Автократия против либерализма. На Руси их корни в веках

Если начать от глубин тысячелетия, то в Киевской Руси никогда не была рабововладельческого строя, какие были в Европе (Римская империя). При этом Киевская Русь, как говорят историки,  в смысле экономического и культурного развития была цивилизованнее всех европейских государств того времени. Но нашествие татаромонголов прервало развитие России на века. Однако, последнее обстоятельство следует рассматривать не как причину, а следствие. Читаем книгу Александра Ахиезера «Россия: критика исторического опыта» http://www.4plus5.ru/ist/ahies.html и узнаем следующее.

Оказывается, что в Киевской Руси княжеством управлял не только князь, но и вече, с которым он считался. «В таких городах, как Киев, Новгород, Ростов Ярославский, Владимир, вече правило городом, ставило и низвергало князей. Из 50 киевских князей 14 были приглашены вечем».

Ну чем не народовластие, чем не демократия? Хотя в Киеве великий князь объединял князей периферийных для решения общих задач. Но  после Ярослава Мудрого “что – то пошло не так”.

«Со смертью Ярослава фактически окончилась зависимость князей от Киева, страна распадалась, княжеские династии и отдельные князья враждовали между собой, авторитет княжеской власти падал, уделы дробились подчас до мизерного размера (зато своя вотчина !, чем не сепаратизм?, В, К.). В XII веке страна представляла собой несколько слабо связанных между собой территорий. <…> После смерти сына Владимира Мономаха Мстислава (1125— 1132) единое древнерусское государство прекратило свое существование».

Александр Ахиезер объясняет это тем, что в отличие от Европы у нас не сложился феодализм. А это, как еще учили в школе, закономерная смена рабовладельческого строя.  Мы же, минуя рабовладельчество, сразу начали с народовластия. Или вече. А это все таки либерализм и умеренность автократии “в одном флаконе”. Словом, баланс того и другого было нормой. Но то, что было хорошо в малых обществах, где его члены были близко знакомы, не применимо для больших обществ. В них нужен автократ с расширенным кругозором, а вече, осознающее предел своих требований к автократу. Поэтому после Ярослава пошло “ все не так”. И у нас, как объясняет А. Ахиезер, не хватило сил, чтобы сформировалось зарождение феодализма. Его контуры на Руси лишь просвечивались

«Для этого общества были характерны определенные тенденции формирования феодализма. Однако результат (российский результат, В. К.) мало походил на европейский феодализм с его сочетанием вассалитета и феода, корпоративностью, формированием трех уровней иерархии общества: массового слоя локальных сообществ (общин), слоя среднего уровня (собственников, устойчивых владельцев средств производства — земли, получающих за нее ренту и осуществляющих власть над нижним уровнем в своих регионах) и высшей власти (сакральной точки, воплощающей единство страны)».

А у нас , как отмечает А. Ахиезер, «Контуры этого порядка на Руси лишь просвечивались как некоторая возможность. Верхний уровень не сложился, средний обанкротился в ходе междоусобиц, нижний оказался под угрозой потери национального существования. Произошла первая в истории страны национальная катастрофа, связанная с необратимой дезорганизацией, с распадом, с конфликтом частей общества между собой, с беспомощностью перед внешней силой. Это объяснялось неэффективностью попыток положить в основу воспроизводства государства, организации управления большим обществом соборный идеал, который по самой своей сути был эффективным лишь в локальных сообществах».

Теперь добавим к этому нашествие татаромонголов. И возрождение государственности в новой России началось уже с Москвы и авторитарным методом.

«Свое действительное начало новая государственность авторитарного типа ведет от княжения Ивана I Даниловича Калиты (1325-1340), приступившего к собиранию земель под эгидой Москвы. Происходило перенесение авторитарных порядков, свойственных княжеским уделам, на государство в целом. Местный князь становился боярином московского князя. Страна превращалась в один громадный удел».

