Мыльные пузыри

Мыльные пузыри

Ольга Павловна поморщилась как от зубной боли:

«Ну сколько можно ныть! Уже дала б она ему то, что просит…»

На остановке, нескольких шагах от нее, в ожидании автобуса взад-вперед ходила молодая мамаша с коляской. Там сидел щекастый малыш, на вид годика полтора. Он крутил головой во все стороны, пытаясь заглянуть в лицо матери, и писклявым голосочком клянчил какую-то игрушку:

- Дай, дай, дай!..

Ольга Павловна после кончины мужа стала особо чувствительной ко всяким резким звукам. Собака ли залает за окошком, сосед начнет ли сверлить дрелью стену, телефон зазвонит- от всех этих резких звуков ей становилось нехорошо. Вот и сейчас, когда звук капризного детского голоса достигал ушей, она начинала задыхаться.

Расстегнув ворот пальто, она в изнеможении присела на лавку и стала глубоко дышать. День сегодня обещал быть солнечным, на небе лишь изредка проплывали словно клубочки шерсти пушистые круглые облачка. Старушка облегченно вздохнула – мать с ребенком отъехали от остановки достаточно далеко и крик малыша уже не казался ей слишком резким.

«Вот дожила…», -подумала она, - «от детского крика шарахаюсь. Видно и впрямь одичала после того, как Валя ушел».

С Валентином они прожили больше половины века. Всякое бывало в их жизни: ругались и мирились, любили друг друга, а потом, наверное, просто притерлись к друг дружке так, что сейчас, оставшись одна, Ольга Павловна, никак не могла понять, что делать и как жить дальше. Одной. Она вставала утром после бессонной ночи, измученная многочисленными мыслями, одевалась, пила чай и уходила из дома куда глаза глядят. Не могла оставаться в квартире одна. Там все напоминало о жизни с Валентином. Табуретка, которую он чинил сто раз, категорически отказываясь купить новую, вешалка в прихожей, за которой ездили на другой конец города, ковер, купленный на премию за победу в соцсоревновании…

Вот и сегодня она с утра пораньше засобиралась на почту, чтобы оплатить коммунальные услуги. В последнее время что-то стали ноги слабеть, поэтому старушка решила проехать две остановки до почты на автобусе. И уже пожалела, люди на остановке, крик малыша, - все ее раздражало… «Сейчас немного посижу и пойду пешком, погода вон какая хорошая!»-подумала Ольга Павловна и огляделась.

Рядом с ней на лавочке сидела хорошо одетая дама, лет пятидесяти с небольшим. Вид у нее был какой-то слишком бледный, лицо осунувшееся, темные круги под глазами, как после тяжелой болезни. Над ней склонился такой же представительный мужчина. Он без конца интересовался:

- Ларочка, тебе не дует в спину? Может, пойдем, встанем с другой стороны?

Ларочка тихо мотала головой и смотрела в одну точку. Куда-то вперед, где шумела березовая рощица, чудом уцелевшая после строительства нового микрорайона.

- Я же говорил, давай вызовем такси! – продолжал гундосить ее муж. – А так опоздаем на прием. Столько сил приложили, чтобы договориться с профессором…

«Точно, больная!» - убедилась в правильности своих предположений Ольга Павловна. – «Вон как он над ней квохчет!». Она вздохнула и отвернулась, чтобы утереть непрошеную слезу. Еще совсем недавно и она так же заботливо интересовалась у Валентина, как он себя чувствует, удобно ли ему лежать, видно ли ему в окошко, что делается на улице…

Старушка высморкалась и привстала, чтобы выкинуть в урну измятую бумажную салфетку. Прямо возле урны стоял мальчишка, по виду второклассник, и ногой ритмично долбил по ее металлическому основанию. По выражению лица можно было судить, что он очень зол. Лицо красное, вспотевшие вихры, торчащие из-под кепки, расстегнутый ворот рубашки, грязные манжеты куртки. Опытным учительским глазом Ольга Павловна сразу поняла, что неряшливый вид и поведение парня свидетельствует о запущенности и невнимании родителей к его проблемам.

