров денег и системы симулякров цен, тем более верен афоризм «хотели как лучше, а получилось как всегда». Иными словами, результаты, которых никто не ожидал, получаются в мере тем большей, чем в меньшей мере они ожидались. И, самое главное, возникает объективная необходимость и неизбежность осуществлять в гораздо больших масштабах те практические меры финансовой, экономической и иной политики, которые субъективно не только не планировали осуществлять, но которые стремились устранить этими изменениями.

И происходит это не только потому, что несовершенны «научный» и технический «аппараты» подготовки, принятия и осуществления политических  решений о таких изменениях (а все они неотвратимо носят принципиально неустранимый политический характер). Это происходит закономерно, прежде всего, потому, что закон стоимости объективно продолжает действовать, и будет действовать, несмотря на то, что деньги (мера стоимости и т.д.) тотально замещены симулякрами денег.

Более того, именно вследствие тотального замещения денег их симулякрами мера предсказуемости и управляемости процесса общественного воспроизводства для всех уровней институциональной власти над процессом общественного воспроизводства неуклонно и неотвратимо уменьшается. И никакой самый совершенный «научный» и технический («искусственный интеллект» и т.п.) «аппараты» ничего в этом изменить принципиально и по существу не могут и не смогут – Окончательный Крах капиталистического общественного способа производства и всей экономической общественной формации неизбежен и неотвратим.

Кратко об «инвестициях» в «инструменты финансового рынка».

Биржевая торговля сырьевыми и прочими товарами, не являющимися деньгами, была одним из особенных механизмов установления и изменения политических цен на такие товары, а также кредитования их производства в части покупок будущих (ещё не произведённых) товаров. Посредством обмена товаров на бирже оказывалось субъективное политическое воздействие на объективный процесс установления и изменения «естественных» (определённых действием закона стоимости) пропорций обмена товаров на деньги (определение цен товаров) и, следовательно, на перераспределение общественного капитала между отдельными капиталистами и отдельными общественными производственными организмами в целом.

В отличие от времён относительно свободного обращения денег в экономике, финансовые операции на так называемых товарно-сырьевых биржах, совершаемые посредством симулякров денег и в симулякрах денег, является одним из механизмов установления и изменения симулякров цен на «торгуемые товары». Речь по-прежнему идёт не только о произведённых, но и о подлежащих производству товарах. Однако ни о какой купле-продаже (обмене) товаров и кредитовании товарного производства объективно речи уже нет, и быть не может, хотя субъективно все мыслят именно в этих категориях экономики.

А что же происходит объективно посредством финансовых операций на современных товарно-сырьевых биржах? Объективно посредством этих операций осуществляются, во-первых, акты отчуждения/присвоения прав на определённые количества конкретных товаров, в результате которых эвентуальные (потенциальные) права требования товаров обретают определённость по качеству, количеству, времени, месту и приобретателю.

Во-вторых, происходит перераспределение между текущими держателями либо самих симулякров денег, либо прав на их (симулякров денег) требование в будущем в суммах, определяемых симулякрами цен, вновь установленными (изменёнными) соответствующими биржевыми сделками.

И, в-третьих, изменяются финансово-распределительные рейтинги (симулякры цен) конкретных товаров, то есть изменяются не только пропорции распределения этих товаров (и соответствующих капиталов в товарной форме) между их потенциальными и актуальными потребителями, но и пропорции распределения институциональной власти над соответствующими и всеми связанными с ними процессами товарного производства.

В той части, в какой все эти изменения носят не характер спекулятивно-конъюнктурных колебаний, но определяют относительно устойчивые тенденции изменений во всей системе симулякров цен, они влекут за собой все вытекающие из них импульсы воздействий на структуру всего общественного воспроизводства и её изменение.

Подлинно денежные инструменты финансового рынка, будучи прямым и полным развитием форм денежного кредита, вместе с совокупностью всех операций с ними на фондовом рынке, прежде всего, в своё время служили особенным механизмом кредитования корпораций вообще и принадлежащих им процессирующих капиталов, которым существенно снимались денежные ограничения объёмов банковского кредита.

Кроме этого, обращение денежных инструментов на фондовом рынке служило особенным механизмом определения пропорций распределения совокупной прибавочной стоимости, произведённой применением всего общественного капитала, по долям, приходящимся на каждую из превращённых форм прибавочной стоимости (предпринимательская прибыль, ссудный процент, рента). Ну и, само собой разумеется, это было также и механизмом перераспределения высшей институциональной власти капитала над общественным производством, прав требования дохода и самого дохода за счёт распределения («равная прибыль на равный капитал») прибавочной стоимости между всеми их текущими владельцами и получателями.

Современные фондовые рынки посредством операций с финансовыми инструментами (симулякрами денежных инструментов) фондового рынка никакого действительного кредитования осуществлять не могут. Посредством них перераспределяется институциональная власть над отдельными корпорациями и процессом общественного воспроизводства в целом, а также права требования и частного присвоения симулякров денег, получаемых финансовым капиталом не только и не столько от применения обособленных процессирующих капиталов корпораций и совокупного процессирующего капитала человечества, сколько от спекулятивных операций на самом финансовом рынке.

Образно говоря, с одной стороны, фондовые рынки служат «чёрной дырой», поглощающей и ненасытно требующей от эмитентов всё новых и  новых порций эмиссии «ликвидности» (симулякров денег) «из воздуха», и этим самым являются источником нарастания избыточной массы симулякров денег со всеми вытекающими из этого факта последствиями. А с другой стороны, они служат совокупным «пылесосом», высасывающим из широких масс публики всё более высокие монбланы и эвересты симулякров денег и этим самым ограничивающим потребление не столько этой публики, сколько человечества в целом. Именно они вкупе с так называемыми «инвестиционными» подразделениями банковской системы – главный фактор ускорения процесса приближения Окончательного Краха. И в этом весь их Страх и Трепет…

Василиев Владимир, 5-6 февраля 2020 года.

Текст первичной публикации доступен здесь: http://www.dal.by/news/178/07-02-20-1/