От Ивана Калиты до Ивана Грозного этот период Ахиезер оценивает как господство раннего умеренного авторитаризма, а царствование  Ивана Грозного как крайний авторитаризм. «Яркой фигурой господства раннего умеренного авторитаризма и одновременно его упадка был Иван IV». Сильный и во многом успешный царь. При этом, как отмечает Ахиезер, его главная ошибка в том, что он причину проблем сводил «к проявлению злой воли конкретных лиц (в данном случае — прежде всего бояр), но никак не общего, исторически сложившегося порядка вещей». Отсюда и опричнина взамен необходимости находить выход в поисках компромисса. Его правление – это крайний авторитаризм.  Борис Годунов пытался выправить дело, но не успел или не смог в силу значимости проблем. Далее смутное время как упадок значимости авторитаризма, а как обратная сторона процесса – бесконтрольный либерализм. Или хаос, если другими словами. Это вторая катастрофа в истории России по определению Ахиезера.

После смутного времени восстановление государственности продолжилось авторитарными методами. Сначала это был умеренный авторитаризм (первый после смуты царь Михаил) с последующим переходом к крайнему, а по сути уже тоталитаризму (Петр Первый). Все последующие до царя освободителя Александра Второго были автократы умеренными (с большей или меньшей степенью либерализма). Но самым либеральным из автократов был Александр Второй, царь освободитель.

Крепостное право на Руси существовало всегда, на закрепилось как оптимальная форма управления еще при первых царях. Потому что это самая короткая вертикаль власти: царь, помещик и крепостной. Но одновременно и как тормоз развития. Особенно на Европейском фоне. Запоздалое реформирование началось лишь при Александре Втором. Никто не спорит о пользе реформ. Но если обратить внимание на то, что на царя совершено аж семь покушений в течение 15 лет, а он лишь воскликнул, и то только после четвертого, «Что они имеют против меня, эти несчастные? Почему они преследуют меня, словно дикого зверя?», то становится очевидным, что с необходимостью отпустить гайки после многовековой автократии в России требовалось одновременное закручивание контргаек. 

Этот процесс следует понимать не только как репрессивную составляющую. Он должен включать все то, что определяется понятием сдержек и противовесов. Но, как пишет об этом А. Ахиезер, реформаторов Александра Второго это не беспокоило.

«Либералы в соответствии с основным заблуждением интеллигенции полагали, что отменой крепостничества автоматически раскрывается возможность для развития либеральной государственности, ответственной личности, способной заполнить вакуум снизу.

Реформаторам казалось, что новая система, опирающаяся, с одной стороны, на свободного человека, с другой стороны, на человека, верящего в царя (противоречие между этими двумя принципами, по-видимому, их не очень беспокоило), окажется вполне функциональной и эффективной».

Но даже дилетанту, пытающемуся на любительском уровне найти истину, бросается в глаза схожесть подходов к развитию страны либералов той поры и нынешних. Сегодня рынок, частная собственность, приоритет частной инициативы в экономике перед госрегулированием и прочее рассматриваются как панацея. А тогда «Либералы в соответствии с основным заблуждением интеллигенции полагали, что отменой крепостничества автоматически раскрывается возможность для развития либеральной государственности, ответственной личности, способной заполнить вакуум снизу».

Выходит, что все циклически повторяется. Александр Третий прикрутил гайки, но джин уже выпущен. Потом поражение в русско –японской войне, революция 1905 года, кровавое воскресенье и так далее вплоть до 1917 –го. Маятник, движимый противоборством авторитаризма и либерализма, достиг апогея в Октябре 17-го. Потом унизительный сепаратный мир с немцами, гражданская война, военный коммунизм, продразверстка, Кронштадский мятеж и т. д. Это аналог смутного времени. И маятник пошел обратно. Это НЭП (ранний идеал всеобщего согласия у Ахиезера) и крайний авторитаризм Сталина. Потом оттепель Хрущева, застой при Брежневе и перестройка Горбачева.  Если все так циклически повторяется, то не ждет ли нас впереди новый Октябрь 1917 –го? По градации Ахиезера тот 17 –й это третья катастрофа, а кончина авторитарного СССР соответствует четвертой. Неужели на очереди пятая? Чего нам больше опасаться сегодня – авторитаризма или либерализма?

Если вести отсчет от Киевской Руси, то видно, что маятник раскачался. Достигнув апогея в 1917 –м. далее на 70 лет устремился в обратную сторону. Социалистическая уравниловка кончилась равенством в нищете при пустых полках в магазинах, что одновременно является свидетельством нежизнеспособности сложившейся экономической модели. Народ требовал перемен. Они произошли и наступило изобилие. Но раскачивание продолжилось, еще раз резко сменив направление движения. Сегодня возрос запрос на справедливость и создается ощущение, что очередной апогей в раскачивании либерализма – авторитаризма близок.