А тот и вправду был очень расстроен. Его выгнали с первого же урока за то, что забыл сменку. Это случалось неоднократно, так как Пашка торопился удрать из дому побыстрее, пока отчим еще спит. Теперь он, долбя урну, думал, что бы такое придумать в свое оправдание, чтоб этот м..к поверил и не торопился доставать из шкафа толстенный кожаный ремень, которым, по его словам, в свое время учил жизни внуков еще дед. Матери-то все равно, забьет он его до смерти или надерет зад так, что потом не сядешь. Поэтому пока у него, Пашки, есть время, пока он ждет автобус, есть шанс отвертеться. Надо только напрячь мозги и выдумать историю пожалобнее. Например, что мальчишки старшие в раздевалке побили и в школу не пустили. Пашка смачно плюнул в урну, пнул ее в последний раз и отошел в сторонку.

Нет, этот номер не пройдет, в прошлый раз, когда его действительно отлупил парень из параллельного класса, отчим ему еще добавил, приговаривая: «Учись, учись, дубина, себя защищать! В этой жизни ты – никто, пока силу не покажешь!». Вот м…ла! Только и знает, что кулаками своими махать, да на рыбалку таскать.

Ольга Павловна уже открыла рот, чтобы спросить у мальчишки, не нужна ли ему какая-нибудь помощь, как снова вздрогнула. На этот раз от громкого возгласа неизвестно откуда взявшейся девушки. Модная кожаная куртка едва доставала ей до пояса. Джинсы были заправлены в высокие замшевые сапоги, на плече болталась маленькая сумочка. Рыжие волосы девушки были туго перевязаны разноцветным шарфиком и это придавало ей удивительно беззащитный вид. Но тут она, прижав к уху мобильный телефон, снова начала громко комментировать подруге подробности своей размолвки с парнем и от беззащитности не осталось и следа:

- Прикинь, Кристин, и этот козел еще хочет со мной летом в отпуск поехать! Да мне наср..ть на его комплексы! Пусть сначала научится культурно за девушкой ухаживать! Говорит мне, Алка, пойдем вечером в парк пройдемся, а сам, дебил, с этой дурой, Анжелой, замутил! Нормально???

Девушка набирала обороты, от возмущения она вбирала в себя воздух как рыба, оказавшаяся на берегу, у нее без конца прерывался голос. Старушка решила сделать замечание, насчет того, что подробности ее личной жизни никому не интересны, а потом на нее опять навалилась апатия:

«Да ну их всех к лешему!

Мне, что ли, больше всех надо? Сейчас еще пару минут посижу и пойду потихоньку, а то почта на обед закроется»

Ларочка и муж сидели, обнявшись и тихо ворковали. «Ишь», - подумала Ольга Павловна, -«словно молодые! Постеснялись бы!»

Они с Валентином, прожив столько лет, никогда не выставляли напоказ свои чувства. Муж только незадолго до смерти погладил ее по руке и сказал:

«Ты, Олюшка, не думай, я тебя никогда не брошу, буду тебя ветерком по щеке гладить, водичкой освежать и лучиком солнечным согревать весной!» И эти слова были настолько необычно слышать от мужа, что Ольга Павловна поняла – конец близок.

Она опять украдкой смахнула слезу и отвернулась, чтобы не видеть склонившиеся друг к другу головы пожилой пары. И тут же ее взгляд уперся в авоську, набитую батонами, упаковками доширака и связками бананов. Авоську крепко прижимал к себе мужчина восточной наружности. По-видимому, его отправили за провизией товарищи, работающие на ближайшей стройке. Взгляд его блуждал по сторонам, было видно, что он мысленно далеко, не здесь. Иногда с его губ срывались какие-то фразы. Но так как он говорил на родном языке, разобрать их смысл старушка не могла. По интонации она поняла, что тот, словно оправдывается перед кем-то.

«Наверное, по жене скучает, да по детишкам…» - подумала Ольга Павловна.

Им с мужем Бог детей не дал. И вот теперь, на старости лет, она осталась совсем одна…Она уже опять было собралась тихо расплакаться, но тут на остановку вернулась молодая мамаша с коляской.

Малыш уже успокоился. Он вертел в ручках какой-то предмет, а потом подул в него и по воздуху разлетелось множество маленьких разноцветных мыльных шариков. Они были разными, чуть больше и чуть меньше, переливались на солнышке всевозможными оттенками, ветерок играл с ними то поднимая ввысь, то опуская на землю. Малыш смотрел на это чудо как завороженный, а потом рассмеялся взахлеб так заразительно, что у всех, кто находился рядом невольно на губах заиграла улыбка. Подошла маршрутка и мать, отобрав у ребенка игрушку, запихнула его в дверь вместе с коляской.

Маршрутка уехала. А те, кто остался на остановке, продолжали наблюдать за маленькими мыльными пузырьками и улыбаться. Каждый из них, таких разных, не похожих друг на друга людей думал при этом о своем. Но по блаженному выражению их лиц было видно - думают они о приятном.

Ларочка смотрела на мужа и мысленно умилялась: «Какой же он у меня все-таки заботливый! А я его всю жизнь пилила, что мало денег зарабатывал. Разве ж в этом счастье?»

Муж продолжал держать ее за руку и вспоминал слова профессора, с которым он накануне вечером имел беседу. О том, что надежда есть всегда, надо только верить, что все будет хорошо.

Алка держала перед собой телефон и, чертыхаясь, пыталась сфотографировать улетающие от нее разноцветные шарики. При этом она так смешно скакала и приседала, что все еще больше заулыбались. Она думала о том, что ей еще только шестнадцать лет и что таких козлов, как Димка, у нее еще будет вагон и маленькая тележка. Вон соседский Данька за ней целый год тенью ходит, замутить, что ли, с ним? И она с новым энтузиазмом принялась делать селфи на фоне разлетающихся мыльных пузырей. «Выложу в инстаграм, пусть эта козлина видит, что я нисколько не расстроилась, застукав их с Анжелкой!»

Пашка, бросив рюкзак с учебниками возле урны, пытался поймать самые большие мыльные пузыри, при этом он громко хлопал в ладоши и зловеще приговаривал:

-Попался, вражина! Будешь знать, как летать без спросу!

Ему вдруг вспомнилось, как вечером того дня, когда отчим его учил давать сдачи обидчикам, к ним пришла какая-то женщина и они долго что-то обсуждали с матерью и отчимом в коридоре. Пашка особо не прислушивался, он пользовался моментом и смотрел новую серию офигенного боевика. Ни с того ни с сего ему вдруг вспомнилась фраза матери, которую она бросила отчиму, когда женщина ушла: «Ты думай, что делаешь!» А тот ответил: «Когда наших бьют, надо защищать!». Пашка тогда подумал, что опять этот м..к в какую-то историю влип. А сейчас, глядя на то, как лопаются скользкие пузыри между его грязных пальцев, он вдруг догадался, что отчим-то его защищал и что женщина в коридоре была матерью парня, что ему фингал под глазом поставил. От этой догадки Пашка на минутку замер, открыв рот, а потом обтер свои чумазые руки о куртку и подумал, что пора с отчимом попробовать поговорить по-взрослому, по-мужски. Он поймет…

А Тахтанбек скромно сидел на лавочке, откусывал от батона кусок за куском и представлял, как через полгода вернется он домой к детишкам, к своей Зульфее, как обнимет ее, вдохнет ее запах и скажет, что больше ничто на свете их не разлучит. И будут детишки виснуть на его крепкой шее, визжать от восторга, что отец привез им московских гостинцев, какие ребята на их улице и в глаза не видывали. И соберутся вечером к ним все родственники и за пиалой душистого чая он им будет рассказывать, какие новости в России, как он работал, с кем вечером разговаривал по душам…Не скажет же он им, что вечером он падал на топчан в душном подвале замертво, чтобы с раннего утра в любую погоду опять отправиться месить раствор на стройке.

«Надо обязательно привезти ребятишкам таких вот пузырей! Пусть им будет счастье!» - думал он, медленно пережевывая горбушку, и тыкал пальцем в пролетающие мимо пузырики. Если уж ему доставляет радость наблюдать за этими разноцветными комочками, то он мог себе представить, как обрадуются дети.

Ольга Павловна сначала радовалась тишине, которая наступила после исчезновения молодой мамаши и ее чада, потом с удивлением заметила, как изменилось что-то в воздухе. Она недоуменно переводила взгляд с пожилой пары на рабочего, с мальчишки на прыгающую как обезьянка Алку. Потом ее осенило: «Да вот же, вот то, о чем говорил Валя, это ж он мне знак этими пузырьками подает, что я, мол, с тобой, не грусти!» И она тихонько пошла в сторону почты. Ничего, что скоро обеденный перерыв. Она погуляет в парке, подставит щеки теплому ветерку и душа ее наконец согреется от тепла ласковых солнечных лучей…