Так какой инструмент, - авторитарный или либеральный, - сегодня нам нужнее? Если демократический опыт Украины, где все президенты за весь постсоветский период, отработав один срок, менялись на выборах, а результат хуже некуда, указывает на необходимость усиливать авторитаризм. С другой стороны положительный результат от демократизации (Эстонии как пример, а также стран Восточной Европы), на который ссылаются либералы, не убедителен, потому что Эстония сильно не похожа на Украину, которая как раз меньше отличается от России, чем Эстония от России. Эстония мононациональное государство, к тому же во многом ориентированное на запад еще с советских времен, а на Украине украинский национализм на западе, но насильно продвигаемый на всю страну, где юго - восток по сути российский. Поэтому, глядя на Украину, форсированная демократизация в многонациональной России и сильной дифференциацией регионального развития дала бы отрицательный результат посильнее украинского.

Тем не менее либералы утверждают, что для развития (модернизации) необходимо двигаться только в сторону демократии. Но они не убедительны, поскольку доказательства строят на опыте “старших товарищей”, а не на диалектическом единстве и противоборстве авторитаризма и демократии. Но эти европейские товарищи потому старшие, что проходили это раньше. Конечно, Россия не особая страна, если не опускаться до крайностей типа, что мы народ богоносец. Но историческое прошлое делает наши особенности круче европейских.

Если провести сравнение Сталина, Брежнева и Путина, то все они автократы. Но самый сильный авторитарный режим у Сталина, потом слабее Брежнева (либеральнее) и самый мягкий Путинский (еще либеральнее). Теперь вставим между Сталиным и Брежневым Хрущева, а между Брежневым и Путиным Горбачева с Ельциным, то это подтверждает закономерность чередования авторитаризма с либерализацией как источник развития. А критерий для этого – справедливость. Но это ведь не только справедливое или несправедливое распределение в сфере потребления. Это и число невинных жертв. Поэтому при относительной либерализации Хрущева (хрущевская оттепель) стало справедливее, чем при Сталине. А почти абсолютная либерализация при Ельцине (отпуск цен, рынок, частная собственность через ваучерную приватизацию; не говоря уже о свободе слова) упала справедливость распределения. Но получили свободу предприимчивые люди, несправедливо до этого задвинутые. И заполнили полки магазинов изобилием. Так что это другой измеритель справедливости. Словом, оценка этого показателя у разных людей разная. А потому она относительна и многогранна. Но важным должно являться то, что самое актуальное на текущий момент. Сегодня это рост бедности при одновременном росте числа миллиардеров. Но ни какой автократ на раз – два эту проблему не решит, потому что власть не только у него, но и у властной элиты, сидящей на ренте. Причем, это могут быть не только олигархи, но и “отдельные несознательные правоохранители”, по совместительству занимающиеся рэкетои. А интересы автократа и элиты могут не совпадать, как показывает исторический опыт (Ивана Грозного и бояр, Сталина и партократии, заблокировшей из шкурных интересов альтернативные выборы в Советы недобитыми троцкистами на местах;  это и есть причина трагедии 37 – го, а Сталин на террор ответил своим террором). Так что надо делать?

Отобрать и поделить, сажать и расстреливать уже было. А нужно, чтобы буржуинам было выгоднее делиться, а правоохранителям заниматься только своим прямым делом. Но для этого нужна другая экономическая модель. Не распределительно плановая, удобная для партократии как было, но и не рынок, перекошенный в пользу сырьевиков и финансистов как сейчас. А действующая экономическая модель в любой стране всегда это среда обитания нас всех. А бытие как известно определяет и сознание. В том числе и властной элиты. Если нам выбрать либерализм – то это еще больше свободы для нынешней элиты. Для них пряник. Поэтому нужен кнут авторитаризма для сдерживания либерализма. Но хочется спуститься с горки плавно на авторитарных тормозах, не раскачивая маятник (не революционно, а эволюционно). Поэтому нужен мягкий авторитаризм. Пока я надеюсь на Путина. Но это лишь надежда, а не дифирамб.